Карл Май - Сатана и Искариот. Части первая и вторая

• Название: Сатана и Искариот. Части первая и вторая
• Автор: Карл Май
• Издательство: Прибой
• Жанр: Приключения про индейцев
• Год: 1995
• ISBN: 5-7041-0048-1

Знаменитый охотник Олд Шеттерхэнд, с которым автор отождествляет самого себя, путешествуя по северо-западу Мексики, сталкивается с бандой ловких мошенников. Вместе со своим другом вождем апачей Виннету он пытается разрушить замысел бандитов и передать главарей шайки властям. Друзьям удается спасти от гибели партию немецких переселенцев. Как обычно у Мая, напряженное действие (выслеживание врага, погони, сражения) прерывается остроумными диалогами и философскими рассуждениями, а также описаниями нравов и обычаев северомексиканских индейцев. Главарям бандитов все же удается уйти; Олд Шеттерхэнд и Виннету отправляются в погоню за ними, на этот раз — на север Африки.

---

Перед таким элегантным созданием я выглядел жалким бродягой. Поэтому я вовсе не удивился, когда асьендеро, разгладив хорошо ухоженной рукой окладистую черную бороду, с удивлением сказал, как бы не мне, а самому себе:

— Мне сообщают о приезде tenedor de libros, а кто появляется? Человек, который…

— Который очень достойно может занять это место, дон Тимотео, — прервал его я.

Грубости надутого «сеньора Адольфо» там, за дверью, не могли задеть меня, но от владельца имения я бы не потерпел невежливости. Потому-то я и перебил его речь, подчеркнув важность своих слов. Он откинул в шутливом испуге голову, еще раз оглядел меня, а потом сказал с довольным смехом:

— О, это заметно. Кто вы, собственно говоря, и что собой представляете?

Он высказался довольно безразлично. Надо ли мне было показывать себя обиженным? Он выглядел не как денежный мешок, а скорее как жизнерадостный, хорошо устроенный кабальеро, привыкший мало времени тратить на разговоры с обычными людьми.

— Есть много такого, о чем вы понятия не имеете, дон Тимотео, — ответил я ему, рассмеявшись точно так же, как он в ответ на мои слова, — и можно стать значительным и важным для вас человеком, так что у вас будут все причины поздравить себя с тем, что к вам пришли.

— Cielo![57] — теперь он расхохотался. — Разве что ко мне придут, чтобы объявить, что я провозглашен повелителем всей Мексики!

— Совсем наоборот. Я пришел сказать вам, что в ближайшее время вы, весьма вероятно, перестанете быть владельцем своей маленькой асиенды.

— Прекрасно! — захохотал он еще громче, снова усаживаясь и показывая рукой на второй стул. — Располагайтесь! По какой это причине несколько моих подданных захотят скинуть меня с трона?

— Об этом позже. Прежде всего прочтите вот это!

Я протянул ему мое удостоверение личности, выданное мне мексиканским консулом в Сан-Франциско. Прочтя его и возвратив мне, он согнал со своего лица веселое выражение.

— Естественно предположить, что вы законно владеете этим удостоверением? — спросил он.

— Разумеется! Если угодно, сравните приведенные там приметы с моей личностью!

— Я вижу, что они совпадают, сеньор. Но что привело вас ко мне? Почему вы доложились, как tenedor de libros?

— Потому что Мелтон обещал мне это место.

— Об этом я ничего не знаю. И потом я совсем не нуждаюсь в бухгалтере. Тех несколько капель чернил, что есть на асиенде, едва хватит на один росчерк моего собственного пера.

— Вообще-то я предполагал нечто подобное!

— И тем не менее вы приехали?

— Да, приехал, и у меня для этого были веские основания. И одно из них настолько важное, что я должен попросить вас сохранить в тайне все, о чем я вам расскажу.

— Это звучит весьма таинственно! Я чувствую, что мне грозит опасность!

— Разумеется, я убежден, что кое-что подобное намечается.

— Тогда скажите об этом, пожалуйста, поскорее.

— Сначала дайте мне слово, что все, о чем я вам расскажу, никому не станет известным.

— Я вам это твердо обещаю. Я буду молчать. Теперь говорите вы!

— Вы поручали Мелтону навербовать сюда немецких рабочих?

— Да.

— Кто завел об этом разговор? Я имею в виду — с самого начала? Вы сами или он?

— Он. Он указал мне на большие преимущества найма немецких переселенцев, а так как он в то же время предложил сам уладить это дело, то я передал ему все полномочия.

— Вы настолько хорошо его знали, что смогли доверить ему дела?

— Да. А почему вы об этом спрашиваете?

— Потому что я хотел бы знать, считаете ли вы его честным человеком.

— Конечно, считаю. Он — абсолютно честный человек и уже оказал мне значительные услуги.

— Значит, вы знаете его уже довольно долгое время?

— Несколько лет. Его мне рекомендовали люди, каждое слово которых имеет большое значение для меня, и до сегодняшнего дня он пользовался полным моим доверием. Вы, кажется, судите о нем по-другому?

— Совершенно по-другому!

— Вероятно, он чем-нибудь вас обидел, раз вы питаете к нему предубеждение.

— Нет, напротив, он испытывал ко мне весьма дружественные чувства. Позвольте, я расскажу!

Он уселся на своем стуле поудобнее, приняв выражение величайшей сосредоточенности, и я рассказал ему обо всем, что пережил со времени прибытия в Гуаймас, обо всех своих наблюдениях и о выводах, сделанных мною из всего случившегося. Он выслушал меня, не говоря ни слова, не изменившись в лице, но, когда я закончил, на губах его появилась ироническая усмешка, и он спросил, недоверчиво поглядывая на меня со стороны:

— То, что вы мне рассказали, происходило на самом деле?

— Я не прибавил от себя ни слова!

— Из вашего удостоверения личности я узнал, что вы писали репортажи для какой-то газеты. Может быть, вам случалось в жизни и рассказы писать?

— Да.

Тогда он подскочил, хлопнул в ладоши и со смехом воскликнул:

— Да я же сразу об этом подумал! Иначе и быть не могло! Только писатель, или романсеро[58], видит повсюду вещи, существующие лишь в его воображении! Это Мелтон-то негодяй! Да он самый утонченный, достойнейший и даже самый набожный кабальеро из тех, кого я только знаю! Такое может утверждать только человек, витающий в таких сферах, о которых мы, простые смертные, и понятия не имеем. Сеньор, вы меня позабавили, вы меня очень и очень позабавили!

Он прошелся по комнате, потер с довольным видом руки и при этом засмеялся, как некто, оценивший очень изящную шутку. Я дождался паузы в его хохотке и с полным равнодушием заметил:

— Ничего не имею против того, что вы чувствуете себя так весело после моего рассказа; я только желаю, чтобы теперешнее ваше удовольствие не сменилось позже горчайшим разочарованием!

— Не надо заботиться обо мне, сеньор! Не надо никакого сочувствия к моему положению. Вы видите опаснейших слонов там, где летают одни безвредные мухи.

— А тот стюард? Уэллер?

— Его зовут Уэллером, он слуга на корабле. Вот и все!

— А его разговор с мормоном?

— Вы не так поняли. У вас безграничная фантазия!

— А его отец, разыскавший мормона в кустарнике?

— Он также существует только в вашем воображении. Вы же только предполагаете, что это был Уэллер-старший!

— А присутствие индейского вождя?

— Оно может быть объяснено каким-то очень простым обстоятельством или случайностью.

— А моя встреча с вождем племени юма и белым, оружие которого помечено инициалами «Р» и «У»?

— Это нисколько меня не касается, совсем не касается. Есть тысячи фамилий, которые начинаются с буквы «У». Почему же тот человек непременно должен был быть Уэллером! Зачем вам вообще надо было вмешиваться в эту стычку? Дело вас совершенно не касалось. Благодарите Бога, что вы вышли из переделки целым и невредимым! Какой-то escritor не тот человек, кому пристало сражаться с индейцами. Это вы должны оставить нам, жителям этих диких краев, которые знают краснокожих и умеют обращаться с оружием!

Я полагал, что асьендеро незнакомо имя Олд Шеттерхэнда, а поэтому не упоминал его в своем рассказе. Теперь, когда меня высмеяли в лицо, мне также не пришло в голову ссылаться на мои прежние заслуги, потому что можно было поставить десять против одного, что и тогда он не окажет мне доверия, физически он был очень красивый человек, но духовно — серая посредственность, которой мои вполне логичные заключения казались фантазиями. Я увидел, что мне не удастся поколебать его веру в Мелтона, а правильность моих предположений может быть доказана не словами, а только событиями. Поэтому я отказался от попыток убедить его в своей правоте, повторив еще раз только лишь свою просьбу о сохранении этого разговора в тайне, на что он, снова со смехом, дал утвердительный ответ:

— Что до этого, то вам не следует беспокоиться, потому что я не имею желания выставлять себя в смешном виде. Сеньор Мелтон посчитал бы, что я сошел с ума, если бы повторил кому другому подобную глупость; он вынужден был бы предположить, что эдакая фантазия родилась в моей собственной голове. Значит, я буду обо всем молчать. А как обстоит дело с должностью бухгалтера? Мелтон в самом деле обещал ее вам?

— Да.

— Невероятно, просто невероятно! Он же знает столь же хорошо, как и я сам, что никакого бухгалтера мне не нужно.

— Он только намеревался завлечь меня сюда таким обещанием.

— Это еще зачем? Для чего вы здесь нужны?

— Я сам не знаю причины.

— Так вон оно что! У вас есть одни голословные утверждения, но нет никаких точных фактов. Я полагаю, что эта бухгалтерская должность тоже является плодом вашей фантазии.

— То есть вы, дон Тимотео, просто считаете меня сошедшим с ума!

— Ну, сумасшедшим я вас не считаю, но какое-то колесико крутится у вас в голове быстрее, чем нужно. Рекомендую вам обследоваться в какой-нибудь больнице; может быть, еще не поздно спасти весь механизм.