Федор Раззаков - Владимир Высоцкий. По лезвию бритвы

• Название: Владимир Высоцкий. По лезвию бритвы
• Автор: Федор Раззаков
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-05788-9

Имя Владимира Высоцкого не нуждается в представлении. Популярность замечательного барда, поэта, актера еще при его жизни перешагнула все мыслимые пределы. Хриплый голос певца был знаком любому жителю страны, звучал с магнитофонных пленок и в столице, и в малой деревеньке. На спектакли Таганки с участием В. Высоцкого ломились толпы зрителей. Но его жизнь отнюдь не была гладкой и благополучной. Номенклатурная власть, высокие чиновники боялись чрезмерной популярности барда и всячески старались «не пущать» его в массы. В скольких фильмах он не снялся, сколько стихов осталось в столе поэта, не увидев света при его жизни… Да и сам бард изрядно осложнял свое существование роковыми пристрастиями… Обо всем этом — книга Ф. Раззакова. В ней, как и во всякой честной книге, — и свет, и тень…

---

Конфликт зашел настолько далеко, что Любимов перестал замечать Высоцкого и здороваться с ним. Вдобавок ко всем этим напастям в начале ноября, накануне показа «Галилея», Высоцкий во время одного из концертов сорвал голос. Директор театра Николай Дупак вынужден был вывести за сцену Высоцкого и униженно просить извинения у зрителей за срыв спектакля. И хотя вместо «Галилея» театр показал премьеру «Тартюфа», скандал был налицо, и виновником этого скандала вновь был Владимир Высоцкий. Разъяренный Любимов пригрозил Высоцкому новым увольнением и угрозой приложить все свои силы и связи в кинематографической среде для того, чтобы и в кино Высоцкого больше не брали. «Высоцкий зажрался! — гремел голос Любимова в стенах театра. — Денег у него — куры не клюют… Самые знаменитые люди за честь почитают позвать его к себе в гости, пленки с его записями иметь… Но от чего он обалдел? Подумаешь, сочинил пяток хороших песен… Солженицын ходит трезвый, спокойный, человек действительно испытывает трудности и, однако, несмотря ни на что, работает… А Высоцкий пьет и когда-нибудь дождется, что его затопчут под забор, пройдут мимо и забудут этот его пяток хороших песен». С 8 ноября Высоцкого отстранили от всех спектаклей, а 15 ноября все та же «Советская Россия» публикует на своих страницах статью известного советского музыкального мэтра В. Соловьева-Седого «Модно — не значит современно», в которой тот писал: «К сожалению, сегодня приходится говорить о Высоцком как об авторе грязных и пошлых песенок, воспевающих уголовщину и аполитичность. Советский народ посвящает свой труд и помыслы высокой цели — строительству коммунистического общества. Миллионы людей отдали жизнь, отстаивая в боях наши светлые идеалы. Но что Высоцкому и другим бардам до этих идеалов. Они лопочут о другом…»

Надо сказать, что «борец за светлые коммунистические идеалы», создатель незабываемых «Подмосковных вечеров», дважды лауреат Сталинской премии, народный артист СССР В. Соловьев-Седой сам долгие годы страдал тяжким недугом — алкоголизмом. О его многочисленных загулах в артистической среде и тогда ходили фантастические легенды, одну из которых рассказал композитор Александр Колкер: «Татьяна Давыдовна, жена композитора, всю жизнь провела в суровой борьбе с алкоголем. Сама терпеть не могла спиртного, и не только потому, что муж его обожал, но и сугубо, я бы сказал, по происхождению — родилась в семье киевских интеллигентов, пианистка, прямая, строгая, рыжая. На даче Татьяна Давыдовна была уверена в себе и спокойна — нигде и ста граммов не сыщешь, все стерильно. Однако какая-то чертовщина происходила. Вася писал утром, а притомившись, говорил жене — пойду в сад, яблоньки окучивать. Любовь, мир и гармония. Ну прямо рай. Через полчаса Вася приползал «на бровях»… Оказывается, когда на даче играли свадьбу его дочери, этот веселый и остроумный, а главное, дальновидный мужик под каждую яблоню зарыл по нескольку бутылок отборного коньяка. Талант везде талант!»

Надо отметить, что в те последние дни 68-го года доставалось не только Высоцкому. К примеру, «защитники светлых коммунистических идеалов» на выборах в Академию наук СССР по отделению литературы провалили кандидатуру А. Т. Твардовского, а Ленинградский обком провел даже тенденциозную проверку идеологической работы в коллективе Пушкинского Дома, который имел смелость выдвинуть кандидатуру А. Т. Твардовского в АН СССР. Так что в те дни желание залить все горести водкой и не видеть всего этого бесовства возникало не только у Владимира Высоцкого.

Марина Влади вспоминает: «Однажды вечером я жду тебя. Ужин остывает на кухонном столе. Я смотрела скучную программу по телевизору и уснула. Среди ночи я просыпаюсь. Мигает пустой экран телевизора. Тебя нет. Телефон настойчиво звонит, я беру трубку и впервые слышу незнакомый голос, который временами заглушают стоны и крики: «Он здесь, приезжайте, его надо забрать, приезжайте быстрее!» Я с трудом разбираю адрес, я не все поняла, мне страшно, я хватаю такси, бегом поднимаюсь по едва освещенной лестнице, где пахнет кошками. На последнем этаже дверь открыта, какая-то женщина ведет меня в комнату. Я вижу тебя. Ты лежишь на провалившемся диване и жалко морщишься. Пол уставлен бутылками и усеян окурками. На столе — газета вместо скатерти. На ней ели соленую рыбу.

Несколько человек валяются по углам, я их не знаю. Ты пытаешься подняться, ты протягиваешь ко мне руки, я дрожу с головы до ног, я беру тебя в охапку и тащу домой.

Это мое первое столкновение с тем, другим миром, впервые в жизни я увидела, как засасывает людей омут мертвой пьянки».

В дни, когда Марина Влади была далеко от Москвы, в Париже, из «омута мертвой пьянки» Высоцкого вызволял Павел Леонидов.

«Ночью вызывает меня Володина мать, я мчался, грузил Володю в мою машину и вез его в Люблино, он-то мешок ватный, во дворе клиники припускается бегать по снегу: как-то в лунную ночь в легкой рубашке бегал час, а я и трое санитаров его ловили. В машине ехал полутрупом, утром мне звонила Антонина Ивановна Воздвиженская, чудная женщина, главврач той больницы, прежде главврач известной больнички на улице Радио, где откачивали многих знаменитых советских алкоголиков, где и мне довелось полежать перед самым ее закрытием — она располагалась возле хозяйства покойного академика Королева, оттого и перевели ее в Люблино. Звонила Антонина Ивановна и говорила, что Володя требует: «Домой!»…

Помню, я приехал навестить Володю в Люблино, а у него белая горячка. Я с доктором Воздвиженской вошел в палату, а Володя старательно вбивал в стены «бесконечные гвозди».

В отличие от П. Леонидова, который одно время сам лечился от этого тяжелого недуга, для Марины Влади российский алкоголизм — явление страшное и диковинное одновременно. В тех краях, где жила и воспитывалась она, эта проблема тоже существовала, но не в таких масштабах и проявлениях, как в России. Теперь же, став женой Владимира Высоцкого, она вынуждена вкусить все «прелести» этого явления, испить чашу жены алкоголика до дна.

«В Советском Союзе терпимость к пьяницам всеобщая, — пишет Марина Влади. — Поскольку каждый может в один прекрасный день свалиться на улице в бессознательном состоянии в замерзшую грязь, пьяному все помогают.

Его прислоняют к стене в теплом подъезде, не замечают его отсутствие в бюро или на заводе, ему дают мелочь на пиво — «поправить здоровье». Иногда его приносят домой, как мешок. Это своеобразное братство по пьянке».

Суть явления схвачена и описана Мариной Влади весьма точно и верно. «Братство по пьянке» в те годы было столь широким и необъятным, что схватывало, как щупальца спрута, всех граждан нашей страны начиная от Генерального секретаря ЦК КПСС и кончая колхозным сторожем в каком-нибудь богом забытом колхозе с многообещающим названием «Путь Ильича». Это «братство по пьянке» поощрялось и насаждалось самой высшей властью, превратившись чуть ли не в государственную политику.

28 декабря 1968 года Леонид Брежнев посетил Минск, где торжественно отмечалось 50-летие Советской Белоруссии. По этому поводу во Дворце спорта было проведено торжественное заседание ЦК КПБ, Верховного Совета и Совета Министров БССР. Столы на этом заседании буквально ломились от водки, вина и коньяка. Брежнев в тот день пил мало, но, прощаясь с участниками застолья, сетовал: «Я бы еще с вами посидел, но не могу, дела. А вы, товарищи, пейте, пейте! И смотрите за соседом, чтобы выпивал рюмку до дна. А то вот товарищ Машеров наливает, а не пьет! Куда это годится, это никуда не годится!»

Для большинства присутствующих подобные слова генсека не были каким-то откровением. Все прекрасно знали, какие попойки закатывал Брежнев во время своих визитов в различных городах страны. Со многих из них его почти насильно уводили совершенно пьяным, как говаривали в народе, «в дупелину». И только после первого инсульта и первого инфаркта в середине 70-х окружение Брежнева стало оберегать его от чрезмерных возлияний.

Зато уж ближнее и дальнее окружение Брежнева «закладывало за воротник» регулярно и всегда с превеликим удовольствием, так как водка лилась им в рот задарма, оплаченная из бездонных государственных закромов. Как пел Высоцкий: «А что не пить, когда уют и не накладно». Причем многих ответственных алкоголиков из советского Политбюро порой обгоняли в этом соревновании их товарищи из братских коммунистических партий. И пальму первенства в этом держал 1-й секретарь ЦК Монгольской компартии и премьер-министр Монголии 52-летний Юмжагийн Цеденбал. Его лечащий врач И. Клемашев по этому поводу вспоминал: «Цеденбал постоянно употреблял алкоголь, а периодически даже по две недели и более не выходил из спальни, охранники подавали водку, он напивался и спал. Во время его визитов в Союз моя главная задача заключалась в том, чтобы он мог стоять на ногах в аэропорту в Москве в момент встречи, но это почти никогда не удавалось». (В 1968 году Цеденбал посетил Союз трижды, причем в ноябре — декабре пробыл в Москве три недели. В горизонтальном состоянии.)