Сергей Сеничев - Диагноз: гений. Комментарии к общеизвестному

• Название: Диагноз: гений. Комментарии к общеизвестному
• Автор: Сергей Сеничев
• Жанр: Публицистика

---

И сколь бы долго не разбавляли Петрову кровь привозной немецкой, гены предка давали знать о себе. АЛЕКСАНДР III пил помалу, но непрестанно, пока не — тут, извините, цитата: «обратился в запойного пьяницу; каждый вечер кончался тем, что, распив со своим главным телохранителем, генералом Чернавиным по бутылке коньяку (который они от императрицы прятали в сапоги), валялся на полу среди дворцовой гостиной, визжал, барахтался и хватал за ноги проходящих». Умер от хронического воспаления почек и жутчайшей водянки…

К слову уж: СТАЛИН, которого как-то традиционно принято считать жертвой неоправданных наговоров, был, с одной стороны, отцом генерал-лейтенанта, умершего — вот как бы там ни было — в изоляторе для алкоголиков, а с другой — сыном пьяницы, презираемого всем поселком…

Виссарион пил как сапожник, поскольку сапожником и значился. Это, кстати, он, Джугашвили-старший, распустил и слух о том, что Сосо у женушки не от него, а от заезжего господина. Вследствие чего пытливые исследователи век уже со всем пристрастием сличают портреты Генералиссимуса Советского Союза и небезызвестного генерал-майора-путешественника. А господин Пржевальский меж тем считался видным в империи гомосексуалистом, и в каждую экспедицию тащил с собой не каких-нибудь там милых девушек, а строго симпатичных юношей. И подозревать его во вспышке страсти к набожной селянке — это уж, извините, от нашей нездоровой любви к мифотворчеству…

Да что там цари — а короли спорта?.. Первый советский Олимпийский чемпион-легкоатлет, герой Мельбурнской Олимпиады Владимир КУЦ закончил тем, что выпивал по ДВА С ПОЛОВИНОЙ (и это не предельно — это в среднем) литра водки в день. Заедая их парой суточных доз — «ДЕСЯТКОМ таблеток» — люминала, который он расценивал исключительно как снотворное. Приятели вспоминали и о своеобразном рекорде олимпийца — 15 бутылок «Столичной» за три дня. После одной из таких терапевтических процедур легендарный спортсмен не проснулся…

Ох, кого бы тут поименитей-то вспомнить?

А замахнемся-ка, что ли, на Вильяма нашего Шекспира!..

Уильям ШЕКСПИР умер в марте 1616-го в результате лихорадки (свидетельствует Стратфордский викарий Джон Уорд, а иных сведений о причинах смерти драматурга и не имеется), которая случилась вследствие попойки с двумя коллегами. Горячительное Шекспир (кем бы он там ни оказался) уважал на всю катушку на протяжении всей жизни.

Иначе откуда бы взялся у него тот же Фальстаф?..

Между прочим, о масштабах той роковой посиделки можно судить, если вспомнить, что для одного из гостей господина Шекспира — Бенджамена ДЖОНСОНА (тоже куда как успешного поэта и драматурга) «вино было пятой природной стихией, он поглощал его в доброй компании в неограниченных количествах». То есть гулевали тем вечером настоящие профессионалы от винопития.

Бен пережил Уильяма на двенадцать лет. Допился до галлюцинаций и паралича…

Сыном пьяницы и беспробудным же пьяницей был и величайший из английских трагиков Эдмунд КИН…

Смерть актера на сцене (Горин: «как птицы в полете, или собаки на охоте») — это, конечно, ярко. Это на все времена. Не принято лишь вспоминать, что в тот злополучный день мистер Кин был так плох, что даже не гримировался и два первых акта отыграл с трудом, а перед третьим просил сына (тот ассистировал отцу в роли Яго) приглядывать за ним — кабы чего. Дело в том, что как минимум восемь лет до этого любимец публики пил по-черному, год за годом теряя и профессиональную хватку, и человеческий облик, как говорится, в целом…

«Это пьяный философ, который пишет только во время опьянения», — сказал Вольтер о РАБЛЕ. Мы не хуже вас помним, что Вольтер был человеком более чем ядовитым («Вся злоба у него в уме, или еще лучше, в языке» — это уже Екатерина Великая о самом Вольтере). Но что же теперь — отказываться верить всему, что он наговорил?

Насчет же Рабле: хотите подробностей — открывайте Гаргантюа с Пантагрюэлем…

Из ТАССО: «Я не отрицаю, что я безумец; но мне приятно думать, что мое безумие произошло от пьянства и любви, потому что я действительно пью МНОГО»…

Жертвой алкоголизма пал национальный герой Шотландии Роберт БЕРНС. Принято рассказывать о простуде, от которой он слег и не оправился. На деле же причиной смерти выдающегося поэта стала врачебная ошибка — недопустимое лечение «летучей подагры» (последствия перенесенного в детстве ревмокардита) красненьким. Роберт и сам не скрывал, до чего любил «заливать тоску», а тут еще и доктор прописал.

Непьющий Бернс прожил бы намного больше 36 лет…

ГЛЮК хвастался, что «считает вполне справедливым любить золото, вино и славу, потому что первое дает ему средства иметь второе, которое, вдохновляя, доставляет ему славу». Из Ломброзо: «Впрочем, кроме вина он любил водку и, наконец, ОПИЛСЯ ею»…

После сорока пристрастился к вину и ГЕТЕ. Назвать его алкоголиком или хотя бы пьяницей — пожалуй, что и язык отсохнет. Но факт: начиная с означенного возраста, Иоганн Вольфганг добросовестно осушает бутылку-две вина ежедневно. И так практически до самой смерти. Причем хвастается, что питается почти только вином и мясом…

ГОФМАН проводил вечера, а часто и ночи в питейном доме. При этом он не ставил себе целью напиваться — Гофман исключительно «взбадривался». После чего по пять-шесть часов кряду блистал фантазией и остроумием перед восхищенной публикой. После смерти писателя владелец его излюбленного кабачка простит родственникам знаменитого клиента долг в 1116 рейхсталлеров, поскольку покойный «с лихвой покрыл его, привлекая в погребок посетителей»…

Сам гений — а гениальность этого безумного гнома давно не обсуждается — признавался, что может творить лишь в состоянии опьянения. Иначе говоря, пил Гофман не оттого, что ему это очень уж нравилось, а токмо во имя разогрева воображения. И не было, между прочим, на Земле — ни до, ни после — другого прозаика, умудрившегося столь мастерски живописать симптомы алкогольной паранойи…

Очень не хочется сморозить чего-нибудь лишнего, но полушепотом напомним, что БЕТХОВЕН скончался от цирроза печени… Опять же: папа, бабушка (забыли? — вернитесь к первой главе первого тома)…

«До чёртиков» напивался МЮССЕ. Пил, что называется, ведрами. Лет с восемнадцати. И не столько удовольствия для, сколько, как думалось ему, заради вдохновения. Член Французской Академии, он крайне редко являлся на заседания. У секретаря Академии по этому поводу даже каламбур сложился: «absinthe» и «absent» (соответственно, «отсутствует» и, сами понимаете, «абсент»)…

«Всегда надо быть пьяным.
В этом всё, это единственная задача.
Чтобы не чувствовать ужасной тяжести
Времени, которая сокрушает ваши плечи
и пригибает вас к земле,
надо опьяняться без устали».

Шарль БОДЛЕР. Стихотворения в прозе.

Ну, что тут добавить… Мистик, эротоман, опиоман, не знавший границ эксцентрик, он едва не промотал (чуть не пропил, если уж напрямик) 75-тысячефранковое наследство.

Дитя дендизма, Бодлер, подобно Мюссе и большинству современных сотоварищей по цеху, сидел на абсенте — поистине дьявольском пойле, укорачивающем (отслежено и просчитано) как творческую, так и биологическую жизнь всякого его почитателя вот разве что не в разы…

Несколько слов об этом изумрудном напитке.

Абсент был изобретен как лекарство от малярии и дизентерии. Некоторое время использовался для дезинфекции питьевой воды во французских колониальных войсках. Его провокационное действие в развитии у потребителей параноидной шизофрении поначалу старались не замечать — всё списывалось на жару, нервную обстановку и тоску воинов по родине. Офицеры, возвращавшиеся из субтропических широт, и привезли в Париж моду на распитие этого эликсира. Мало-помалу абсент превратился в подобие аперитива, и пропустить перед ужином стаканчик «Зеленой феи» стало нормой едва ли не всякого буржуа. Монмартрские же поэты с художниками пошли дальше и не останавливались даже на двух десятках стаканов «Зеленоглазой музы» (в которую переименовали «фею» непризнанные гении) за вечер. К концу XIX века «муза» звалась уже «омнибусом в Шарантон» — там находился знаменитый сумасшедший дом, ставший последним пристанищем для многих отчаянных.

Двадцать пять французских заводов производили этот яд аж до 1915 года, когда парламент был вынужден запретить его производство: полки абсентистов выглядели на фоне воинственных немецких солдат жальче жалкого.

Абсент безо всякого преувеличения стал настоящим наказанием целого поколения. Этот 75-градусный напиток изготавливался преимущественно на базе технических спиртов. Для придания ему классического изумрудно-зеленого цвета в состав зелья добавляли сульфат меди, сурьму, индиго, куркуму, анилиновую зелень, тут не то что в своем уме — в живых бы остаться. Да и туйон — активный компонент вытяжки из полыни (в тогдашнем пойле его содержалось от 60 до 90 миллиграммов на литр) — отнесен сегодня к веществам класса конвульсивных ядов. Теперь норма его содержания в абсенте законодательно снижена до десяти миллиграммов. Но это уже так, к сведению нынешних эстетов: натурального ЯДА в современном абсенте меньше в 6–9 раз… И тут самое время пройтись невеселым маршем вдоль когорты записных абсентистов…