Николай Борискин - Туркестанские повести

• Название: Туркестанские повести
• Автор: Николай Борискин
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1971

Писатель Н. М. Борискин является автором ряда поэтических и прозаических произведений о делах и людях Советской Армии. Главное из них — роман «Небо в огне». Его новая книга, в которую вошли повести «Знойная параллель» и «Чрезвычайное происшествие», посвящена часовым советского неба — ракетчикам и летчикам-перехватчикам, людям высокого долга, безграничного мужества, всегда готовым на подвиги во имя Родины.

---

— Я дам свои деньги, Савельич. Свои… Только вызволи из беды. Завтра же сам Плитов, говорят, прибудет… Федотушка, — жарко зашептала Антонина Егоровна. — Многожды выручал ты меня… Еще раз, а? Можешь? Ну, милый, хотя бы по палочке на любителя, а?

— Тонечка! — многозначительно подмигнул Савельич и так сочно чмокнул губами, что Егоровна замахала своими пребелыми руками.

— Поняла, поняла: все будет в порядке, как говорят в авиации.

Договорились так: машина, идущая в Песчаное за газированной водой, подвезет Потехина в колхоз, там он погрузит барана, а сам, навестив племянницу, несколько позже вернется попутным транспортом.

Вскоре грузовичок запылил по тряской полевой дороге…

А некоторое время спустя на аэродром приехал лейтенант Майков с важным поручением от полковника Скворцова. Он долго беседовал с заведующей столовой, а затем вместе с врачом тщательно осмотрел все продукты, а те, которые находились в ведении Потехина, взяли на анализ. Маринад, вся приправа к нему и баранина, намечавшаяся под шашлык, были отравлены.

С Антониной Егоровной сделалось плохо…

Этот день и радовал Авиатора и пугал. Радовал потому, что предстояли встреча с лейтенантом Умаровым, передача последней шифрограммы… Пугал тем, что завтра здесь уже не будет Джесси Улворд. Она исчезнет… А заменить ее пока никем не удалось… Он, Эдвин Блэк, с удовольствием оставил бы ее, но приказ есть приказ. Да, он отпустит Джесси и заменит… заменит ее беспутным Митяем! Хотя бы ненадолго, а там дьявол с ним. Митяй пойдет: он жаждет выбиться в люди, жаждет счастья… Счастливейший человек тот, у кого деньги, много денег. Вот они, парень, бери и делай свое счастье!..

Все складывалось пока удачно. Улворд, как и обещала, пришла на конспиративную квартиру вовремя. И не одна, а с лейтенантом Умаровым. «Джесси молодец, — не удержался от мысленной похвалы Эдвин Блэк. — Какому черту она где-то понадобилась? Ей можно вполне доверить то дело, которым занимался до сих пор я. Жаль, но придется обходиться без нее. Кого-нибудь подберут, а пока… пока поработает Жук…»

Хорошо сервированный стол. Приятная беседа…

— Извините, дядя, — мило улыбнулась Джесси, — я оставлю вас на некоторое время…

— И кстати, милая, кстати! — заговорщически посмотрел «дядя» на нее, затем на Камила. — У нас есть мужской разговор…

Улворд вышла, а Блэк, чуть помедлив, начал «мужской разговор».

— Так вот. Хочу показать вам уникальные в своем роде вещицы и, если вы согласитесь, подарить их. Кому? Конечно же вам! Вот смотрите. На этой фотографии очень знакомый вам летчик… Что? Это вы? Чудесно! Обратите внимание на грустное выражение лица. А почему? Может, летчика обидели, понизив его в звании до лейтенанта? Ага, так оно и есть… А за что? Не за то ли, что он не сбил вражеский самолет? В этом не может быть никакого сомнения…

Авиатор наглел с каждой минутой, полагая, что Камил Умаров, потрясенный логикой доказательств, будет не в силах отказаться от его предложения.

— Люблю последовательность, молодой человек, и потому спрашиваю: почему не может быть никакого сомнения? Все очень просто. Вот послушайте. — И он воспроизвел запись разговора лейтенанта Умарова с генералом в классе методической подготовки.

Хотя полковник Скворцов и предупредил Камила о провокации, однако наглостью Авиатора он был потрясен. Этот человек спокойно, буквально на глазах расставлял капкан, в который ему, Камилу, предполагалось сунуть голову.

— Знаю, молодой человек, — самоуверенно продолжал Блэк, — вы ошеломлены, как принято у вас говорить. Но докажите чекистам свою невиновность, если на борту самолета, который вы не сбили, мог находиться ваш отец. Да, да, отец, которого у вас все считают погибшим…

Камил вспомнил разговор с Петром Ильичом. Кажется, все было ясно. «На что рассчитывает враг? На мое неведение, на слабость? Низкая, подлая затея».

— Итак! — жестко закончил Блэк. — Мы передадим вам эту уникальную коллекцию и предоставим возможность встретиться с отцом. Но… Услуга за услугу: вы принесете мне — всего на один час — описание нового самолета. Выбирайте — доброе имя или…

Камил никогда не замечал в себе артистических способностей, плохо владел мимикой лица, лишь глаза его передавали степень волнения да тембр голоса менялся в минуты радости или сильного огорчения. Но сейчас…

Глядя на собеседника, произнесшего угрожающее «или», Умаров отрицательно покачал головой.

— Никаких «или», только доброе имя!

— Значит, согласны? — спросил Блэк и взял рюмку. — За это стоит выпить.

— Кто вам сказал, что я согласен?! — От удивления у Камила брови пошли вразлет. — Мои командиры разберутся, не дадут в обиду.

Блэк расхохотался, но глаза оставались холодными, как вороненая сталь.

— Черта с два они разберутся! — выкрикнул он. — Не они, а КГБ будет заниматься этим делом. Понял? — Блэк так стукнул рюмкой по столу, что расплескалось вино на скатерть. Он посмотрел на часы и зловеще прошипел: — Если вы не дадите согласие, сообщение о вашем отце окажется в руках чекистов.

У Камила округлились глаза.

— Не удивляйтесь, я уже об этом побеспокоился, — добавил Блэк.

— Ну и передавайте, передавайте, мерзавец! — Умаров вскочил рывком и, подавшись к Авиатору, гневно выпалил: — Все равно я не выдам тайну! Слышишь, ты, черный каракурт?

Камил побледнел, ссутулил плечи и безвольно, словно стал бескостным, опустился на стул.

Блэк хохотал, и его жирные щеки вздрагивали.

— Не выдашь? А это видел? — Он вытащил несколько фотографий отца Камила, очень похожего на него, лейтенанта Умарова.

— Да! Да! — истерично выкрикнул Умаров. — Принесу я, принесу описание самолета…

Блэк хищно оскалил зубы, вытер пот со лба и буркнул картаво, утробно:

— Распишитесь. Вот та-ак, это по-джентльменски…

Глава девятнадцатая

Заря еще только вставала, когда механики и техники, операторы и планшетисты, летчики и штурманы, охваченные в связи с началом учений необычным волнением, приступили к своим обязанностям.

Казалось, что кожаные куртки, хлопчатобумажные комбинезоны и солдатские гимнастерки, фуражки, шлемы и панамы, сапоги и ботинки, планшеты и сумки мельтешили перед глазами пестрой неразберихой, неподвластной никакому ритму. Однако каждый человек делал то, что было необходимо.

Автомобили самых различных назначений и конструкций — для перевозки людей, буксировки и заправки самолетов, запуска турбин — стояли присмиревшим табуном, готовые по первому сигналу дежурного офицера сорваться с места и следовать в указанном направлении.

В ровном ряду, гордо откинув косые крылья и чуть припав к земле, точно перед стремительным прыжком в небо, стояли самолеты, заботливо одетые в брезентовые чехлы. Сейчас подойдут к ним расторопные хозяева, расчехлят, осмотрят, опробуют, дозаправят и перед вылетом подпишут необходимую документацию.

Перед острыми носами самолетов, по самому центру аэродрома пролегла взлетно-посадочная полоса, пока еще тихая, молчаливая, отдыхающая от несусветного рева турбин и многотонной нагрузки на свою широкую грудь…

С термометром под мышкой, в синем байковом халате стоял Родион Кузькин у окна санчасти и с завистью смотрел на разбуженный аэродром. С каждой секундой гудение турбин становилось все громче. Из реактивных сопел вместе с языками пламени вырывался на волю такой потрясающий рев, что даже видавшая виды трава и та на десятки метров безропотно льнула к земле, ожидая конца огненного урагана.

Серебристые стрелы пошли на взлет, ввинчиваясь в синий простор неба и почти мгновенно растворяясь в нем. Сейчас они пойдут на задание и, выполнив его, приземлятся на полевом аэродроме. Оттуда самолеты будут действовать так, как предусмотрено планом.

— Больной, больной, — всполошилась сестра, — у вас же температура! Немедленно в постель!

Кузькин еще раз посмотрел на могучие крылья, распластанные над степью, обиженно вздохнул и лег на кровать. Отвернувшись к стене, он уже ничего не видел, кроме крашеной панели. «Дурень!.. Какой же я дурень, — ругал себя Родион, вспоминая историю знакомства с «агрономшей» и его последствия. — Так опростоволосился…» Его мысли перебивала богатырская симфония турбин, лившаяся откуда-то с огромной высоты…

Старшим проверяющим на летно-тактических учениях был назначен заместитель Плитова. Сам генерал, занятый неотложными делами, остался в Катташахаре. Он почти не выходил из штабного кабинета. Здесь же на диване и отдыхал. В последнее время его беспокоило оживление по ту сторону границы: там самолеты днем и ночью патрулировали на всех высотах. Начальник командного пункта информировал Ивана Платоновича каждый час.