Валерий Елманов - Витязь на распутье

• Название: Витязь на распутье
• Автор: Валерий Елманов
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9922-1099-6

Оказавшемуся на Руси начала XVII века нашему современнику удалось сделать многое. Но впереди забот хватает – только успевай поворачиваться.

Бояре пытаются вовлечь Федора Годунова в свой заговор против царя Дмитрия, а государь решил непременно женить шведского принца на Ксении. А тут еще и новое повеление Дмитрия. Правда, есть варианты: либо уже этой зимой ехать воевать в Прибалтику, либо отправляться послом в Персию. Выбрать первое – армия не готова, второе – отлучаться надолго нельзя.

И застыл наш витязь на распутье, решая, какое из двух зол выбрать…

---

Игнатий Незваныч вместе с представителем Разбойного министерства Башлыком по прозвищу Лампада, хотя, на мой взгляд, к такому имени прозвище вроде бы ни к чему, свое дело сделали, и довольно-таки грамотно. При этом они весьма старательно соблюли мои инструкции, которые гласили, чтобы по возможности не дать заподозрить должностным лицам острога неладного. Те даже не поняли, кто из проверяющих главнее и опаснее, уделив особое внимание Игнатию. Да и немудрено, ибо именно Княжев был наиболее дотошен, совал нос в каждый закуток с придирчивыми вопросами: «А это у вас зачем? А тут у вас как?» Он не ругался, не бранился, а, получая разъяснения, лишь согласно кивал, но ни на шаг не отпускал от себя губного старосту.

Меж тем Башлык занялся финансовыми делами острога, хотя тоже вел себя скромно, молча листая всякие приходно-расходные книги и иногда делая выписки. Для вящей убедительности, чтоб показать, какая он мелкая сошка, Лампада по собственной инициативе всякий раз, когда кто-то входил, подскакивал с места и униженно ему кланялся.

Зато потом, когда проверка завершилась и на следующий день в острог заглянул я, все было совсем иначе. Честно говоря, до доклада своих людей я даже не знал, какие суммы отпускаются из городской казны на содержание узников и отпускаются ли они вообще. Оказывается, да, хотя до арестантов и не доходят.

– Так куда ушли деньги? – осведомился я в очередной раз у губного старосты и получил все тот же ответ:

– Дак на сторожу, чтоб бдили.

– Они получают по рублю в год, так?

Староста, поразмыслив, кивнул.

– Ну и где остальное серебро? – После чего, вновь не дождавшись ничего вразумительного, полюбопытствовал: – Как я понимаю, с ответом ты затрудняешься. Тогда поведай, мил-человек, откуда у тебя…

Спасибо Игнатию – предоставил мне не только подробный перечень всех лавок на торжище, которыми этот староста обзавелся в течение последних нескольких лет, но и назвал примерную стоимость товаров в этих лавках.

– Меня не интересует, сколько у тебя денег, но любопытно, как они тебе достались.

Староста покосился на меня, вздохнул и попросил время на размышление – дескать, сразу и не ответишь. Я дал. Однако выяснилось, что отвечать он решил своеобразно и на следующий день вручил мне запеченного в яблоках гуся. Заявив, что сыт, я кивком указал, чтобы он передал его Игнатию, который оказался более догадлив. Приняв его от старосты, Княжев взвесил подарок в руках и уверенно сделал вывод:

– Не мене сотни ефимков, княже.

Поначалу я даже не понял, что он имеет в виду – ну не был я в двадцать первом веке ни депутатом Госдумы, ни судьей, ни гаишником, ни… Короче говоря, не доводилось мне брать взяток и вообще иметь с ними дело. Да даже если бы и имел… В моем представлении они прочно ассоциировались с конвертом, в котором лежат пачки ассигнаций. Или с пакетом. Или с дипломатом. Ну ладно, если перевести на нынешнее житье-бытье, это должен быть кошель, в котором должно звенеть серебро или золото.

Но гусь?! Это ж додуматься надо. Так что дошло до меня лишь через пару секунд после замечания Игнатия, и я угрюмо засопел, начиная накаляться. Мое недовольство староста воспринял своеобразно, простодушно пояснив, что остальное просто не поместилось, да и нести тяжело, а так у него дома в печке приготовлен еще один точно такой же гусь.

– Я мзды не беру, – медленно произнес я и, перефразировав Верещагина, добавил: – Мне за Кострому обидно. А потому…

Словом, в тот же день с моей подачи Годунов освободил его от должности, а спустя неделю вместе с десятком чиновников старой администрации под конвоем отправил в Москву. Можно было бы и раньше, но под страхом плахи, которую я ему в сердцах посулил, староста принялся энергично сдавать прочих приказных, а знал он о них много – правая рука воеводы по всем темным делишкам, – и Еловик только успевал строчить под его диктовку.

Разумеется, возглавлял процессию арестантов сам воевода, настолько привыкший к безнаказанности, что даже не удосуживался прятать концы в воду и положившийся во всем на помощника, который тоже обнаглел донельзя.

Их имущество по моей рекомендации царевич указал отдать на поток[51], так что одним выстрелом я убил двух зайцев, высвободив целую дюжину домов. Часть ушла на размещение моих работников, а прочие под разные учреждения. Не забыл и свой правительственный аппарат, отдав им пару теремов – условия для работы в министерствах должны быть достаточно комфортабельными.

Мало мне забот, так теперь еще пришлось возиться с заменой городской администрации, начиная с воеводы, на пост которого я решил рекомендовать одного из сотников, Микиту Голована. А что – мужик хозяйственный, справный, приказы выполняет от и до, даже если они подчас ему и непонятны. Выдумки, правда, маловато, но, с другой стороны, может, оно и к лучшему.

Поначалу он заартачился – дело непривычное, но после того, как выжал из меня в помощь себе еще троих десятников, дал согласие.

– Главное, чтоб был порядок в городе, ну и чтоб народ не баловал с воровством, – получил он от меня короткую инструкцию.

– Будет баловать, – сразу возразил Голован.

– Не понял. – И я вопросительно уставился на него.

– А чего тут не понять-то? Чай, жрать-то хотца, – лаконично пояснил он. – Воевода прежний вовсе людишкам жалованье не платил, а у них дома и женки, и детишки, вот и озоровали. Поначалу на хлебушек, опосля и на маслице, а кто посмышленее – и на терем себе расстарался.

Мы с царевичем переглянулись.

– Он что же, вовсе ничего им не платил? – изумленно переспросил Годунов.

– Почитай, что вовсе, – твердо ответил Микита. – А и то, что давал, тут же назад отбирал. Мол, денег в казне нету, но ежели кой-кого подмаслишь, то, глядишь, и получишь.

– Это как? – нахмурился Федор Борисович.

– Очень просто, – ответил я за Голована. – Ты идешь к казначею и расписываешься за все деньги, которые тебе причитаются, а получаешь, к примеру, половину. Остальное казначей делит пополам с воеводой.

– Треть, – поправил меня Микита. – Не боле трети на руки людишки получали, чтоб, значитца, поровну всем – часть самому, часть казначею, а часть воеводе. Иные же, кто делиться не хотел, и вовсе ничего не имели. А кто из подьячих казначейских бога в душе имел – тех в острог, чтоб под ногами не путались. Да их, как я слыхивал, не больно-то много сыскалось. Сказывают, всего-то один и нашелся.

– И как быть? – растерянно посмотрел на меня царевич.

Я вздохнул. Не удоволим хоть частично, тогда они вновь примутся брать взятки, и попрекнуть их трудно – жить-то надо.

– Давай, Федор Борисович, поступим так. Сейчас погодим, а Голован пока продаст то, что можно, из имущества арестованных, да к тому времени по бумагам разберется – кому сколько причитается, а уж тогда прикинем, что делать.

Через три дня прикинули. Получалось, что бывший воевода задолжал людям не так уж и мало – около четырех тысяч рублей. Царевич поморщился, но я заявил ему:

– Вроде бы какое нам дело до прежних долгов московских властей – пусть их бранят, хотя они честно выплачивали все положенное. Вот только во главе этих властей стоял не кто-то, но государь Борис Федорович. Недоверие отцу будет непременно перенесено на сына, ибо яблочко от яблоньки… В народе так и будут говорить – не бывать шишке на рябинке, сливке на елке, а на вербе грушам. Коли старый лыс, то и молодому недолго кудри нашивать. Позаботиться сыну о том, чтобы оставить в людских сердцах добрую память о своем покойном батюшке, – что может быть богоугоднее? Так что, будем отдавать долги?

– Быть по сему! – тут же выпалил Годунов.

– Но выплачивай не все сразу, – торопливо заметил я обрадованному Головану. – Пока хватит и половины. Поясни, что царевич добр, от выплат не отказывается, но оставшуюся половину обязуется вернуть вместе со следующим годовым жалованьем при условии, что в течение всего времени подьячие будут добросовестно выполнять возложенные на них обязанности и их ни разу не уличат в мздоимстве. Ну а если попадутся… – Я развел руками и спросил царевича: – Мыслится, Федор Борисович, такое слегка удержит их руки, когда они потянутся за взяткой? Что скажешь, Голован?

Годунов согласно кивнул, да и бывший сотник, почесав в затылке, перестал хмуриться и не только подтвердил правоту моих слов, но и внес существенное дополнение:

– А и впрямь такое куда как славно. Можно даже и четвертью обойтись, а опосля, месячишка через три, еще одну выдать, да так и выдавать впредь. Глядишь, народец и попривыкнет к честной службишке.

На том и порешили.

С узниками получилось совсем весело. Оказывается, согласно тем же приходно-расходным книгам пятеро из числившихся в остроге отсутствовали, и поди пойми, где они сейчас – то ли померли, то ли отпущены за соответствующее вознаграждение. Еще трое, напротив, сидели, но записаны не были, причем один из них томился в темнице второй год.