Петр Катериничев - Корсар. Наваждение

• Название: Корсар. Наваждение
• Автор: Петр Катериничев
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-227-02907-2

Однажды утром писатель Дмитрий Корсар отправился в Дом книги на презентацию своей только что вышедшей книги «Грибница». Но в магазине его не ждали, да и книгу сперва не нашли. А потом выяснилось, что книга есть, но называется она «Гробница». Пока Корсар выяснял, в чем дело, по телевизору, установленному в торговом зале, объявили, что «…только что погиб известный культуролог и аналитик по проблемам древних и загадочных культур и цивилизаций Дмитрий Корсар…», и показали прикрытое простыней тело…

---

Родители Корсара жили в небольшом районном городке Троицке, в частном домике с садиком и огородом и – были довольны собой, сыном и жизнью. Одно их беспокоило – отсутствие у сына семьи; впрочем, сей недостаток восполняла младшая сестренка Людмила, родившая в скоропалительном замужестве сразу двойняшек, мальчика и девочку; и, хотя жила она в областном центре, лета проводила с детьми у «стариков», и те были совершенно и полностью счастливы. Так уж бывает: дочь мужа к своей семье приваживает, а сын – отрезанный ломоть, сам себе и семье своей – голова.

Корсары не всегда были Корсарами и обретались в глуши. Еще в детстве Дима разыскал на чердаке альбом, где предки его красовались в мундирах царскосельских гусар и были дворянами древнего и славного рода Корсаковых. Родоначальник рода получил отчину еще от Ивана III Рюриковича в XV веке; с той поры Корсаковы надежно служили Отечеству.

В ранних двадцатых, когда по всей, ставшей Советской, России были еще в ходу старые царские паспорта, ветвь рода Корсаковых осела в провинциальном Троицке, предварительно озаботившись выправить за мелкую взятку фамилию – на Корсаровых, а позже, по лености, малограмотности или нерадению, уже советский чиновник, при выдаче «молоткастого-серпастого», записал мещан города Троицка, работавших в каком-то тресте, – просто Корсарами, видимо полагая их выходцами с Украины (ну не с Корсики же!).

Таким образом, став Корсарами, потомственные столбовые дворяне Корсаковы и пережили годы иных советских лихолетий; правда, в Великую Отечественную и прадед, и оба деда Корсара славно сражались на ее фронтах; из троих вернулся один. Отец Дмитрия Корсара, Петр Олегович, успел повоевать во Вьетнаме, на приснопамятной реке Бенхай[6], да и самого Диму семейная доля – служения Отечеству – не миновала…

Его призвали, когда он уже поступил в МГУ на исторический и – был близок к отчислению: закружила яркая круговерть московской жизни первой половины девяностых! Призыв тот пожалуй что и спас шебутного молодого человека или от тюрьмы, или от пули – как знать…

Впрочем, своей пули Корсар не миновал; два с половиной года на таджикско-афганской границе в составе Московского погранотряда оставили метку в межреберье и ставший теперь белым осколочный шрам по надбровью… Что и говорить – счастливчик. Повезло.

Служить пришлось два года и восемь месяцев, но службу эту свою Корсар никогда не поминал ни лихом, ни добром, как и награды: две медали «За отвагу»; они так и лежали в шкатулке у отца, дома, в Троицке; Петр Олегович, похоже, гордился наградами сына куда более, чем сам сын; впрочем, гордость эта выражалась совсем скупо, как принято было и у всех пращуров Корсаковых, и у Корсаров XX столетия. Отец посмотрел тогда на свежий еще шрам сына, кивнул каким-то своим мыслям и проговорил только: «Как водится: серебро – за кровь». А грустную истину о том, что у каждого поколения русских – своя война, Дмитрий и так знал сызмала. Впрочем, с той поры, как говорится, минуло…

На период тягостного безвременья экономического дефолта и политического бессилия самого конца девяностых Корсар просто пропал. Исчез. Где странствовал Дмитрий эти четыре с небольшим года, обучаясь умениям и навыкам, шлифуя их на практике в разных странах на всех континентах, осталось тайной: московские его приятели и приятельницы так ничего и не узнали; потаенные эти науки и странствия остались секретом и для родителей: им регулярно приходили открытки от Димы с одного из нефтяных промыслов Восточной Сибири; родители полагали, сын повзрослел, решил подзаработать… Вольному – воля.

Период этот закончился так же странно, как и начался: в один прекрасный день конца августа Корсар, поджарый, загорелый, появился вдруг в ректорате элитарного МГУ и сумел не просто восстановиться; в три с небольшим года он успешно закончил два факультета: исторический и журналистики.

И – почти сразу по окончании нырнул в «нулевые» годы. Журналистика, как профессия и без того хлипкая и заказная, постепенно превратилась в житийное живописание «персон грата», обслуживание политических кланов, кланов ТВ и прочего «бомонда», слегка разбавленная в некоторых изданиях поверхностной аналитикой с претензией на «умность» и «объективность». Нет, если попадаешь в «кремлевский» или «правительственный» пул, то и деньги, и командировки, и уважение… Но для этого нужны связи и та гибкость позвоночника, что чужда была роду Корсаров издревле.

Если Дима и раньше полагал, что журналистика, как и сравнительно недавняя история, – «продажные девки политики», то теперь и та и другая сделались просто-напросто содержанками «на довольствии». Скучно это было Корсару – и все тут.

Были предложения стать военным корреспондентом на Кавказе, но к войне по неизвестным остальным причинам, которые он называть не стремился, Дмитрий относился с презрением. «Пушки – последний довод королей» – известное изречение; а то, что короли с легкостью жертвуют пешками, да и прочими фигурами, и не ради каких-то там высших интересов, а порою – вовсе походя…

Писать о героизме действительно героев и о «мировой закулисе»? Это все одно что водить палкой в Тихом океане, где-нибудь над Марианской впадиной, надеясь устроить воронку, что достанет вихрем до дна… и, как у классика, вылезет бесенок и поинтересуется: чего, мол, взыскался? Может, такое и случается, но… Редко. И только в сказках классиков.

Выбор оставался невелик: первый – возвращаться в Троицк и учительствовать до пенсии, – хотя в Троицке у него были варианты и поприличнее – пробиться в руководители районной газетенки, а то и райадминистрацию, руководить там местной культурою, посылая в область то ансамбль заслуженных ложкарей, то группу танцевальной молодежи… По возможности – приворовывать потихоньку и тихо пережить все и всякие грядущие катаклизмы, начиная от обещанного вскорости конца света и падения астероида и заканчивая китаезацией всей страны…

Второй – найти богатую московскую тетю из bissines-woman и стать при ней дорогой вывеской, благо университетское образование, мужественная внешность, дан по карате-до, боевое прошлое, бурное и нескучное настоящее, и – все это вместе, гарантировали Корсару достойное место не то что в приживалах, но и – в мужьях.

Естественно, по тем же вышеперечисленным причинам, – оба варианта были отвергнуты напрочь и Корсар стал искать третий. Ибо где-где, а в России третий – никогда не лишний.

– Объект движется по проспекту Вернадского. Начало операции «Омега». Конец связи.

Глава 5

Корсар ехал по Москве в сторону проспекта Вернадского на хорошей скорости: волею случая пробок не было, легкий летний ветерок задувал в оконце, по радио, настроенному на нездешнюю волну, вещали на иноземном языке очень для Корсара приятное:

– «Демис Корсар, русский культуролог и системный аналитик по проблемам древних знаний и народов, сопоставляет полученные им данные с уже известными; его интерпретация фактов и того, что считалось артефактами, поражает воображение…»

Рядом, на сиденье, лежали россыпью журналы на немецком, польском, английском, французском… На некоторых был снят он сам, на других – его фото красовались на развороте в коллаже из ацтекских фигур, горы Синай, рунического алфавита, масок этрусков или раскопа в Древнем Аркаиме; вынесенные заголовки или анонсы статей выделялись ярко, привлекательно, иные – полные неприкрытой иронии, другие – восторженно зазывные, как токование брачного глухаря: «Корсар заново «открыл Америку!», «Русский ученый опровергает все!», «Научный мир отказывается признавать «открытия» Корсара: комментарий профессионалов», «Книга Демиса Корсара «Знаки» – четвертый месяц в десятке мировых бестселлеров!».

Сам Дима относился к такой популярности с изрядной долей юмора: как-то в интервью на одном из каналов он честно сказал:

– PR-компания на Западе по поводу моих книг сделала из меня некое подобие гамбургера: блестящ, аппетитен, приходи и – кушай.

– Вы этим удручены?

– Вовсе нет! Это мечта каждого – встать по популярности вровень с вездесущей котлетой!

– Будьте осторожны, Дмитрий! Мечты – сбываются! – сыронизировала ведущая.

Как он узнал (естественно, из пересудов, так и не озаботившись посмотреть впоследствии передачу), после того, как он покинул студию, ведущая проехалась по нему тяжелым танковым клином, как Гудериан по Бельгии: дескать, «Корсар – действительно как гамбургер: кушать приятно, но желудок портит. А поскольку сие «низкопробное чтиво» попадает людям даже не в желудок, а в мозг – возникают последствия разной степени тяжести: от легкой олигофренической восторженности до тяжкого идиотизма обожания нашего доморощенного плейбоя, очаровавшего всех домохозяек Запада…»

Вот эти слова про себя он прочел в каком-то желтом таблоиде: из уважения к шустрой, как метелка, ведущей ее слова там привели дословно… Но сказать, что сие было Корсару неприятно, – покривить против истины. Дима хорошо понимал: популярность – это те же деньги. Превратить известность в наличные – просто вопрос времени.