Николай Михайловский - Таллинский дневник

• Название: Таллинский дневник
• Автор: Николай Михайловский
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

При освобождении Таллина погибла девушка-боец. Хоронили ее на моих глазах. Кто она? Мне не удалось узнать. Но нашлись пылкие молодые сердца, вспомнили о ней и отыскали все, что должно войти в историю.

Письма воинов бывшего 40-го минометного Таллинского ордена Богдана Хмельницкого полка проливают свет на образ героини Елены Варшавской, комсомолки из Полтавской области, дочери архитектора. Она ушла на фронт санинструктором. Многие бойцы обязаны ей жизнью. Она была всеобщей любимицей. Командир во время обстрела наказывал ей прятаться в окоп, она отвечала: "Я маленькая, меня осколком не заденет". Летом 1944 года ее часть сражалась на Карельском перешейке, и там ее ранило в ногу. Едва поправилась, а тут и началась Таллинская операция, в нескольких километрах от Таллина вражеская пуля оборвала молодую жизнь...

Ребята все о ней узнали, и как она воевала, и как жила до войны. Нашлась фотография, где она совсем девочка: задумчивые глаза, волосы на пробор. В руках виолончель, подаренная ей после одного из концертов в Москве. Значит, она была еще и музыкантом. Так шаг за шагом стали известны вехи жизненного пути героини.

Несколько дней я перечитывал почту "Подвига". Что ни письмо, то воспоминание, рассказ о неизвестном, исповедь ветеранов войны перед молодым поколением. Меня эти письма особенно взволновали еще и потому, что я нашел знакомые имена, воскресившие в памяти короткие, незабываемые мгновения.

...Помните Таллинский поход? Мы прорываемся в Кронштадт. Наш тихоходный корабль "Ленинградсовет" маневрирует, уклоняясь от бомб. Спускаюсь в трюм, а там черноглазая девушка в матросской форме набивает пулеметные ленты. Патроны мелькают в ее руках, точно она специально обучалась этому делу. Потом она выбегает на палубу, отдает ленты пулеметчикам. И когда один боец из расчета упал, она встала к зенитному пулемету и отбивала атаки фашистов. Пришли в Кронштадт, и она исчезла, растворилась в массе бойцов...

Это о ней, Гале Горской - теперь Огарковой, письмо полковника запаса Петра Алексеевича Горбунова из Киева. Его воспоминания о нашей героине, такие живые и непосредственные, что я их привожу полностью:

"Вот он, Кронштадт, - родной город, где я не был с первых дней войны. Шел по улице, залитой ярким зимним солнцем, и вдруг встретил женщину. Лицо ее мне показалось очень знакомым, но годы наложили отпечаток, из-под платка видны поседевшие пряди волос. Я вернулся, остановил ее. Да, это оказалась она, наша боевая дивчина Галина Горская. Разом все вспомнил: 1940 год, девчушку с веселыми озорными глазами, мальчишеской прической. Пришла она работать к нам в штаб КБФ машинисткой. И вот передислокация в Таллин. Эстония стала Советской республикой. Активная комсомолка ведет работу среди населения. Война! Галка, как мы ее называли, работая в штабе, заканчивает ускоренные курсы медсестер и рвется на фронт. По решению политотдела в июле 1941 года она с девушками-комсомолками командируется в военно-морской госпиталь эвакуировать раненых. Пирита, госпиталь, обстрел, бомбежки. Неутомимая Галка летает, как птица, стараясь всюду поспеть. Она в палатах и во дворе у санитарных машин. Одной из последних она из военно-морского госпиталя доставляет раненых на транспорт...

Мы встретились на "Ленинградсовете" как родные. Она была не пассажиркой, а бойцом, набивала патронами пулеметные ленты, в минуты затишья продолжала ухаживать за ранеными. В боях с воздушным противником "Ленинградсовет" вышел победителем благодаря тому, что на нем были такие люди, как Галя Горская. В Кронштадте мы расстались. Надо было видеть, с какой теплотой провожали ее участники похода и сам командир корабля старший лейтенант Амелько, восторгавшийся ее мужеством.

И она снова в штабе за машинкой, а после работы в госпитале - там оказалось немало ее старых знакомых по Таллину. Снова бомбежки, артобстрелы, а затем тяжкие дни блокады. Погиб на фронте ее муж капитан медицинской службы Николай Терентьевич Крылов. Горе не сломило ее. По-прежнему она трудилась, не жалея себя. И так до конца войны.

Уезжая из Кронштадта, я пожелал нашей боевой подруге здоровья и той же стойкости, которую она проявила в годы войны..."

Письмо полковника Горбунова высвечивает для ребят еще одну страницу прошлого женщины, воспитавшей сына, теперь он майор, и бабушки, теперь посвятившей себя внукам...

Письма, письма, письма... Бесчисленные послания со всех концов страны идут в Таллин в адрес "Поиска". Их невозможно читать, оставаясь равнодушным - ведь в каждом из них мы находим что-то новое, такие детали, каких не придумать, сидя за письменным столом, ибо они рождены самой жизнью и борьбой...

Большой путь, от Таллина до Берлина, прошел М. М. Петровский из Ижевска. Он пишет: "Когда мы вырвались к рейхстагу, я одним из первых написал на стене: "Мы из Таллина" - и нарисовал Старого Томаса".

Другое письмо в "Поиск" от Евдокии Емельяновны Бутник из Переяслава-Хмельницкого: "Дорогие дети! Пишет вам мать, которая имела одного-единственного сына Бутика Дмитрия Ивановича, он учился в училище имени Фрунзе. Война застала его в Таллине. Я получила извещение, что он пропал без вести. Моему горю не было и не будет конца. Очень прошу вас, может быть, вам удастся что-нибудь узнать о моем сыне, ему тогда было только 20 лет. Дорогие мои внучатки, желаю вам никогда не услышать этого страшного слова - война".

Письмо Бутник поступило в ребячий компьютер, и машина заработала...

Как-то раз в моей московской квартире раздался звонок, я отворил двери, и на пороге выросла целая ватага ребятишек, приехавших из Ленинграда на экскурсию. Они отрекомендовались красными следопытами и держались с подобающей важностью. Ребятишки были в возрасте моего младшего внука Павлика, двенадцати-тринадцати лет, ясноглазые, веселые, любопытные. Они вмиг пересмотрели все достопримечательности моего кабинета: книги на морскую тему, мои морские сувениры - парусные суда, крейсеры, подводные лодки, выспросили меня, когда и от кого эти сувениры мной были получены в подарок, подержали в руках с почтением кусок брони Краснознаменного крейсера "Киров". Я хотел было им рассказать историю этого знаменитого корабля, но оказалось, что они ее знают по рассказам Алексея Федоровича Александровского. Они сыпали именами так, будто сами служили на этом корабле.

Мы посидели за чаем, следопыты раскраснелись, исчезла их важность, но по-прежнему сыпались вопросы о войне на море в те, теперь уже далекие, времена. Глядя на ребят, разговаривая с ними, я думал, что вот они идут нам на смену, кто-то из них будет танкистом, кто-то подводником, и, возможно, среди этих ребят есть будущий писатель, который напишет хорошие книги о нашем современном флоте.

...Течет река времени, не видно ее берегов. Далеко, очень далеко остались события, участниками и свидетелями которых посчастливилось нам быть. Это был самый важный рубеж в жизни людей моего поколения. То, о чем я рассказал в этой книге, лишь малая толика увиденного и пережитого. Война всегда в моем сознании. И каждая встреча с товарищами-ветеранами, с нашими детьми и внуками укрепляет меня в мысли о том, что прошлое существует не само по себе - оно прокладывает пути в будущее.

И еще одно напоминание о тех далеких грозных днях нашего возмужания. Всего четыре поэтические строки Ольги Берггольц, которые навсегда запечатлелись в моей памяти и самом сердце:

Наша молодость была не длинной,

И покрылась ранней сединой.

Нашу молодость рвало на минах,

Заливало таллинской волной...

Вместо послесловия

Может быть, это и не обязательно, но совесть заставляет меня еще и еще раз вспоминать того, кто привил мне вкус к литературному труду, кому во многом я обязан своим становлением и в том числе рождением на свет этой самой книги - "Таллинский дневник".

Я снова возвращаюсь к личности писателя Всеволода Витальевича Вишневского.

Первые страницы моей книги написаны более 40 лет назад. Это было в начале блокадной зимы в Ленинграде. Мы трое - Всеволод Вишневский, Анатолий Тарасенков и я - жили в одной комнате моей опустевшей квартиры на Фонтанке, 64.

Уже ударили первые морозы. Посредине комнаты за большим обеденным столом мы обычно работали: Вишневский с поразительной пунктуальностью день за днем вел дневник, Тарасенков, хотя и был известным профессиональным критиком, но в эту пору его потянуло к поэзии, он писал стихи для флотской газеты. Я занимался оперативными корреспонденция ми. Мы старались устроиться поближе к печке-буржуйке, топили ее чем попало - обломками старой мебели, всякого рода бумажной макулатурой.

...Было тихо, ни бомбежки, ни очередных флотских гостей, любивших к нам заглянуть, ни наших друзей-писателей - Всеволода Азарова, Александра Зонина, Александра Крона, - -никого в тот вечер у нас не было. Все срочные материалы уже были отправлены в корпункт "Правды" и точная, исправная наша секретарша Фаина Яковлевна Котлер успела передать их в Москву.