Николай Михайловский - Таллинский дневник

• Название: Таллинский дневник
• Автор: Николай Михайловский
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Катера один за другим вырываются из гавани и исчезают. На полном ходу они несутся к недалекому, но таинственно притихшему берегу, полному неизвестности.

Ушли и словно растворились в ночи. Томительно долго тянутся минуты ожиданий. Молчит походная рация. Тревожные мысли: как-то все получится? Но вот, перекрывая все шумы, прорывается далекий голос по рации:

- Начали высадку... Зацепились за берег... Ведем бой...

И в подтверждение по воде донеслось эхо выстрелов. Вдали повисли ракеты. Темное небо прорезали огненные трассы. Да, там явно разгорелся бой. Теперь одна забота: наращивать силы, посылать подкрепления. Генерал Пэрн приказывает пехотинцам подтягиваться к пирсу, чтобы в считанные минуты совершать посадку на катера и опять тем же курсом - к острову Муху...

Командование операцией неустанно следило за ходом боев, внося необходимые коррективы. Когда потребовались новые подкрепления, в распоряжение Святова прибыло еще два дивизиона торпедных катеров. И катерники сразу включились в боевую работу. Затем пришли в район Моонзунда канонерские лодки, тральщики, бронекатера - почти все, чем располагал тогда флот на воде в этом районе. Непрерывно действовали самолеты, прикрывавшие плавсредства.

На очереди был остров Даго. Объединенными усилиями армии и флота он так же быстро был освобожден, что позволило вступить на острова "двумя ногами".

В разгар Моонзундской операции журналисты прилагали все старания, чтобы не отставать от событий. И все-таки отставали. Представьте себе около двухсот километров от места боев до Таллина. Учитывая плохие дороги да переправу через широкий пролив, поездка на машине занимала часов пять-шесть. А редакции ждут наших оперативных сообщений. Пока мы добирались до Таллина да пока "отписывались", смотришь - уже глубокая ночь, газета печатается. Опоздал... А между тем в сводке Совинформбюро одно за другим сообщения о боях на островах Моонзундского архипелага. Ох, уж эти сводки Совинформбюро: как трудно было поспевать за ними!

Редактор газеты "Советская Эстония" Даниил Маркович Руднев, с которым я держал самую тесную связь, подал мысль, что иметь бы самолет, тогда все было бы гораздо проще. Поначалу такая идея мне показалась несбыточной. Однако попытка не пытка, я обратился к нашему давнему знакомому - командующему морской авиацией генералу Михаилу Ивановичу Самохину и, к моему великому удивлению, услышал ответ:

- Тут нет никакой проблемы. Пожалуйста, будет вам самолет.

И в самом деле, ко мне был прикреплен маленький почтовый "У-2" самолетик, способный сесть куда угодно: в поле, на дорогу, даже на шоссе. А летчиком был назначен совсем молодой пилот младший лейтенант Володя Голенко.

И вот мы с ним отправляемся в первый рейс. Взлетели. Проносимся над морем. Впереди показалась длинная дамба, соединяющая Эзель с Муху. Я высовываюсь из кабины, держа наготове "ФЭД", и снимаю кадр за кадром... Летим дальше. Я прошу Володю чуть снизиться и с воздуха снимаю войска с пушками на марше, потом показались черепичные крыши города Куресааре. Спешу к генералу Пэрну.

Охотно рассказывая о боях, он как бы обобщает опыт, полученный за время наступления:

- Проведя несколько трудных, но весьма успешных десантных высадок, мы с полным правом можем заявить, что стали морской пехотой. Что особенно важно мы научились вести ночной бой. Почти все наиболее значительные успехи завоеваны нами в ночных боях. Мы овладели маневренной тактикой, сплошь и рядом ведем наступление, совершаем обходы и охваты противника. Не случайно за тридцать два дня наш корпус прошел с боями сотни километров.

И вместе с тем он не скрывал того, что впереди, быть может, самые трудные испытания:

- Дело в том, что немцы откатываются на полуостров Сырве и собираются его превратить в последнюю свою цитадель. А, кроме того, по данным разведки, к ним идут крупные артиллерийские корабли. Так что предстоят горячие денечки, прежде чем мы разгрызем этот орешек.

Из штаба мой путь в войска, участвующие в наступлении. Там - главный для меня материал. Я знакомлюсь с воинами, чьи имена должны стать известны. Теперь перелистывая блокноты, я нахожу имя офицера Кангур: его саперы по грудь в воде, под сильным артиллерийским огнем противника выполняли боевое задание. Или старший лейтенант Кийск со своими солдатами - высадившись на берег, взяли противника в клещи, пошли в рукопашную схватку. Или подвиг, совершенный сержантом Мурд, который во главе своих бойцов уничтожил расчет немецкого орудия, захватил пушку и из этой самой пушки открыл огонь по немцам. Были тут и печальные сообщения. Майор Миллер, не раз отличавшийся на поле боя - мы о нем писали, - в последнем бою управлял своим дивизионом на передовых рубежах и пал смертью героя...

В тот же день вернувшись в Таллин, я обо всем увиденном написал, и моя на сей раз вполне оперативная корреспонденция вместе со снимками была опубликована и в "Правде", и в "Советской Эстонии". Потом Володя Голенко еще не раз выручал меня, курсируя между Таллином и островами.

...Прилетая в Таллин на короткое время, я обычно спешил к машинисткам перепечатать материал, а затем стрелой мчался на военный телеграф. Однако всякий раз я старался забежать в Политуправление Балтфлота.

Пубалт размещался в правом крыле серого четырехэтажного здания на Карли-Пуэстее (теперь - Суворовский бульвар). Я чаще всего поднимался на третий этаж, где "квартировал" 2-й отдел (агитации и пропаганды) с отделением печати. Если службу наблюдения, оповещения и связи - СНОС образно называли "глазами и ушами" флота, то флотская печать являлась не только ушами и глазами, но и голосом боевой пропаганды. Всегда было полезно и интересно встретиться с работниками отделения, просмотреть подшивки многотиражек кораблей и соединений, получить свежие экземпляры изданий Пубалта.

Часто приходилось мне встречаться и с майором Ильей Лепским. Не будучи кадровым моряком, он хотя и старался выделиться особой подтянутостью, аккуратностью, даже четкой строевой походкой, но опытный глаз мог определить, что его ноги не ступали по палубе боевого корабля. Зато у него было умение поставить работу так, чтобы никого из подчиненных не тормошить и не понукать, но добиваться от каждого дела. Все его отделение, состоявшее из четырех инструкторов, успешно справлялось с довольно изрядным объемом работы организаторской, издательской, типографской... Тут и руководство многотиражными газетами (их насчитывалось более двадцати пяти), и выпуск бюллетеней пресс-бюро для низовой печати и радиоузлов, и подготовка оперативных изданий от гневных листовок "Балтиец, отомсти!" до брошюр на темы дня...

И люди в "команде" Лепского подобрались самые различные - от степенного, невозмутимо восседавшего за письменным столом майора Петра Степановича Мягкова, который обстоятельно и неторопливо писал пропагандистские статьи и составлял обзоры для начальства, до бурнопламенного капитана 3-го ранга Ефима Ковалерчука.

Эпитет "бурнопламенный" соответствовал не только его порывистой, пробивной натуре, но и послужному списку. Ефим Семенович, старый моряк-пограничник, участвовал в 1933 году в первом переходе кораблей с Балтики на Север но только что построенному Беломорско-Балтийскому каналу. Потом он стал флотским литератором. В Таллине он сумел мобилизовать полиграфическое хозяйство для нужд флота. Шумел, требовал, что-то доказывал в кабинете директора типографии "Коммунист" хладнокровного эстонца Лаази и добивался, что сданная в набор рукопись уже на следующий день превращалась в готовую брошюру, листовку или бюллетень.

С особым удовольствием я поднимался этажом выше и заходил в укромный уголок, который начальник 2-го отдела полковник Добролюбов при распределении помещений отвоевал для своего нового подчиненного - Олега Рисса. На первых порах тот своей армейской гимнастеркой с погонами старшины слишком выделялся среди пубалтовцев в синей морской форме. Вот в этой уютной маленькой кухоньке с давно остывшей плитой и работал за письменным столом старый мой друг и однокашник.

Причудливо сложилась его судьба. За десять дней до начала войны горвоенкомат призвал его на учебный сбор и как опытного журналиста направил в редакцию газеты ЛВО "На страже Родины". Знакомясь с новым сотрудником, редактор газеты бригадный комиссар И. Я. Фомиченко сказал:

- Послужите у нас два месяца, а если война начнется, то и совсем останетесь!

Илларион Яковлевич как в воду глядел. Во фронтовой газете Олег провел всю первую блокадную зиму и приложил весь свой "универсализм", поспевая на тот участок, где в данный момент было наиболее "горячо", а в условиях блокады - зверски холодно, так что останавливались линотипы и деревенели руки наборщиков.

Помимо выполнения прямых обязанностей дежурного секретаря по номеру, он с первых дней войны вместе с художником Борисом Лео и поэтом Александром Флитом вел сатирический отдел "Прямой наводкой". А когда с декабря 1941 года "Прямая наводка" превратилась в небольшой, но зубастый антифашистский журнал, организовывал его выпуск в промерзшей, обескровленной типографии за стенами Петропавловской крепости.