Андрей Величко - Гатчинский коршун

• Название: Гатчинский коршун
• Автор: Андрей Величко
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9922-0654-8

Русско-японская война выиграна, первой революции не предвидится, лучший друг стал российским императором, племянница – императрицей, а по совместительству еще и королевой. Наконец-то дядя Жора может пожить в свое удовольствие! Ведь возраст уже преклонный, материальных затруднений нет и быть не может, казалось бы, самое время купить дачу и разводить там кошек. В принципе дядя Жора не против, но с маленькой оговоркой: он согласен быть пенсионером только в великой России, и никакая другая его почему-то не устраивает. А значит, дача отменяется. И над всей империей на страх ее врагам реет грозная тень Гатчинского коршуна.

---

А бедные Нобели не нашли ничего лучше, чем материально поддержать большевиков. Так что теперь небезызвестный Камо на пару с гораздо более небезызвестным Кобой не испытывали особой нужды. Деньги они вложили очень разумно в подготовку ограбления Тифлисского банка. Впрочем, это будет следующая серия грядущей драмы…

В общем, уже писались черновики гневных статей на тему о гнусной подрывной деятельности неких космополитов, не имеющих даже нормальной фамилии, уточнялся состав судов, которым предстояло вести дела. Маша обещала через пару недель тоже включиться в работу, чтобы перекачка средств, помимо тех, что попадут под конфискацию, прошла максимально эффективно. Предстояло еще уточнить вопрос, какую часть правды открыть Столыпину.

Я все больше склонялся к мысли выставить себя как профессионального борца за национальные интересы. Ведь что такое профессионал? Тот, кто умеет хорошо что-то делать? Вовсе нет, это называется специалист. Но он может иногда работать и за идею, и за чьи-нибудь красивые глаза, например. А профессионал и не чихнет бесплатно, не говоря уж о большем! Например, в работе Всероссийского Собора тут и Госдумы в покинутом мной мире собрались в основном профессионалы – в любви к России и ее народу. Вот и я решил изобразить из себя такого. Мол, когда национальные интересы совпадают со шкурными, патриотизм так и прет. Все-таки рановато еще раскрывать премьеру стратегические цели, тем более что никакой пользы для его непосредственной работы это не принесет.

Перед отъездом к себе я позвонил племяннице, чтобы поздравить ее, ну и вообще.

– Кстати, дядь Жора,– сообщило ее величество,– мне даже как-то жаль, но четверть твоего репертуара анекдотов теперь для обнародования не годится… Ты что, так и не удосужился до сих пор узнать, как назвали наследника? Ну ты даешь… В общем, про Вовочку больше ничего рассказывать не надо.

ГЛАВА 11

То, что Столыпин в общем согласился с моей идеей насчет отлова нелояльных с пополнением бюджета (путем конфискации их имущества), меня не удивило. Зато удивило другое. Он считал это частной акцией, предназначенной в основном для превентивного устрашения тех, кто еще не занялся подобными делами! Это вызывало большие сомнения в его информированности – раз, и способности правильно осмыслить текущее положение дел – два. Дело в том, что к концу правления Ники пошла мода на оппозиционность. И если крестьяне возмущались малым количеством земли, рабочие – тяжелым трудом за копейки, то имущий класс был поражен фрондерством просто потому, что в определенных кругах это считалось престижным.

Наши списки лиц, финансировавших всяких революционеров, перевалили за две тысячи рыл! А общий капитал, контролируемый этими рылами, вплотную приближался к четыремстам миллионам. В этой ситуации попытки всего лишь пугать были бы откровенной дуростью. Во-первых, напуганные могли просто разбежаться – естественно, с деньгами. Но главное – почувствовав опасность, они могли объединиться и начать бороться с властью уже всерьез! Так что устрашать я никого не собирался. Поначалу операция должна была казаться отдельными частными случаями, правда, произошедшими с самыми денежными клиентами. Потом планировалось проведение в кратчайшие сроки крупной акции по отлову остальных. Так как накрыть всех сразу было нереально, у нас имелось две прикормленные группы настоящих эсеров, задачей которых было учинить отстрел недоотловленных, и две группы зачистки, у Танечки и у Бени, которым предстояло разобраться с эсерами по завершении их работы.

Итак, выждав неделю после вступления в законную силу УК Российской империи, 1 июня 1905 года мы начали первый этап операции «День защиты детей».

В процессе подготовки пришлось соорудить работающий образец проволочного магнитофона. Разумеется, для оперативной звукозаписи он был малопригоден, но внутри нагромождения тонвалов, подающих узлов и прочих деталей фантастически уродливого протяжного механизма был аккуратно спрятан цифровой диктофон.

Операция началась с такой удачи, на которую я и не надеялся. Ротшильды, с целью расширить влияние еще и на большевиков, вели свои темные делишки через Красина. В этот раз деньги ему передавал лично приехавший в Батум (Батуми в моем прежнем мире) Эдмонд Ротшильд! Под звукозапись. Так что заявить, что он финансировал создание какой-нибудь больницы, у клиента теперь не выйдет… Спецрейсом «Кондора» в тот же день оба были доставлены в Гатчину. Красина я сразу отправил в седьмой отдел, лично к Гниде, а Ротшильд был доставлен ко мне.

Вид у него был – после полного событиями дня,– мягко говоря, утомленный. Еще бы: утром арест, потом гонка по серпантинам на автомобиле до аэродрома и десятичасовой перелет – для пожилого и нетренированного человека это немало. Ну и мысли, наверное, всю дорогу лезли в его голову не самые оптимистические…

В кабинете (не моем рабочем, а следственном, находящемся как раз над соответствующим подвалом) дорогого (как минимум в миллиард ценой!) гостя ожидал не какой-то паршивый следователь, а целый канцлер, то есть я.

– Проходите, садитесь, чувствуйте себя как дома,– предложил я.– Чай, пиво или водку желаете?

– Я желаю, чтобы вы перестали паясничать и перешли к делу,– поморщился задержанный.– Представляться нет нужды, а вот объяснить ваши действия – есть.

– Вообще-то они не столько мои, сколько ваши,– уточнил я.– Если вы в курсе, император в своей речи на расширенной коллегии министерства юстиции еще раз подчеркнул равенство всех перед законом и особую опасность для государства преступлений по пятьдесят восьмой статье, то есть терроризма. И ясно сказал, дважды повторив для непонятливых, что за царем верная служба не пропадает! А тут вы нагло, чуть ли не на глазах всего Батума втюхиваете толстенную пачку денег Красину, на которого материалов уже несколько томов, а не брали его только из соображений необходимости дождаться нового УК, чтобы сразу гада под высшую меру подвести… Вообще-то я курирую деятельность спецслужб и такого грубого решения не допустил бы – не совсем дурак, понимаю, что Ротшильд – это не какой-то там никому не нужный Красин. Но как раз когда давалась санкция на ваш арест, я был занят и не уследил. А знаете чем? Вас ругал, извините, нецензурными словами. Потому что парижский дом Ротшильдов как раз в это время спровоцировал кризис наличности в Банке Елисейских Полей, а потом просто взял да и поглотил его. Там, между прочим, на пять миллионов франков моих денег было.

– На них было написано, что они ваши? – желчно поинтересовался Ротшильд.

– Не надо шлангом-то прикидываться, все равно не поверю, что вы не наводили справок,– хмыкнул я.– А вот что не дали себе труда подумать, почему набор учредителей именно такой,– это похоже на правду. Так вот, партия социал-бонапартистов там для охраны. Мне казалось, что умные люди связываться с этими больными на всю голову бандитами не будут. Получается, ошибся. Так что теперь замять дело просто так не получится – оно на контроле у его величества – это раз, да и денег мне моих жалко, это два.

– Когда я смогу побеседовать со своими адвокатами?

– Господа Шапиро и Хайкин арестованы по тому же делу, так что, я думаю, с ними раньше чем через пять лет никак не получится. Участие в уголовном процессе иностранцев на стадии следствия не предусмотрено российским законодательством. Выходит, вам придется удовлетвориться тем адвокатом, что назначу вам я. Это произойдет после предъявления вам обвинения.

К следующей нашей встрече я подготовился технически. Старший брат моего клиента, Альфонс Ротшильд, должен был помереть через полтора месяца – во всяком случае, в нашем мире он поступил именно так. Поэтому был подготовлен номер «Пти Паризьен», якобы доставленный мне самолетом из Парижа, где на первой странице описывалась душераздирающая история о том, как некий юноша, бледный со взором горящим, разрядил свой револьвер в Альфонса. А потом сбежал с криком: «Так будет с каждым, кто посягнет на святые для настоящих французов идеалы!» В конце концов, так ли уж важно, каким конкретно способом отдаст концы этот Альфонс? Так что я просто заранее проинформировал любящего брата об этом прискорбном событии.

– Кажется, явно пора этих молодчиков обуздать, пока чего похуже не учинили,– прокомментировал я.– Но мне пока некогда, я все никак не могу перестать сокрушаться о трагической судьбе своего банка. Вот если он вдруг вернется к своему исходному состоянию, только с удвоенным капиталом, тогда да.

– По какой статье вашего нового кодекса проходит взяточничество, не напомните?

– По двести тринадцатой. Но… погодите, сейчас найду… вот.

Я порылся в ящике стола, достал оттуда маузер, дырявый носок, грязный стакан и наконец то, за чем, собственно, и полез,– орден Андрея Первозванного.