Гэри Дженнингс - Хищник. Том 2. Рыцарь «змеиного» клинка

• Название: Хищник. Том 2. Рыцарь «змеиного» клинка
• Автор: Гэри Дженнингс
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-45268-2, 978-5-699-45269-9

Некогда могущественная Римская империя разделена на Западную и Восточную и переживает не лучшие времена: христианские епархии соперничают между собой, еретические секты и языческие культы борются за души людей, а на просторах разваливающейся империи царит хаос.

Торн — высокопоставленный военачальник могущественного короля готов Теодориха. Его жизнь — это череда кровопролитных сражений и безумных оргий. Но как будто проклятие тяготеет над ним. Торн преуспевает в разрушении, однако, если он пытается что-либо сохранить или возвеличить, его ждет неудача. Водоворот событий, в который он вовлечен, настолько стремителен, что герой не знает, сумет ли пережить следующий день, но твердо уверен, что удержаться на вершине славы труднее, чем достичь ее.

Но Торн — хищник, существо безжалостное и лишенное морали. Существо двойственной природы: одновременно мужчина и женщина. И именно это поможет герою выжить в безжалостном мире.

---

Личинка с мрачным видом шаркающей походкой направился по улице, ведя наших лошадей. А Грязный Мейрус повернулся к нам и широко раскинул руки.

— А теперь waíla-gamotjands, сайон Торн. — Он сделал нам знак зайти внутрь склада, где мы присели на какие-то тюки с сеном. — Уверен, что ты сильно встревожен и тебе интересно узнать…

— Сначала, — прервал я его, — скажи, не было ли какого-нибудь послания от Теодориха.

— Нет, все по-старому. Никаких новостей относительно ожидаемого мятежа Страбона и его союзников-ругиев, если ты это имеешь в виду.

— Да, это. Неужели нет новостей? Удивляюсь, чего они ждут.

— Акх, бьюсь об заклад, что догадываюсь, в чем дело. Очень вероятно, что эти войска не выступят, пока их как следует не снабдят всем необходимым. Пока с полей не соберут урожай. Да, я предвижу, что они выступят в сентябре или даже позже: после того, как будет собран урожай, но прежде, чем наступит зима.

— Это звучит разумно, — признал я, кивая. — В таком случае я, возможно, успею закончить свои поиски и вернуться к Теодориху…

— Не стесняйся, задавай еще вопросы, — продолжал Мейрус, — разве тебе больше не о чем спросить?

Я знал, на что старик намекает, но не желал доставить ему удовольствие, интересуясь последними известиями о таинственном Торе. Вместо этого я сказал:

— Да, у меня есть вопрос из области… даже не могу точно сформулировать чего… Истории? Теологии? В любом случае скажи мне — поскольку это вы, иудеи, дали нам Иисуса…

Мейрус качнулся на своих каблуках и воскликнул:

— Al lo davár!

Я принял это за выражение удивления.

— И поскольку именно Иисус дал нам христианство… — продолжил я. — Словом, я тут недавно слышал кое-что, и хотелось бы знать твое мнение. Я полагаю, Мейрус, основываясь на том, что прочел в Библии, что будто вы, иудеи, часто воевали за иудаизм — пытаясь силой обратить в свою веру другие народы Востока.

— Акх, это правда, да. Могу привести в качестве примера деяния братьев Маккавеев. Это родовое имя означает «молот», и, надо сказать, оно очень им подходит. Так вот, один из Маккавеев, когда одерживал победу над иноземным войском, перво-наперво делал обрезание всем мужчинам.

— И вы, иудеи, также сражались между собой, насколько я понял, стараясь заставить друг друга прийти к согласию относительно вопросов веры.

— Разумеется, так оно и было, — снова подтвердил Грязный Мейрус. — Как там говорится: «Должны ли двое быть вместе, если меж ними нет согласия?» Например, когда-то, много столетий тому назад, между собой постоянно и довольно жестоко соперничали фарисеи и цедукеи.

— Но мы, западные народы, как мне было сказано, хотя и часто сражались друг с другом, но никогда не делали этого по религиозным причинам.

— По мнению иудеев, — сухо заметил Мейрус, — у вас никогда и не было религии.

— Я имею в виду, мы не воевали по этой причине, пока христианство не стало доминирующей религией.

— Иудеи считают, что у Goyim до сих пор нет религии.

— Дай мне сказать, пожалуйста. Мы, европейцы, никогда не вели священных войн до появления христианства. Они возникли на Востоке и затем пришли к нам оттуда. И на Востоке, как ты только что сам подтвердил, священные войны не новость. А Иисус был иудеем, следовательно…

Грязный Мейрус схватился за голову и застонал:

— Bevakashá! Я часто слышал, что христиане поносят иудеев за то, что те убили Иисуса. Но ты первый, от кого я услышал обвинения в том, что Он обидел тебя.

— Нет, скажи… разве мы не унаследовали это от Востока?

— Ayin haráh! Задай мне лучше вопрос, на который я могу дать ответ!

Я покачал головой:

— У меня больше нет вопросов.

— У меня есть, — робко подала голос Сванильда. — У меня есть вопрос, господин Мейрус.

С видимым облегчением Грязный Мейрус повернулся к ней:

— Да, дитя?

— Недавно я кое над чем размышляла, потом мы с Торном все обсудили, и он сказал, что я могу спросить тебя об этом.

Мейрус подался вперед, чтобы лучше рассмотреть Сванильду в темноте. Затем он бросил такой же изучающий взгляд на меня, немного помолчал и наконец сказал:

— Спрашивай. Я отвечу, если смогу.

— Мне бы хотелось знать… ты ведь умеешь предсказывать… будем ли мы с Торном… — Тут она запнулась и сформулировала вопрос иначе: — Как долго мы с Торном останемся дороги друг другу?

Мейрус снова окинул нас весьма проницательным взглядом, затем в нерешительности почесал свою черную бороду.

Я предположил:

— Ты не можешь ответить?

— Ничего подобного, я нашел ответ. Но сам не знаю, что он означает. И потому предпочел бы не делать просто прогнозов без всяких пояснений.

Я сказал:

— Давай говори. Ты от нас не отвертишься, даже не надейся.

— Вы уверены, что хотите услышать это?

Мы со Сванильдой хором ответили:

— Да.

Мейрус распрямил свои могучие плечи.

— Как прикажете. — Сначала он обратился ко мне: — Сванильда будет дорога тебе, сайон Торн, всю твою оставшуюся жизнь.

Я не мог понять, отчего иудей сначала отказывался мне это сообщать, потому что не видел в подобном предсказании ничего зловещего или необычного. Сванильда, казалось, была довольна. Она радостно улыбнулась, но тут Мейрус сказал ей:

— А вот Торн будет дорог тебе только до полудня завтрашнего дня.

Улыбка Сванильды мигом погасла: бедняга выглядела совершенно потрясенной. Мне тоже стало не по себе, однако я не преминул возмутиться:

— Что это за предсказание? В нем нет ни капли здравого смысла!

— Я предупреждал тебя. Я могу сказать только то, что вижу.

— Если ты способен делать столь невразумительные предсказания, то мог бы, по крайней мере, пошевелить мозгами и попытаться объяснить, что все это значит.

— Проклятье, маршал! Сначала ты просишь меня отвечать за весь жестокий христианский мир. Теперь ты хочешь взвалить на меня ответственность за то, что несет нам будущее. Не лучше бы тебе было задать наконец тот вопрос, который давным-давно вертится у тебя на языке: «Есть ли новости о человеке, который называет себя Тором?»

— Ладно, спрошу! Итак, что известно новенького об этом сукином сыне?

— Он снова приходил сюда, чего и следовало ожидать. Такой же заносчивый, требовательный и злобный, как и прежде. Между прочим, ты тоже меняешься не лучшим образом при одном лишь упоминании о нем. Я сказал, дескать, ты отправился путешествовать по дельте Данувия и через некоторое время вернешься. Он в ответ прорычал, что не собирается пачкать ноги в грязи, преследуя тебя. Заявил, мол, подождет тебя здесь, и велел передать: он поселился в том же самом pandokheíon, что и ты. И еще он выразил надежду, — Грязный Мейрус произнес это с насмешкой, — что ты не настолько труслив, чтобы сбежать от молота Тора.

Я фыркнул в ответ на это оскорбление. Но тут Мейрус добавил:

— Он также выразил надежду, что ты не станешь прятаться за женскую юбку. Этот тип, похоже, думает, что ты держишь рядом с собой госпожу Сванильду лишь в качестве щита на случай нападения.

— Я не дам и двух tords за то, о чем он думает. Или говорит. Я пойду и проверю, чего он стоит на деле.

— Ты собираешься встретиться с ним лицом к лицу? — спросил Мейрус как-то настороженно.

— Прямо сейчас? — встревожилась Сванильда.

— Разумеется, сейчас: я не должен заставлять бога томиться в ожидании. Однако он, кажется, с презрением относится к обществу женщин, поэтому я встречусь с ним один на один. — Я встал и вышел, а старик и Сванильда последовали за мной. — Скажи, Мейрус, есть ли где-нибудь поблизости другое жилье, где Сванильда могла бы некоторое время меня подождать?

— Мой собственный дом вон там, — ответил он, показывая. — Пусть остановится у меня, я велю слугам приготовить ей nahtamats и прикажу Личинке позаботиться о лошадях.

— Но… Торн… — умоляла Сванильда. — Мы так долго были вместе. Ты уверен, что нам следует разлучаться теперь?

— Тор хочет встретиться только со мной, да будет так. Я пойду один пешком и не возьму ничего, кроме меча. Я скоро вернусь, моя дорогая. Я хочу положить конец беспокойству, которое он нам причиняет.

— Пойдем, госпожа Сванильда, — весело произнес Мейрус и взял ее под руку. — Я всегда рад гостям. Они бывают у меня так редко. А еще я хотел спросить у тебя совета по одному вопросу. — Пока они шли по темной улице, старик с энтузиазмом излагал ей свои планы: — Я решил расширить свое дело и включить в него торговлю янтарем. И в связи с этим мне бы хотелось отправить Личинку с вами на север, если вы, конечно, согласитесь, — на Янтарный берег, пусть хорошенько там все разведает…

Его голос затих, и я улыбнулся — а у старого иудея и впрямь был какой-никакой дар ясновидения! — после чего я развернулся и направился в противоположную сторону.

* * *

Я пробыл в pandokheíon дольше, чем рассчитывал. Когда же я наконец покинул его, то понял, что Сванильда, должно быть, беспокоится обо мне — и Мейрус, без сомнения, изнемогает от любопытства, желая узнать, чем закончилась ветреча, — поэтому я старался добраться до них побыстрее, но мог идти с трудом, едва переставляя ноги. Я пребывал в таком смятении, что, когда наконец вернулся к складу на берегу реки, мне понадобилось некоторое время на то, чтобы разыскать дом, который указал мне Мейрус. Весь путь от pandokheíon я сочинял удобоваримую историю. Но должно быть, у меня все-таки не получилось взять себя в руки, потому что, когда Мейрус впустил меня в дом, он бросил на меня всего лишь один взгляд и воскликнул: