Нил Шустерман - Беглецы

• Название: Беглецы
• Автор: Нил Шустерман
• Издательство: Астрель
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2012

---

Однако на этот раз, и об этом персонал «Хэппи Джека» не догадывается, все знали о том, кто такой Коннор Лэсситер еще до того, как он сам появился в лагере. Даже заявление администрации о том, что Беглец из Акрона на­конец пойман, не деморализует население ла­геря. Настроение лишь поднимается: если раньше Беглец был лишь полумифическим пер­сонажем, о котором ходили слухи, то теперь он стал живой легендой — человеком из плоти и крови, реально существующим.

52. Риса

— Прежде чем мы начнем занятия, считаю сво­им долгом предупредить, что нам известно о твоей дружбе с так называемым Беглецом из Акрона. В твоих интересах сделать так, чтобы тебя перестали с ним ассоциировать.

Прежде всего администрация лагеря сдела­ла все возможное, чтобы изолировать друг от друга Рису, Коннора и Роланда. Риса ничего не имеет против разлуки с последним, но то, что они сделали с Коннором, лишь подстегивает ее желание увидеть его как можно скорее. Физи­чески мальчик никак не пострадал — портить хороший товар в лагере никому не интересно. Но унизить бунтаря, подавить его дух — совсем другое дело. Его водили по лагерю чуть ли не двадцать минут, затем сняли с него кандалы и оставили возле флагштока. Никто не пытался показать Коннору, где приемник-распредели­тель, где спальни и так далее. Это было сделано специально, чтобы он помучался, стараясь со­образить, куда идти в незнакомом месте. Риса понимает, что дело было не в наказании и не в попытке раздразнить его. Они намеренно дали ему возможность совершить какое-нибудь дис­циплинарное нарушение. Любой проступок Коннора может стать поводом для наказания. Это беспокоит Рису, но недолго — уж она-то его хорошо знает. Если Коннор сделает что-то пло­хое, то только в том случае, если именно это и будет самым правильным поступком.

— Очень хорошо, Риса! Тесты на уровень ин­теллекта ты прошла на отлично. Выше средне­го уровня, великолепно!

Прошло уже полдня, а Риса все никак не мо­жет оправиться от потрясения. Общий вид ла­геря «Хэппи Джек» поразил ее. Думая о том, как он может выглядеть, она всегда представля­ла себе заготовительные лагеря похожими на скотные дворы для людей: толпы мрачных ис­тощенных подростков, сидящих в крохотных камерах, — настоящий кошмар, сплошное уни­жение. Но живописный кошмар, представший перед ее глазами, оказался хуже самых страш­ных фантазий. Если кладбище старых самоле­тов было раем, похожим на ад, то заготови­тельный лагерь не что иное, как ад, старатель­но замаскированный под рай.

— Ты в отличной физической форме. Зани­малась спортом, не правда ли? Бегала, веро­ятно?

Занятия спортом — основной вид деятель­ности живущих в лагере. Поначалу Риса счита­ла, что физическая культура всячески насаждается администрацией, чтобы чем-нибудь за­нять подростков до того момента, когда наступит их очередь идти на бойню. Но на пу­ти в приемник-распределитель девочка заме­тила стоящий у самой кромки баскетбольного поля тотемный столб, украшенный резными физиономиями индейских богов. В глазах каж­дого чудовища Риса заметила камеры — пять физиономий, десять камер, десять игроков. Вероятно кто-то, сидя неизвестно где, наблю­дал за каждым из игроков, отмечая четкость координации движений и измеряя силу каж­дой группы мышц. Риса быстро поняла, что иг­ра в баскетбол служит не для развлечения ре­бят, а для оценки денежной стоимости частей их тел.

— В течение нескольких последующих недель ты будешь заниматься различными видами дея­тельности. Риса, дорогая, ты меня слушаешь? Если тебе что-то непонятно, я могу говорить медленней.

Женщина, занимающаяся адаптацией подростков в заготовительном лагере, не­смотря на высокие результаты, показанные Рисой при прохождении теста на уровень интеллекта, очевидно, считает, что она, как и все остальные, существенно отстает в раз­витии от «нормальных» детей. Женщина одета в свободную блузу из ткани с орнамен­том из листьев и розовых цветов. Риса чувст­вует, что охотно прошлась бы по ней газоно­косилкой.

— У тебя есть вопросы или пожелания, доро­гая? Если есть, самое время их высказать.

— Что делают с некондиционными частями?

Неожиданный вопрос определенно сбил женщину с толку.

— В каком смысле?

— Ну, с непригодными для использования ча­стями тела. Что вы делаете с покалеченными ногами и неслышащими ушами? Тоже исполь­зуете в качестве материала для транспланта­ции?

— У тебя же нет ни того, ни другого, верно?

— Нет, но зато есть аппендикс. Что сделают с ним?

— А, вот о чем ты, — говорит женщина, демон­стрируя бесконечное терпение. — Лучше уж иметь неслышащее ухо, чем ходить вовсе без ушей. Порой лучшего себе человек позволить не может. А что касается аппендикса, то он вряд ли кому-нибудь понадобится.

— Выходит, вы нарушаете закон? Разве в зако­не не сказано, что вы обязаны сохранить орга­низм ребенка, ставшего донором, на сто про­центов?

Улыбка на лице женщины заметно полиняла.

— Ну, мы сохраняем организм на девяносто девять и сорок четыре сотых процента орга­низма, включая аппендикс.

— Ясно.

— Теперь мы с тобой должны заняться анке­той, которую заполняют все поступающие в ла­герь. Ты попала сюда не совсем так, как другие, поэтому и возможности ознакомиться с ней за­ранее у тебя не было, — говорит женщина, лис­тая страницы лежащей перед ней папки. — На большую часть вопросов отвечать уже, в прин­ципе, не нужно... но если ты обладаешь какими-нибудь специфическими навыками и хотела бы нам о них рассказать... ну, такими, которые могли бы принести пользу сообществу, пока ты находишься здесь...

Больше всего на свете Рисе хочется просто встать и уйти. Даже теперь, на закате жизни, ей снова приходится отвечать на неизбежный во­прос: чем ты отличаешься от других?

— У меня есть опыт медицинской работы, — говорит Риса сухо. — Оказание первой помо­щи — искусственное дыхание, массаж сердца и так далее.

Женщина смотрит на нее с сожалением.

— Ну, как это ни прискорбно, — говорит она, — врачей у нас здесь предостаточно, це­лый медицинский корпус.

Если она еще раз скажет это свое «ну», дума­ет Риса, поднимусь и врежу ей как следует.

— Что-нибудь еще?

— В интернате мне приходилось работать в отделении для малышей.

Снова эта мерзкая извиняющаяся улыбка.

— Чудесно. Но, к сожалению, детей здесь нет. Это все?

— Я изучала классическую музыку, — говорит она, вздыхая. — Класс фортепиано.

Брови женщины поднимаются неправдопо­добно высоко.

— О, серьезно? — произносит она. — Ты игра­ешь на рояле? Ну, ну, ну!

53. Коннор

Коннор испытывает острейшее желание по­драться. Ему хочется задирать сотрудников ла­геря и не подчиняться правилам, но он знает: стоит начать это делать, и с ним покончено. Но он изо всех сил сдерживает себя по двум причи­нам. Первая: от него ждут именно такого пове­дения. И вторая: Риса. Мальчик прекрасно по­нимает, как тяжело ей будет, если его отведут в Лавку мясника раньше времени. Да, именно так ребята окрестили медицинский блок — Лавкой мясника, хотя, конечно, в присутствии сотруд­ников называть его так никто не решается.

В общей спальне для мальчиков Коннор стал кем-то вроде знаменитости. Ему самому ка­жется абсурдом то, что ребята считают его жи­вой легендой только за то, что он старался вы­жить.

— Это же все неправда? — спрашивает его па­рень, лежащий на соседней койке, в первый же вечер. — Не может быть, чтобы ты вырубил це­лый экипаж полицейской машины при помо­щи их собственных пистолетов, стреляющих пулями с транквилизирующим веществом.

— Нет! Конечно, неправда, — отвечает Кон­нор, но тот факт, что он все отрицает, для сосе­да лишь еще одно доказательство того, что все, что рассказывают о Конноре, было на самом деле.

— Я в это не верю, — говорит другой маль­чик, — но я слышал, когда тебя искали, при­шлось перекрыть несколько федеральных трасс.

— На самом деле перекрывали только одно шоссе. Вернее, они его не перекрывали. Это сделал я. В каком-то смысле.

— Так, значит, это правда!

Спорить бесполезно: как бы ни старался Коннор преуменьшить свои заслуги, ребята продолжают считать его мифическим персона­жем или супергероем из комиксов. Кроме того, Роланд, ненавидящий Коннора, тем не менее активно работает на его имидж, чтобы тень славы великого человека осенила и его. Он жи­вет в другом корпусе, но до Коннора то и дело доходят совершенно дикие истории о том, как они с Роландом якобы украли вертолет и напа­ли на больницу в Таксоне, чтобы освободить чуть ли не сто беглецов, которых там держали. Поначалу Коннор хочет рассказать им, что Ро­ланд не сделал ничего выдающегося, если не считать предательства, но жизнь слишком ко­ротка, на этот раз в прямом смысле этого сло­ва, чтобы снова затевать свару с верзилой.