Мелинда Бланчард - Карибы. Ресторанчик под пальмами

• Название: Карибы. Ресторанчик под пальмами
• Автор: Мелинда Бланчард
• Издательство: Амфора
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-367-01169-2

Перед вами совершенно правдивый рассказ о поездке в отпуск, который, начавшись, так и не закончился. В основе этой книги лежит подлинная история американских супругов, решивших сбежать от цивилизации и открыть собственный ресторанчик на острове Ангилья, что в Карибском море. Воплощая в жизнь свою заветную мечту, Мелинда и Роберт Бланчард столкнулись с множеством проблем и трудностей (которые, оказывается, есть повсюду, даже на райских островках). Апофеозом испытаний, которые уготовила супругам судьба, стал тропический ураган «Льюис», сметающий все на своем пути. На развалинах ресторана, в который они вложили всю душу, Бланчардам предстоит сделать непростой выбор: вернуться обратно или же начать все с нуля…

Необычайно увлекательный, с юмором написанный роман, проникнутый искренней любовью к острову, ставшему для Роберта и Мелинды вторым домом.

Легкость, с которой написана и читается эта книга, сравнима разве что с карибским бризом.

---

Три человека играли на гитарах и пели гимны. У меня по щекам катились слезы. Я вспоминала связки мукуны у дверей своей кухни. Мы с Бобом сели в машину и присоединились к траурной процессии. Впереди нее тащился старый белый катафалк, за рулем которого сидел Оззи. Джона Уоддингтона Ходжа похоронили на кладбище в Вест-Энде. С кладбища открывался вид на Мидс-Бэй, где дядюшка Уодди почти восемьдесят лет плавал, гулял и собирал корм для коз.

Вернувшись на кухню, я уставилась на пустой дверной проем. На смену таким, как дядюшка Уодди, приходило новое поколение, и я загрустила при мысли о том, что сегодня на кладбище в Вест-Энде мы погребли часть традиций старой Ангильи.

Мы не виделись с Джошуа и Эвелиной вот уже несколько недель, и смерть Дядюшки Уодди подтолкнула меня съездить к ним в Рей-Хилл. Настроение у меня было грустное. Машину я вела очень медленно, ветер сносил на дорогу дым: кто-то жег уголь. Я глубоко вздохнула, наслаждаясь картинами старой Ангильи. Двое подростков трудились во дворике над лодкой. За ними наблюдал старик, сидевший в тени дерева, судя по всему, их дедушка. Искусство строить лодки передавалось здесь из поколения в поколение. В Саут-Хилл мужчина в выгоревшей майке и кепке с надписью «Нью-Йорк» толкал вперед ржавую тележку, в которой стояли два белых ведра. Видимо, он вез воду с колонки, потому что у него дома не было цистерны.

Чуть дальше я проехала мимо маленького деревянного домика, во дворе которого была свалена куча проволочных вершей для ловли рыб. Лишь очень немногие из этих деревянных домиков пережили ураган «Донна», накрывший Ангилью в 1960 году. Теперь тут стоят практичные дома из цемента, которые могут выстоять даже в беспощадный шторм.

Я свернула на лабиринт дорожек, которые вели к дому Джошуа, миновав группу школьников, направлявшихся домой. Две девочки постарше вели за руки двух мальчишек лет трех. Малютки едва поспевали за старшими на своих маленьких ножках.

Джошуа и Эвелина сидели в гостиной и слушали радио, которое словно перенесли сюда на машине времени из сороковых годов. Оно стояло на полке между двух фарфоровых статуэток дельфинов. На стене рядом с радио висела в рамке фотография — стоящая под пальмой Эвелина. Эту фотографию мы сделали пять лет назад и прислали ей на Рождество.

— Ты поправилась, — промолвила Эвелина, смерив меня взглядом.

Я вежливо улыбнулась.

— И это просто замечательно, — продолжила она, видимо, ожидая от меня реакции на свою реплику.

— Так я и не болела, — неуверенно ответила я, догадываясь, что это не совсем верный ответ.

— Она имеет в виду, что ты набрала несколько килограммов, — пришел на помощь Джошуа. — Хорошо выглядишь.

— По-моему, так ничего хорошего в этом нет.

— Я чувствую себя толстухой, — сказала я и пошлепала себя по бедрам, которые были не такими изящными, как мне хотелось.

— Никакая ты не толстая. Выглядишь как нормальный, здоровый человек.

Если бы я приехала в гости к своей родной бабушке, она бы посоветовала мне сбросить лишний вес. Обязательно рассказала бы о последних диетах, о которых слышала по телевизору и составила бы их список: высокобелковые, низкобелковые, высокоуглеводные, низкоуглеводные, такие, в которых надо считать каждую калорию, и такие, в которых о калориях следовало вообще забыть. И, естественно, каждая из них сулила бы мне отсутствие мук голода. В том случае, если я совсем теряла форму, я отправлялась в спа-салон и скрывалась там, пока мне не возвращали более или менее презентабельный вид.

Я нисколько не сомневаюсь, что Эвелина никогда не слышала о спа-салонах, а если бы и слышала, то никогда бы даже и не подумала туда сходить. Зачем тратить деньги на то, чтобы тебя превратили в тощую селедку?

Мы говорили о Дядюшке Уодди, о традициях и былых временах. Эвелина пояснила, что давным-давно, когда на Ангилье жили куда беднее, здесь практически не было толстых людей. Подчас из еды имелась только рыба, засухи были обычным явлением, и когда они случались, гиб и без того скудный урожай.

— Сложно растолстеть, если сидишь на одной рыбе, — резонно заметила Эвелина.

Ежедневные поездки в Вэлли всякий раз оказывались непростым испытанием, преодоление которого становилось особенно интересным: каких только препятствий мы не встречали на пути — животные, «лежачие полицейские», туристы, забывавшие о том, что на Ангилье левостороннее движение, и, как и везде в мире, среди представителей юного поколения было полно лихачей.

В отличие от этих сорвиголов, Ролди вел машину слишком медленно. Предельная скорость для него была двадцать пять километров в час. Нередко можно было наблюдать, как его дряхлый фургон еле плетется по шоссе, а за ним, растянувшись в длинную линию, следует вереница машин. Ролди был единственным коммивояжером на Ангилье. Он торговал разнокалиберными метлами ручной работы, представлявшими собой сучковатые палки, к концам которых были привязаны пальмовые листья. Метлы Ролди крепил к крыше фургона. В багажнике у него имелись на продажу манго, бататы, бананы и папайи.

Потенциальные покупатели просто махали Ролди руками. В этом случае он останавливался посреди дороги, где и начинался процесс торга. Ролди открывал заднюю дверь, и вокруг собиралась маленькая толпа. Народ начинал ощупывать манго и брать в руки метлы, чтобы прикинуть, сколько они весят и хорошо ли сбалансированы. Тем временем сзади образовывалась пробка. Иногда фургончик Ролди удавалось объехать, но, как правило, приходилось сидеть и ждать.

Если впереди мы видели бесконечную вереницу машин, еле тащившихся по шоссе, или попадали в пробку, можно было не сомневаться: впереди Ролди. «Это Ангилья, — напоминали мы себе, — здесь никто никуда не торопится».

Наша жизнь вошла в неспешный ритм. Мы стали ходить медленнее, а дышать глубже. Мы носили шорты и сандалии, воображая, как наши друзья на севере сейчас ежатся под дождем со снегом и месят ногами слякоть. Мы уже настолько свыклись с ярко-голубым небом и ослепительно сияющим солнцем, что встречали дождь с чувством облегчения. По сути дела, большинство народа тут неплохо относилось к утренней мороси. Что плохого в том, чтобы посидеть утром с интересной книжкой на балконе. Небольшую передышку перед жаром полуденного солнца туристы воспринимали благосклонно.

Однако дождь, затянувшийся на целый день, представлялся уже перегибом, а если случалось два дождливых дня подряд, у посетителей резко портилось настроение. «Что у вас творится с погодой? — каждый вечер требовательно спрашивали они у Боба в обеденном зале. — У вас что, постоянно на Ангилье льет? В прошлом году мы ездили на Сен-Бартельми, и погода там была просто чудесной». Боб начинал объяснять, что Сен-Бартельми находится менее чем в тридцати километрах от нас, и, как правило, какая погода у нас, такая и у них. Более того, на Сен-Бартельми имеются горы, поэтому там даже больше осадков. Боб заверял, что если на Ангилье идет дождь, то, вероятнее всего, льет и на Сен-Бартельми.

Куда хуже случавшихся время от времени ливней были так называемые рождественские ветра, пользовавшиеся на Ангилье дурной славой. Погода на острове обычно остается неизменной. Среднегодовая температура здесь — двадцать шесть градусов тепла, а годовой уровень осадков — восемьсот девяносто миллиметров. Ангилья — самый северный из группы Подветренных островов, и с востока дуют пассаты. Однако точно так же, как на Прованс порой обрушивается беспощадный мистраль, а в Калифорнии хозяйничает «Санта-Анна», так и Ангилью, словно чума, начинают терзать рождественские ветра, которые порой бушуют аж до января. Пассаты, которые обычно приходят с востока, смещаются на запад, набирают силу и становятся ураганом. Порывы ветра сметают со столов в обеденном зале бокалы, подхватывают и уносят цветы из ваз, и нам приходится запирать ставни, закрывая вид на сад и фонтаны, отчего в ресторане делается тесно и неуютно. С холодным ветром приходит и дождь. Вода просачивается сквозь вентиляционные окошки и заливает скатерти и подушки кресел в западной части зала. Клиенты ведут себя недружелюбно.

Народ нередко отменяет бронь или просто не приходит, а те гости, которые все-таки являются, отличаются раздражительностью и вспыльчивостью.

После недельного буйства рождественских ветров весь остров погрузился в меланхолию. Ресторанчики под открытым небом закрылись, таксисты остались практически без работы, а разочарованные туристы сидели у себя в номерах.

Даже у нас на кухне ребята пали духом. Жук вышел на работу в шерстяной шапочке.

— Слишком сильно льет, — пояснил он. — Если так будет и дальше, придется строить ковчег.

Прошло десять дней с тех пор, как на остров обрушились ветра, и вдруг как-то вечером во время ужина они стихли. С предельной осторожностью мы открыли ставни, и у всех в ресторане тут же поднялось настроение. На следующее утро уже стояла совершенно ясная погода, пропитанный влагой остров начал подсыхать на веселом солнышке. На всех девяноста квадратных километрах рая царило веселье. Туристы снова нежились на пляже и рассказывали наивным новоприбывшим страшилки о погоде. Ангилья вернулась к привычной жизни, а Жук поставил крест на своих планах заняться судостроением.