Антон Деникин - Борьба генерала Корнилова. Август 1917 г. – апрель 1918 г.

• Название: Борьба генерала Корнилова. Август 1917 г. – апрель 1918 г.
• Автор: Антон Деникин
• Жанр: История

Автор «Очерков русской смуты» Антон Иванович Деникин (1872–1947), занимая в период с 1917 по 1920 гг. ключевые посты в русской армии, сыграл значительную роль в истории России, став одним из руководителей белого движения.

В данной книге автор рассказывает о событиях, происходящих в России с августа 1917 года по апрель 1918-го: Корниловское движение и арест Корнилова, победа Керенского и финал его диктатуры, первые дни большевизма, формирование Добровольческой армии и вступление Деникина в командование ею.

Для широкого круга читателей.

---

Чтобы удержать от падения Румынский фронт, генерал Щербачев в конце 1917 года приступил к переформированию корпусов в национальные соединения, главным образом украинские.

Мера эта не привела ни к каким результатам, не находя почвы в солдатских настроениях и встретив решительное противодействие со стороны большей части офицерства.

Общие невыносимые условия армейского быта, введение выборного начала и система национализации создали большие кадры бездомного офицерства, которое частью разъезжалось, но в большинстве оседало в крупных городах фронта и в пунктах квартирования высших штабов.

Едва ли где-либо слагалась более благоприятная обстановка для добровольческих формирований, чем на Румынском фронте. Тем более, что сохранившие дисциплину румынские войска сдерживали в известной мере своеволие распущенных тыловых банд русских солдат, а союзные миссии имели тогда еще большое влияние на румынское правительство.

Офицерство ждало приказа, ждало, чтобы во главе его стал авторитетный начальник, который повел бы его на борьбу. Это стремление усилилось еще более, когда стало известным, что генерал Алексеев прислал письмо генералу Щербачеву, которым сообщал о создании Добровольческой армии, об ее целях и приглашал добровольцев на Дон.

Генерал Щербачев не нашел в себе достаточно решимости чтобы стать во главе движения, или, по крайней мере, придать ему сразу широкие организованные формы. Несомненно, в этом отношении на него повлияло резкое противодействие украинского комиссара Чеботаренко и колебания французской миссии, увлекавшейся тогда созданием самостоятельной Украины и «союзной украинской армии» — идеей, стоявшей в прямом противоречии с началами положенными в основу добровольчества. Не взяв на себя задачи формирования добровольческого отряда, ген. Щербачев, вместе с тем, не откликнулся и на просьбу ген. Алексеева об организации планомерной отправки офицеров на Дон.

Инициатива пришла снизу.

Полковник Михаил Гордеевич Дроздовский, бывший командующий 14-й пех. дивизией, после настойчивых просьб в начале декабря получил разрешение Щербачева формировать добровольческие части.

Храбрый, решительный, упорный человек, большой патриот, Дроздовский взялся лихорадочно за дело, и скоро в окрестностях Ясс (местечко Соколы) он начал собирать добровольцев, преимущественно офицеров, и накапливать военное имущество. Какими оригинальными средствами приобреталось оно, об этом образно говорят участники:

«…Добровольцы устраивали у дорог, вблизи путей следования удиравших с фронта частей, засады; неожиданно нападали на голову колонны и захватывали ехавших обыкновенно впереди начальников; затем быстро и решительно отбирали от всех оружие, увозили с собой необходимое имущество, а иногда забирали и офицеров, следовавших с частями». Никакого сопротивления солдаты при этом не оказывали.

Таким путем отряд Дроздовского приобрел оружие, легкую и тяжелую артиллерию, техническое имущество и обоз.

Между тем, украинская рада приступила к сепаратным переговорам о мире с центральными державами. Только это обстоятельство раскрыло, наконец, глаза союзным миссиям, и они более внимательно начали относиться к идее добровольчества. Под их влиянием и ген. Щербачев решил расширить рамки организации и приказом от 24 января учредил должность «инспектора по формированию добровольческих частей». Дроздовский был отодвинут на задний план, а инспектором назначен ген. — майор Кельчевский; при нем большой штаб; предположено было формировать отдельный корпус.

В своем первом приказе новый руководитель обратился к добровольцам со следующими словами:

«…Вам, скромные, но мужественные люди, отрезвевшая Русь скажет спасибо за то, что среди всеобщей злобы и подозрений, среди анархии и подлых наветов… вы с верой в Бога взялись за великое дело по созданию силы для борьбы по восстановлению порядка и на защиту будущего Учредительного Собрания»…

Офицерство стекалось, однако, медленно. Те причины духовного переутомления и всеобщего нравственного упадка, о которых я говорил раньше, здесь, на Румынском фронте обострялись еще отсутствием имени. Имени — привлекающего, импонирующего, вокруг которого могли бы объединиться все, сохранившие «светильники непогашенными».

В результате из всего огромного численно Румынского фронта к концу февраля собралось в районе Ясс (1-я бригада полк. Дроздовского) около 900 добровольцев, в районе Кишинева (2-я бриг. ген. — лейт. Белозора) около 800. Одесса, в которой насчитывалось до 15 тысяч офицеров, эта — «прекрасная Ниневия, где все продается и все покупается» — не откликнулась вовсе…

27 января Украина заключила мир с Германией. Румыния увидела себя окончательно покинутой и в свою очередь приступила к сепаратным переговорам с центральными державами. К этому времени, согласно распоряжению совета комиссаров, русские корпуса начали оставлять фронт, пытаясь прорваться на север, к Черновицам. Румыны выставили там заслон и, убедившись в полной не боеспособности наших войск, приступили к их разоружению. Лишь несколько частей оказало незначительное сопротивление; все огромные запасы фронта остались в руках румын.

Вместе с тем, изменилось в корне отношение румын к русским, которых они считали единственными виновниками своих бедствий; широкою волною разлилась ненависть ко всему русскому, не раз проявлявшаяся в насилиях и оскорблениях, которые трудно будет когда-либо забыть неповинному, и без того исстрадавшемуся тогда русскому офицерству.

В виду нового направления румынской политики, добровольческая организация, проповедывавшая «борьбу с большевиками и немцами — их пособниками», оказалась в чрезвычайно трудном положении. Немецкие войска начали движение в пределы незанятой еще Румынии; сочувствовавшие нам союзные миссии стали покидать Яссы; румынское главное командование в угоду немцам предъявило категорическое требование о разоружении и расформировании добровольческих бригад.

Но окончательный удар делу был нанесен во второй половине февраля. Генералы Щербачев и Кельчевский решили, что при сложившемся международном и внутреннем русском положении дальнейшее существование организации бесцельно. Был отдан приказ, который освобождал офицеров от данных ими обязательств и распускал добровольческие бригады.

Казалось, что дело окончательно погибло. Ген. Белозор распустил 2-ю бригаду. Но полковник Дроздовский не мог помириться с крушением начатого им дела. С непоколебимым упорством он говорил смущенным офицерам:

— Не падайте духом! Только действительно неодолимая сила может остановить нас, а не ожидание возможности встретиться с ней.

Дроздовский категорически отказался исполнить приказ и продолжал формирование, поставив себе целью скорейшее движение на Дон, на соединение с Добровольческой армией, куда влекли всех имена признанных вождей — Корнилова и Алексеева.

Бригада откликнулась на призыв своего начальника.

Начались пререкания со штабом фронта и борьба с румынским правительством, постановившим не выпускать бригаду с оружием в руках. Дроздовский заявил решительно, что «разоружение добровольцев не будет столь безболезненно, как это кажется правительству» и что «при первых враждебных действиях город (Яссы) и королевский дворец могут быть жестоко обстреляны артиллерийским огнем».

Действительно, 23 февраля, когда румынские войска начали окружать м. Соколы, против них развернулись цепи добровольцев, а жерла тяжелых орудий направлены были на Ясский дворец…

Румыны поспешно увели свои части и на следующий же день подали поезда для перевозки добровольцев в Кишинев. А 4 марта вся бригада сосредоточилась в м. Дубоссарах, на левом берегу Днестра, вне оккупационной зоны румын.

Надежды на пополнение из состава Кишиневского гарнизона оправдались лишь в самой ничтожной степени — присоединилось всего несколько десятков офицеров. Психология уклонявшегося от борьбы офицерства как нельзя лучше сказалась в приводимом полковником Колтышевым разговоре:

— Мы привыкли исполнять приказы, а нас вместо этого просят; или даже объявляют, что действительность данных нами обязательств уничтожается и что мы лучше сделаем, если не пойдем на такое рискованное предприятие. Ясно, что старшие начальники сами не верят в успех, а им виднее…

Среди такого подавленного настроения, общей растерянности и безнадежности в Дубоссарах жил своей особенной жизнью отряд русских людей, готовясь к походу и борьбе. Впереди более тысячи верст пути, две серьезные водные преграды (Буг и Днепр), весенние разливы, край, взбаламученный до дна. А наперерез, непрерывно двигающиеся от Бирзулы к Одессе и к востоку, по приглашению Украинской рады, австро-германские эшелоны. Впереди полная неизвестность — волнующая, но не заглушающая молодого порыва, жажды подвига и веры в правоту своего дела; веры, все возрастающей, в своего начальника, в свое будущее. Ее не подорвали даже докатившиеся тогда уже до Днестра зловещие слухи о падении Дона.