Хусто Гонсалес - История христианства Том II. От эпохи Реформации до нашего времени.

• Название: История христианства Том II. От эпохи Реформации до нашего времени.
• Автор: Хусто Гонсалес
• Издательство: Библия для всех
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2009

От эпохи Реформации до нашего времени.

Второй том "Истории христианства" охватывает события церковной жизни с XVI века по наше время. Автор рассказывает об известных служителях Церкви, об изменениях, происходивших в мировоззрении христиан, а также касается различий протестантского, католического и православного вероучения. Он подробно излагает биографии Мартина Лютера, Ульрих Цвингли и Жана Кальвина. Благодаря его мастерству мы можем наглядно представить взаимосвязь между тенденциями развития Церкви. Хусто Гонсалес описывает такие знаменательные события недавнего прошлого, как образование Всемирного Совета Церквей и проведение Второго Ватиканского собора, а также знакомит читателей с другими церковными движениями, направленными на укрепление единства христиан.

---

Реакция рейха не заставила себя ждать. Д-ра Мартина Нимеллера, берлинского пастора, в открытую критиковавшего власть, арестовали (он проведет в тюрьме восемь лет). Почти всех пасторов, критиковавших правительство, призвали в армию и отправили на фронт. Всех профессоров немецких университетов заставили подписать заявление о безоговорочной поддержке политики рейха (Барт отказался дать такую подписку и вернулся в Швейцарию, где преподавал в Базеле вплоть до отставки).

Самой известной фигурой среди пострадавших при гитлеровском режиме был молодой богослов Дитрих Бонхеффер (1906-1945), работавший пастором в Лондоне, когда Исповедальная церковь пригласила его вернуться в Германию и возглавить неофициальную семинарию. Друзья в Англии пытались отговорить его. Но он счел это призывом, на который должен откликнуться, и вернулся в Германию, зная, что подвергает свою жизнь опасности. В 1937 году он опубликовал работу "Цена ученичества", в которой попытался показать значение Нагорной проповеди в современных условиях. В том же году его семинарию разогнали по прямому указанию руководства рейха. Несмотря на это, Бонхеффер вновь набрал две группы студентов и продолжил преподавать богословие. Опыт этой совместной жизни в смирении и опасности нашел отражение в книге "Общая жизнь", опубликованной в 1938 году. В то время мир стоял на пороге войны. Бонхеффер совершил краткую поездку в Лондон, где друзья из Англии и из Соединенных Штатов (где он когда-то учился) уговаривали его не возвращаться в Германию. Но он все-таки вернулся. Затем он решил принять приглашение провести год в Соединенных Штатах. Но фазу же по приезде он решил, что совершил ошибку, так как понимал, что его соотечественникам-немцам вскоре придется выбирать между патриотизмом и истиной. Он заявил: "Я знаю, какую из этих альтернатив должен выбрать, но не могу сделать выбор в безопасной обстановке".

Жизнь Бонхеффера в Германии становилась все труднее. В 1938 году ему запретили жить в Берлине. Два года спустя его семинарию закрыли по приказу гестапо, а самому ему запретили печататься и выступать с публичными заявлениями. В течение следующих трех лет он принимал все более активное участие в подпольной деятельности против гитлеровского режима. До сих пор он был пацифистом. Но теперь он пришел к убеждению, что такой пацифизм, возлагающий на других обязанность принимать трудные политические и повседневные решения, означает по сути уклонение от ответственности. Встретившись с одним из друзей в Швеции, Бонхеффер сказал ему, что участвует в заговоре с целью убийства Гитлера. Он добавил, что ему это не очень нравится, но что другого выбора у него нет.

В апреле 1943 года Бонхеффера арестовало гестапо. В тюрьме и затем в концентрационном лагере Бонхеффер пользовался уважением как охранников, так и заключенных, которым он служил священником. Он также поддерживал переписку с друзьями на свободе, причем одни письма проходили цензуру, а другие тайком передавались с помощью симпатизировавших ему охранников. В этих письмах и других оставленных им записях он излагал охватившие его новые идеи, которые он пытался разрешить и над рядом которых будут биться последующие поколения. Он говорил, например, что мир "достиг совершеннолетия" и что Божье присутствие в этом мире очень похоже на поведение мудрого родителя, который по мере роста ребенка все больше отступает на задний план. Именно в этой связи он критиковал Барта, которого глубоко уважал, за то, что тот, по его мнению, принял точку зрения, которую он называл "позитивистским отношением к откровению", как будто откровение позволяет нам узнать больше, чем оно на самом деле содержит. Но в других вопросах он придерживался линии Барта и пытался смело развивать его концепции. Например, Барт заявлял, что религия выражает стремление человека спрятаться от Бога, и на этом основании, пытаясь определить будущую форму христианства, Бонхеффер говорил о "безрелигиозном христианстве". Прочитав эти строки, последующие поколения почувствуют необходимость развить эту мысль Бонхеффера и будут делать это, двигаясь совершенно разными путями.

С приближением американской армии и неминуемого поражения Третий рейх начал уничтожать тех, кого считал своими противниками. Среди них был и Бонхеффер. После короткого заседания военного суда его приговорили к смертной казни. Тюремный врач впоследствии рассказал, что видел, как он, стоя на коленях в своей камере, молился перед смертью. 9 апреля 1945 года, через два года и четыре дня после ареста, Дитрих Бонхеффер был повешен. Несколько дней спустя американская армия захватила тюрьму, в которой его казнили.

Послевоенный период

В результате войны обширные территории Восточной и Центральной Европы попали под советский контроль. Большинство этих стран были преимущественно католическими, однако в каждой из них проживали значительные протестантские меньшинства. Попавшая в советскую зону оккупации часть Германии была колыбелью протестантизма с подавляющим преобладанием протестантского населения. Это привело одновременно к возникновению трений между протестантами и коммунистическими режимами и к оживлению диалога между марксистами и протестантами. Характер отношений между государством и церковью в разных странах и в разное время был неодинаковым. Ортодоксальная марксистская доктрина, безусловно, рассматривала христианство как противника, однако тогда как одни коммунистические лидеры проводили политику открытого противоборства церкви, другие предпочитали снисходительно не замечать ее, будучи убежденными, что религиозная вера – пережиток прошлого и исчезнет сама по себе. В Чехословакии и в Венгрии государство продолжало традиционную политику поддержки церкви из общественных фондов. С другой стороны, в Восточной Германии христиане подвергались серьезному ущемлению в гражданских правах, лишавшему их возможности получать образование и занимать ответственные должности.

В Чехословакии марксистско-христианский диалог был связан с именем Йозефа Громадки, декана Богословского факультета имени Коменского в Праге. Чтобы понять позицию его самого и других протестантов в Чехословакии, надо помнить, что это – родина Гуса и земля, подвергшаяся наибольшему опустошению во время Тридцатилетней войны. С тех пор протестанты в этой стране начали относиться к католикам как к угнетателям. Поэтому когда коммунистический режим объявил, что в глазах правительства все церкви будут занимать равное положение, чешские протестанты восприняли это как акт освобождения. В оппозиции Ватикана новому режиму в Чехословакии они видели попытку вернуть утерянные католичеством привилегии, чтобы опять подчинить их своей власти. Кроме того, со времени гуситских войн против иноземных захватчиков они приобрели убеждение, что христианская вера должна быть не просто сугубо личным делом, но должна также оказывать влияние на жизнь общества, приводя к установлению более справедливых отношений. По этим причинам Громадка и его последователи положительно отнеслись к марксистскому режиму, не отказываясь при этом от своей веры. Громадка еще до Второй мировой войны говорил о возможности того, что русский коммунизм откроет новую эру в мировой истории, в которой первостепенное значение приобретут вопросы социальной справедливости. Об опасности нацизма он предупреждал еще в 1933 году. Когда его родина подверглась немецкому нашествию, он бежал в Соединенные Штаты, где восемь лет преподавал в Принстонской богословской семинарии. В то время он еще больше утвердился во мнении, к которому пришел еще раньше, рассудив, что многое из принимавшегося за христианство в Соединенных Штатах служило всего-навсего оправданием либеральной демократии и капитализма. Он был также убежден, что марксистский атеизм не может сбить христиан с пути, так как Бог, существование которого отвергают марксисты, не более чем фикция. Истинный Бог Писания и христианской веры иной, Он находится вне сферы влияния поверхностного марксистского атеизма. Между марксизмом и христианством существует коренное различие. Но церкви не следует путать это различие с поляризацией мира в результате холодной войны. Христиане должны критически относиться к марксистскому государству, но им нельзя занимать позицию, оправдывающую несправедливости капиталистического строя или положение, существовавшее в Чехословакии до войны.

Активный диалог между христианами и марксистами проводился и в других частях Европы. Марксистами, участвовавшими в диалоге, часто были не правоверные марксисты-ленинцы, а ревизионисты, принимавшие основополагающие положения марксистского анализа истории и общества, но в то же время стремившиеся внести в него собственное понимание. Ведущим выразителем этого направления мысли был Эрнст Блох, философ-марксист, согласный с Марксом в том, что религия в целом – и особенно христианская на протяжении большей части своей истории – использовалась как один из инструментов угнетения. Но, отталкиваясь от мыслей самого же молодого Маркса, Блох увидел в раннем христианстве движение протеста против угнетения, а в христианском учении и библейских рассказах – позитивный смысл. По его мнению, их ценность заключается в том, что они несли послание надежды. "Философия надежды" стала самым значительным вкладом раннего христианства в человеческую историю. И это оказало огромное влияние, так как надежду люди ищут не в прошлом, а в будущем. Такие взгляды, как и позиции других марксистских ревизионистов, подготовили почву для диалога, продолжавшегося вплоть до последних десятилетий XX века. Этот диалог – и особенно труды Блоха – способствовали развитию в протестантском богословии XX века одной из важнейших его черт, а именно, акцента на эсхатологической надежде как одной из основополагающих тем христианского богословия. Выдающимся представителем этого движения стал Юрген Мольтман, чьи книги "Богословие надежды" и "Распятый Бог" получили признание как начало новой эры в богословии. Мольтман утверждал, что надежда – основная категория библейской веры. Бог еще не закончил Свою работу в мире. Бог, говорил Мольтман, доходит до нас и призывает нас из будущего. Надежда на "последние дни" должна занимать в христианских богословских трудах первое, а не последнее место. Это – неличная надежда какого-то одного человека, а надежда на установление всеобщего нового порядка. Следовательно, богословие надежды должно побуждать верующего не к пассивному ожиданию будущего, а к участию в борьбе по искоренению бедности и угнетения, олицетворяющей уготованное Богом будущее.