С. Браун - Живые зомби

• Название: Живые зомби
• Автор: С. Браун
• Издательство: Астрель
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-39428-7

Смерть — далеко не конец. Увы!

Для сотен тысяч мертвых, убиенных и завершивших свой жизненный путь добровольно, настали черные времена.

Покойники превращаются в зомби, ходят на встречи «Анонимной нежити», разлагаются на глазах, хромают — и издают далеко не благоухание. Их так и норовят распихать по исследовательским центрам или определить в приюты для бездомных животных. Их пикеты и митинги не приводят ни к каким результатам. Дискриминация в чистом виде!

---

Сегодня ни одного воскресшего среди захороненных не находится. И неудивительно. В среднем оживает лишь один из двухсот трупов. Если в округе Санта-Крус в год умирают четыре тысячи триста человек, то число зомби среди них составит дюжины две. С большинством это случается еще до окончания похорон. Очень редко, но бывает, что из гроба встают прямо во время службы.

Так произошло с Джерри.

Его друг снял все на камеру и продал в передачу «Самое забавное видео о зомби». Джерри приносил кассету на одно из собраний.

Обычные похороны. За трибуной сдавленным, но уверенным голосом произносит речь священник. Кто-то всхлипывает. Гроб закрыт и украшен цветами, вокруг расставлены фотографии. Неожиданно один из венков съезжает вниз, крышка медленно открывается. Раздаются возгласы, охи и ахи, гремят стулья, на экране мелькают перекошенные от ужаса лица. С криком «Боже милостивый!» священник отшатывается от трибуны и чуть не падает. В гробу сидит Джерри. Он снимает с глаз накладки, вытаскивает из-под век ватные тампоны и, беспрестанно моргая, окидывает взглядом помещение.

Камера приближается и снимает его крупным планом: щеки красные и ободранные, на голове марлевая повязка. За кадром слышны причитания его отца. Джерри хлопает глазами и трясет головой, еще раз оглядывает зал и гроб, затем поворачивается и говорит прямо в объектив: «Чувак, у тебя моя камера?»

Поскольку предполагалось, что служба будет проходить при закрытом гробе, в бюро ритуальных услуг решили не зашивать Джерри рот. Так везет не всем. Мне достался перфекционист. Настоящий буквоед — не упустил ни одной детали. Утрамбовал все полости моего тела ватой, пропитанной специальным гелем, утянул тело в облегающий пластиковый корсет — он предотвращает утечку биологических жидкостей. Я потратил уйму времени, чтобы снять с себя эту чертову штуковину.

— Хорошо, — произносит Хелен, когда мы все собрались за главной усыпальницей. — Теперь пусть каждый побудет десять минут наедине с самим собой. Освободитесь от плохих мыслей, выкиньте из головы все предубеждения относительно того, кто вы есть, и войдите в контакт со вселенной. Отпустите свой разум. Не удерживайте его. Позвольте себе прочувствовать мгновение и просто быть.

Порой я задумываюсь, что за колеса принимала ее мать во время беременности.

Мы расходимся в разные стороны, а Хелен стоит у усыпальницы и наблюдает за нами, как дежурная на школьном дворе во время большой перемены. Мгновение — и всех поглощает темнота, только где-то справа от меня тлеет огонек сигареты Наоми.

Пытаюсь следовать совету Хелен, отбросить все мысли и сосредоточиться на пустоте. Не получается. Не могу думать ни о чем, в голове только Рита и Рейчел. Рейчел и Рита. С одной я провел десять лет своей жизни, с другой — десять минут в фургоне службы отлова бродячих животных. Одна благоухала лавандовым мылом и дорогими духами. От другой слегка несет разлагающейся плотью. Одна — мертвая и холодная, другая — ожившая горячая штучка.

Не думал, что когда-нибудь мне придется выбирать между такого рода взаимоотношениями.

С одной стороны, я помню обещания, которые мы с Рейчел давали друг другу, и тоска по ней все еще нет-нет да нахлынет на меня. С другой стороны, я осознаю, что нас разделяет нечто большее, чем смерть. Нас разделяет целая культура. Класс. Та разница, которая существует между живыми и воскресшими. Даже если бы Рейчел выжила, мы не смогли бы остаться парой. Между нами встали бы вопросы воспитания дочери: живые не склонны советоваться в таких делах со своими воскресшими супругами. По крайней мере это облегчает ситуацию: чувства не задеты, и не нужно делать выбор.

Впрочем, я понимаю — это не совсем так. Выбор делать придется. Моя жена мертва, лежит под шестифутовым слоем земли, а Рита здесь. Она воскресла, и она не живая. Такая же, как я. Как у всех воскресших, мои возможности завести отношения очень ограничены. Никогда не бывал на тусовках для одиноких зомби, но слышал — содом там творится еще тот.

Бессонными ночами в ушах до сих пор звенит голос матери, высокий и неуверенный. В день, когда меня привезли домой, она стояла в дверях винного погреба и, зажав полотенцем рот и нос, спрашивала: «Чего… ну чего ты хочешь, Энди?»

Я хочу, чтобы мне вернули жизнь, вот чего я хочу. Все, что у меня было и чего меня лишили. Все, что мне теперь запрещают. Но больше всего я хочу, чтобы у меня был кто-то, к кому я мог бы прижаться ночью, кто утешил бы меня, когда пустота, горе и тоска давят, как стенки гроба. Кто-нибудь вроде Риты.

Неожиданно мои попытки оправдать романтический интерес к кому-то, кроме жены, прерываются женским криком.

Если кричит живой, работают только глотка и легкие. Основное усилие рассредоточивается, как затихающий свист чайника. Крик зомби похож на вопли спаривающегося енота — обкурившегося анаши и весящего фунтов сто пятьдесят.

Это был крик зомби. Впереди от меня и чуть слева. Огонек сигареты Наоми несколькими минутами раньше я видел справа. Хелен осталась около усыпальницы. Значит, Рита.

Доносится еще один крик. Слышно, как Рита сопротивляется, и смеются живые. Потом голос Тома: «Эй, а ну оставьте ее!».

Под приближающиеся голоса других членов группы ковыляю мимо могильных камней, а Том снова кричит — на этот раз в отчаянии.

— Слезайте с него! — вопит Рита. — Слезайте…

Ее слова прерываются глухими ударами дерева по телу.

Лежащего на земле Тома избивают двое в футболках и джинсах, третий стоит в дозоре, а заодно угрожает Рите бейсбольной битой и пинцетом для снятия швов.

Мне хочется помочь Рите и Тому, но что я могу со своей ни на что не годной рукой и сломанной лодыжкой? Будь я супергероем, мне бы дали имя Воскресший Хиляк. Или Несуразный Зомби.

— Эй, давайте-ка поторапливайтесь! — орет караульный возбужденным голосом, размахивая пинцетом прямо у меня перед носом.

Том издает последний вопль — один из живых вырывает его правую руку и ей же хлещет его по лицу. Затем вся троица пускается наутек, смеясь и улюлюкая, размахивая на ходу Томовой конечностью.

Карл и Джерри бросаются вдогонку. Если бы не лодыжка, побежал бы с ними. Вместо этого я волокусь к Рите посмотреть, что с ней. В это время появляются Наоми и Хелен.

— Что произошло? — спрашивает Наоми, помогая Тому встать.

— Я услышал Ритин крик: эти трое повалили ее на землю, — рассказывает Том. — Хотел их напугать, но они каким-то образом оказались на мне и вспороли швы.

— Братство, — говорит Рита. Волосы у нее всклокочены, густые пряди падают на глаза. Однако повреждений, судя по всему, нет. — Вот, сорвала у одного с футболки.

Она протягивает серебряную булавку с греческими буквами «ΣХ».

— Слышала я о таком, — задумчиво произносит Хелен. — Что-то вроде ритуала посвящения: им нужно оторвать часть тела у кого-нибудь из оживших мертвецов.

— От меня они точно хотели не часть тела. — В голосе Риты слышен недвусмысленный намек.

Я рычу.

— Какие же они мерзкие, эти живые! — негодует Наоми и тушит сигарету о пустую глазницу.

Несколько минут спустя возвращаются Карл и Джерри.

— Там ждала машина, — поясняет Карл, облокотившись о надгробие. — Не смогли мы их догнать.

Том вздыхает и садится, закрыв лицо левой рукой.

— Мне жаль, чувак, — говорит Джерри.

— Номер разглядели? — спрашивает Наоми.

— Нет, было слишком темно, — качает головой Карл.

— Да какая разница, — говорит Рита. — Можно подумать, нам кто-то захочет помочь.

Она права. В полиции придется рассказать, что мы делали ночью на кладбище. Колледж примет сторону братства. А совет «Сигма Хи» горой станет за своих членов. Если мы предъявим в качестве доказательства булавку, нас скорее всего обвинят в том, что мы ее украли. Ни один адвокат не возьмется нас защищать. Никто не согласится быть нашим свидетелем. Мы не сможем выиграть ни один суд. Даже «Международная амнистия» не вступится за нас. Ведь, строго говоря, мы не люди.

Поскольку мы больше не живем, правовой защиты нам не положено.

Если вы никогда не видели, как шайка пьяных студентов вырвала у кого-то руку и ей же и отхлестала несчастного по лицу, вам не понять.

Глава 14

Дома, сидя в своем просторном погребе, составляю письмо члену палаты представителей от нашего округа.

По сути, это петиция. Нечто вроде запроса на прекращение противоправных действий. Никаких заоблачных требований. Все вполне оправданно. Я лишь прошу правительство вернуть воскресшим гражданам их неотъемлемые права, не последнее из которых — право на нерасчленение и право не лишаться конечностей при проведении братствами ритуалов посвящения.

По-моему, в конституции об этом что-то есть, сразу после поправки об отмене сухого закона.

Первые несколько месяцев после оживления я провел вполне безбедно в родительском винном погребе. Разумеется, в устной форме меня оскорбляли все, кому не лень, от совсем юных сопляков до старых развалин. Страшилки о расправах с зомби тоже не прошли мимо моих ушей. В угрозах (все они исходили от отца) упоминались специальные зверинцы, где содержатся зомби, медицинские лаборатории и колледж кадавров. Но реальный страх я пережил, когда были совершены нападения на Уолтера и Тома.