Борис Привалов - Странные происшествия в бездымный день

• Название: Странные происшествия в бездымный день
• Автор: Борис Привалов
• Жанр: Юмористическая проза

Маленькая повесть с дозой юмора.

---

Но очень скоро Гаи осип, и из его глотки вместо пугающего и неприятного воя слышалось непонятное хрипение. Возле него опять стали собираться любопытные. Разгорелись страстные споры, главным образом, из-за того, что все стремились разгадать: кто же это там прячется? Образовалось, несколько кланов, каждый отстаивал свою точку зрения.

— Какая необщительная скотина! — указывая на панированного в соломе туника, произнес молодой человек, обращаясь к своей спутнице — хорошенькой блондинке в брюках.

В оскорбителе Гаи Копенков сразу же узнал знакомого парня Витьку Веселкина.

«Ну, обожди, я тебе припомню «скотину»! — мстительно подумал Гаи. — Со скотины и спроса нет!»

Подобрав с пола не то остаток кости, не то кусочек зачерствевшего хлеба, Гаи быстро и точно метнул его в Витьку. Послышался сухой щелчок, и на скуле Веселкина вздулась багровая гуля.

— Бешеная какая-то зверюга! — сказал Витька, потирая ушибленное место. — Наверное, еще в начальном периоде дрессировки!

— Иди, отваливай отсюда, пока глаз не вышиб! — страшным осипшим голосом выкрикнул из своего угла туник.

Ошеломленные посетители отпрянули от клетки:

— Что оно сказало?

— Да разве звери говорят?

— Я своими ушами слышал!

— Обратитесь к доктору!

А Гаи Копенков повеселел: он вдруг сообразил, что, сидя здесь, в клетке, он имеет колоссальные возможности для проявления своих, всю жизнь сдерживаемых наклонностей! Отсюда совершенно безнаказанно можно было кидать всякими огрызками, плевать на посетителей, ругать их — даже, если удастся, укусить кого-нибудь. Что возьмешь со зверя?

И он решил не упускать этой замечательной возможности самовыразиться. Но где взять, как раздобыть метательные снаряды? Гаи решил перенять опыт медвежат, обитающих справа. Малыши, привставая на задние лапы, совсем по-человечьи выпрашивали лакомства. И несмотря на запрещающие надписи, посетители бросали им яблоки, груши, конфеты. Копенков выпростал свои грязные, похожие на лапы руки из соломы и попытался скопировать движение медвежат. Успех превзошел ожидания: к его ногам буквально градом посыпалось угощение.

«Бросайте, бросайте побольше, — мысленно злорадствовал он, — сейчас я вам задам шороху!»

В толпе посетителей туник углядел сразу несколько знакомых лиц. Вон, например, стоит его бывший одноклассник — Юрка Семенов. Всегда был таким чистоплюем, а стал — надо же! — инженером!

«Ишь, вырядился в новый костюмчик, прическу уложил. Ничего, сейчас я тебе попорчу и прическу, и костюмчик!»— Гаи выбрал яблоко покрупнее, шкодливо вззизгнул и запустил его в молодого специалиста. Юрка вскрикнул и ретировался.

Затем две сочные груши поразили соседку Гаи по лестничной клетке — она поплатилась за то, что вечно издевалась над его длинными волосами.

Кусок груши приплюснул нос ни в чем не повинного неизвестного гражданина, который случайно заслонил собою знакомого Гаи дружинника.

Среди публики началась паника.

— Зверь взбесился! Позовите укротителя!

— Куда подевались сторожа?!.

— Безобразие! Он же может вырваться из клетки!

Расталкивая собравшихся, к клетке спешили служители зооцирка.

— Это не наш! — удивленно молвил сторож, подходя поближе. — Не иначе — приблудный!

— Сам ты приблудный! — сказал Гаи, прицелился и врезал незрелым персиком прямо сторожу по шапке.

— Э-э, тут что-то не так! — сказал второй служитель. — Нужно проверить! Может, Пусик сюда пробрался?

— Говорящий обезьян! — торжествующе выкрикнул карапуз. — Я его узнал!

— Сам ты обезьян! — зарычав, бросился на прутья Гаи. — Все вы — обезьяны!

— Ну, вот, товарищи, а вы на зверей сразу же напраслину возвели! — сказал сторож. — Наши зверюшки — культурные, они себе хулиганства не позволяют!

К клетке подошел милиционер.

Гаи как-то сразу увял, погас, полез в угол и попытался снова закопаться в опилки.

После разговора с Гаи Копенковым майор открыл пошире окно и включил вентилятор — чтобы поскорее выветрился запах зоотуника.

Затем вышел из кабинета, пересек коридор и постучал в «райпожар» к Оресту Михайловичу Назарову.

— Ну, что новенького? — спросил Назаров, наливая чай. — Разыскали тетушку Шуру? Что случилось с Копенковым?

— Ох, навалилось все сразу на мою голову, — вздохнул майор. — Этот туник, который сейчас добровольно пошел стричься под бокс, тоже, оказывается, выпил два стакана газированной воды с кизиловым сиропом у Шуры. Вот он — узелок. А сама Шура пропала.

— Да, дела, — завистливо вздохнул Назаров.

— Что ты говорил про вчерашнюю лекцию? — спросил майор, набивая табаком массивный, похожий на маленькую дыню, чубук своей трубки. — Какую интересную гипотезу профессор выдвинул?

Гипотеза, может быть, слишком громко сказано, — усмехнулся Орест Михайлович, — но мысль, во всяком случае, занятная: если бы наши недостатки, пусть даже самые малые, были бы вдруг выставлены на всеобщее обозрение, то мы ужаснулись — настолько это страшно. Пагубные привычки, на которые мы не обращаем внимания, считая их мелочью, — это те же крупные недостатки, просто они еще не проявились полностью. И чем скорее мы от этих «мелочей» избавимся — тем лучше будет для нас и общества. Вот, сказал профессор, к примеру, многие, слушая лекции об алкоголизме, посмеиваются, считая, что если они выпивают всего-навсего по сто граммов в день, то они к алкоголикам никакого отношения не имеют. И профессор такие показал графики, диаграммы, такие цифры привел — ахнешь. Даже ста граммов достаточно иной раз, чтобы проявились все дурные наклонности человека! А очень часто и от более мелкой дозы человек теряет человеческий облик.

Интересно, интересно, — отчаянно дымя трубкой, сказал майор. — Спасибо за сообщение! — Теперь, насколько я донимаю, нужно ждать еще каких-нибудь происшествий!

Профессору с места возражал наш Органов, лектор, — продолжал Назаров. — Он кричал: «Не нужно бить из пушек, так сказать, по воробьям». Ты же знаешь разговорную манеру нашего болтуна Органова!

И в это мгновение (так зачастую бывает в плохой пьесе) в дверь постучали. Вошел сержант Маликов и, лихо козырнув, доложил, что на улице за нарушение общественного порядка задержан гражданин Органов…

ПРОИСШЕСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ. УНИВЕРСАЛЬНЫЙ ЛЕКТОР-РЕКОРДСМЕН ТОВАРИЩ ОРГАНОВ

Товарищ Органов был фигурой примечательной. Не только своей рекордной худобой, буйной рыжей шевелюрой, но и тем, что он с утра до вечера метался по городу и читал лекции (была бы путевка!) в детсадах и техникумах, на собрании текстильщиков и на эстраде парка для пенсионеров. Он читал их в восемь утра и в десять вечера, на любую тему, укладываясь в любой отрезок времени. Он уже давно был рекордсменом республиканского общества «Знание — сила» по числу прочитанных лекций. Кто-то из заезжих корреспондентов подсчитал, что товарищ Органов прочел за полвека своей просветительской деятельности сто пятьдесят тысяч лекций на восемьсот сорок три темы, произнес более миллиарда слов, включая междометия и предлоги, за что и получил, в общей сложности, значительно более миллиона рублей.

Любого лектора, появившегося на территории Ново-Дарьинска, Органов рассматривал как врага и конкурента. Рекордсмен был глубоко убежден, что лекционная пропаганда в городе — его личное дело. Однако поскольку все же справиться с целым городом даже Органову было не под силу, то он, скрепя сердце, вынужден был смириться с приливом новых лекторов, сохранив для себя наиболее выгодные лекционные площадки, с аудиторией не слишком требовательной.

Все шло более или менее привычно до вчерашнего дня. Вчера утром появился в резиденции общества «Знание — сила» этот столичный профессор Давыдов. Черт с ней, с его лекцией, в конце концов, но он читал ее… бесплатно! Вот что возмутило товарища Органова, который за всю свою жизнь ухитрился не прочитать даже самой куцей лекцийки «за так»!

«Гуманист, так сказать, благотворитель, — мысленно поносил Органов своего столичного коллегу, — общественник, антигонорарник… Делает карьеру, не иначе… подрыватель основ… в полном смысле альтруист, так сказать, бессребреник… чтоб ему навек охрипнуть, стать заикой и онеметь».

Но заклятья лектора-рекордсмена не подействовали — профессор Давыдов успешно прочел свою лекцию, и Органов, присутствующий на ней, со скорбью подумал, что если такие лекторы будут наезжать в Ново-Дарьинск чаще, то ему придется оформлять пенсию.

Дело в том, что Органов в свое время сделал некое открытие, очень помогающее ему слыть лектором-универсалом, экциклопедистом. Он считал, что залогом успеха любой лекции является непонятность. Лектор должен говорить много, но ни о чем. Тогда у слушателей создается такое ощущение, что они, с одной стороны — вроде все понимают, а с другой стороны — смысл лекции от них безнадежно ускользает. Таким втекающе-вытекающим методом можно было читать лекции по истории гончарной игрушки, космонавтике, о достижениях хирургии, проблемах воспитания дошкольников, теории кулинарного дела, вопросах строительства очистительных сооружений и так далее.