Элизабет Гейдж - Близость

• Название: Близость
• Автор: Элизабет Гейдж
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-87332-278-9

Герои романа — молодая сотрудница рекламного агентства и глава крупной фирмы — преодолевают множество препятствий на пути к счастью. Их разделяет многое — разница в возрасте, социальном и финансовом статусе, общественное мнение, интриги завистников. Главное же, что мешает им соединиться, — неуверенность в своих чувствах, оглядка на горький опыт прежней семейной жизни, беспочвенная ревность, подогреваемая недоброжелателями. Но истинное чувство оказывается сильнее…

---

— Ну, вот! Чувствуешь? — и радостно улыбался, совсем по-детски. В эти мгновения Джордан будто воскрешал мирные, почти счастливые минуты их медового месяца. Он словно бы наконец получил от жизни все что хотел.

Но эти эмоции не имели ничего общего с его чувствами к Джил. Джордан не делал секрета из своей неприязни к жене, и когда дотрагивался до нее, хотел ощутить и прикоснуться к собственному ребенку.

Как странно, как ужасно для Джил было терпеть его руку на животе, когда он вновь и вновь прислушивался к толчкам малыша. Видеть день за днем, как растет его сострадание, его любовь, испытывать прикосновение кончиков пальцев к коже было почти невыносимо. Джордана отделяла от драгоценного младенца всего лишь тонкая перегородка, вздутая оболочка, не имеющая значения, никому не нужная — сама Джил.

Джил казалось, что она сойдет с ума, видя, как любовь обходит ее, утекает, переходит на невидимое существо в ее чреве. Она так хотела, чтобы эти нежные пальцы ласкали ее плоть, гладили и оберегали ее, только ее, но Джордан не желал думать о жене, не хотел иметь с ней ничего общего. Безымянный малыш стал звеном, приковавшим мужа к жене.

Вдруг Джил, находившаяся в постоянном напряжении, начала сознавать, что носит в себе постороннее, чужеродное тело. И по мере того, как проходили месяцы, Джил начала испытывать к этому неизвестному существу нечто вроде ненависти. Эти чувства шокировали ее, и Джил изо всех сил пыталась бороться с ними. В конце концов, это ее ребенок. Она должна мечтать о нем, ждать его рождения.

Но она уже была не в силах совладать с собой — неразделенная любовь к Джордану Лазарусу лишала рассудка.

Как она может стать нежной матерью для этого нерожденного ребенка, зачатого в извращенном, искаженном маскараде, пародии на любовь, основанной на жгучей, всепожирающей ревности Джил к другой женщине? И как она может претендовать на любовь Джордана к себе, когда она соблазнила и завлекла мужа в обличье другой женщины?

Все было так, словно ребенок родится от иной матери, а Джил была попросту суррогатом, заменой, используемой для того, чтобы произвести на свет это ненавистное дитя. Как еще объяснить полное равнодушие Джордана к женщине, в которой растет его малыш?

Джил вставала в ванной перед зеркалом и наблюдала, как живот день ото дня становился больше. Ребенок не был желанным, как хотела бы она сама. Джордан не был любящим мужем, каким описывала его пресса. И эта огромная ложь, ужасный обман убивали Джил.

И все потому, что четвертый член этой семьи, чужачка, преследовала ее, как навязчивый призрак. И этот ненавистный член семьи, занимающий место в сердце Джордана, омрачал существование Джил, отбрасывал мрачную тень в ее сердце. Она словно ощущала черное пятно в животе, там, где был зачат ребенок, видела его в зеркале, как маску, которую можно было снять только с собственной кожей.

Джордан тоже не сомневался, что младенец был зачат в ночь омерзительного маскарада. И теперь он не мог смотреть на Джил, не видя перед собой той самой маски — лица Лесли. Тот навязчивый образ, который воскресила Джил, теперь уже нельзя было стереть, и этот образ и ночь навеки запечатлелись в памяти. Никакими упреками и сожалениями нельзя было вернуть его в объятия Джил. Между ними существовала непроходимая пропасть.

Теперь он с горькой ясностью сознавал, что увлекся Джил и попал под ее сексуальное обаяние только потому, что она уже тогда странным образом напоминала Лесли и обладала чем-то вроде ее колдовского очарования. В то время Джордан не видел и не понимал этого, потому что он был слишком погружен в свои собственные мысли и скорбел по ушедшей любви, но теперь осознал, что с самого начала странная аура, окружавшая Джил, казалась талисманом, добавившим часть сущности Лесли к ее собственной сути.

Неудивительно, что Бен, старый лодочник, принял Джил за Лесли. Джордан должен был увидеть все значение этой ошибки, но желание ослепило его, помешало понять правду.

С самого начала их отношения были основаны на обмане.

Но, несмотря ни на что, Джордан чувствовал глубокую примитивную связь с Джил, как с матерью своего ребенка. И все же он не мог простить ее за то, что она сделала, не мог заставить себя прикоснуться к ней. То, что она сотворила с их сердцами, любовью и близостью, вынести было поистине невозможно. Если он и дотронется до нее, откроет душу хотя бы на дюйм, то только потому, что не Джил нужна ему, не о ней он мечтает. И эта истина предстанет во всей беспощадной наготе, как ночь безумного маскарада. Это тоже было невыносимым. Поэтому Джордан и поворачивался спиной к одинокой жене.

Малыш в каком-то смысле стал символом будущего Джордана. Своим рождением он спасет отца, уничтожит его запятнанное прошлое, и Джордан сможет начать новую жизнь.

Он знал, что приводить ребенка в жизнь, полную ненависти, неестественно, но не мог с собой совладать, потому что ничего и никого не хотел на свете так, как это дитя, казавшееся его единственным шансом на счастье.

Джордан выдержит еще несколько месяцев ради малыша. А потом все начнется сначала. Или, по крайней мере, так он думал.

Таково было болезненное противостояние между Джил и Джорданом, противостояние, невидимое окружающему миру, когда внезапный поворот событий бросил новый свет на их терзания.

Мег Лазарус умерла.

Джордан получил известие о сильнейшем сердечном приступе и немедленно вылетел личным самолетом в Пенсильванию. Ко времени его приезда Мег уже лежала в реанимационном отделении больницы Святого Иосифа, куда прибыл священник, чтобы выполнить последние обряды.

Его братья и сестра собрались в приемной. Джеральд, Клей и Райан, обмякшие и измученные, сидели в коридоре и выглядели совершенно опустошенными. Мать была в палате с Мег. Луиза бросилась в объятия брата.

— Джордан! Слава Богу, ты здесь!

Вся семья казалась совершенно беспомощной и черпала поддержку только в Джордане.

Сиделка отвела его к Мег. Джордан посмотрел на сестру. Маска смерти уже начала стирать знакомые черты, которые он так любил.

— Мег, ты узнаешь меня? Это я, Джордан, твой брат.

— Джорджи?

Ее голос был слабым эхом, таким отдаленным и искаженным наступающей смертью, что казался почти неузнаваемым.

— Я здесь, дорогая. Все хорошо.

Взгляд был устремлен на него, но Мег уже ничего не видела. Джордан увидел слезы на ее щеках, и, к своему удивлению, понял, что плачет он сам.

— Джорджи, — снова сказала она. Последовала ужасная пауза. Он чувствовал, как борется Мег за этот последний момент просветления, пока страшная катастрофа, происходящая в ней, разрушает ум и тело.

Сверхчеловеческим усилием ей удалось заговорить громче, заставить взгляд сосредоточиться на брате.

— Слушай.

— Да, милая, — кивнул Джордан, нежно сжимая ее руки. — Я тебя слышу.

— Хочу, чтобы ты был счастлив.

— Я счастлив, Мег, — сказал Джордан. Пустота лживых слов потрясла его, и он отвел глаза.

— Нет… нет времени, — прохрипела Мег. — Слушай.

— Да, — всхлипнул Джордан. — Да, Мег.

— Ты так много работал. Стишком много. И забыл о себе, махнул на себя рукой. Найди себя сейчас… ради меня. Не нужно больше убегать…

— Да, Мег, — повторил он, пытаясь отогреть замерзшие руки. — Да, милая. Все, что ты хочешь.

Он старался скрыть боль, которую причиняла сестра. Она понимала, что он сделал со своей жизнью, и теперь, хоть и слишком поздно, просила повернуть стрелки часов и стать тем, кем он никогда не был: человеком, которым должен был быть с самого начала.

— Ты не можешь жить без любви, — сказала Мег. — Нельзя так больше. Нельзя.

Судорога свела ее тело. Но Мег все пристальнее смотрела в глаза брата.

— Будь добр к Джил. Она тебя любит.

— Да, — солгал Джордан. — Я знаю. Знаю, Мег. Обещаю тебе.

Бессмысленные слова слетали с его губ. Он понимал, что говорил слишком много, лишь бы прикрыть пустоту заверений. Его слезы падали на лицо умирающей бесполезным холодным дождем, таким же ненужным, как его ложь. Джордан сознавал, что Мег из последних, слабеющих сил пытается уговорить его сдержать слово. Но в это мгновение какая-то огромная тяжесть упала на нее, придавив к постели. Пальцы Мег разжались, но губы продолжали шевелиться. Джордан нагнулся ниже, пытаясь расслышать:

— …Есть… время…

Свет в глазах погас. Краска сбежала со щек. Мег ушла.

Джордан выпрямился, все еще держа сестру за руку, взглянул на спокойное, уже неузнаваемое лицо. Потом встал и открыл дверь. Братья и сестры смотрели на него с отчаянной безумной надеждой, но взгляд Джордана говорил, что все кончено.

Мать вскрикнула и закрыла лицо руками. Луиза метнулась в комнату, словно от этой поспешности что-то зависело. Братья беспомощно вскочили. Райан протянул руки Джордану.