Григорий Поженян - Стихи и песни [WEB]

• Название: Стихи и песни [WEB]
• Автор: Григорий Поженян
• Жанр: Поэзия

… Пока слышен плач и зов, призыв и голос боли, пока в зрачках, в ушах, в минных погребах памяти прожитые годы воскрешают лица, жесты, голоса тех, кто своей мудростью, отрешенностью, добром возвышал меня, поддерживал или просто касался — я буду благословлять миг, перехвативший мою гортань и вызвавший к жизни строки, о высоте и значении которых судить не мне.

Сборник стихов и песен Григоря Поженяна, найденных на просторах Сети.

---

1969

Стихотворения 1974 г

"Ах, форель…"

Ах, форель,
рыба ханского лакомства, но…
Не по мне эти кружева.
“Неграмоль” черногрудое
                       диво-вино.
От него не болит голова.
Но крылатое “р” в сентябре,
октябре, декабре —
вот что вяжет друзей у стола.
Крупных раков варю я
                       в душистом ведре,
их потом разрушая дотла.
Две-три стопки разгонных
и сразу — пивко!
Кто-то крикнет тревожно: пора!
И покатятся бубны
                       гульбы далеко,
мимо жен, до утра, до утра!

1974

"Как гудок пароходный…"

Как гудок пароходный,
помани и балдей.
Хорошо быть свободным
от толпы, от идей.
Как в некошеном поле,
средь балованных трав,
пой, дичая от воли,
морду к солнцу задрав.
Не слуга, не провидец —
сын небес и морей.
Нет достойных правительств
и надежных царей.
Есть в заброшенной даче
выше локтя рука.
И, счастливый, незрячий,
ты плывешь сквозь века.
Не круги и квадраты.
Все в длину и в длину.
Зарываясь в закаты,
обрывая струну.

1974

"Когда в лесу пропали волки…"

Когда в лесу пропали волки —
насторожился лес и сник.
Стал заяц бегать напрямик,
овечьи зажирели холки.
У рыси кисти на ушах
повисли непривычно вяло.
В лесу гармония пропала,
его загадка и душа.
Так, на скрещенье несвобод
и реформаторской пучины
в стране пропали вдруг мужчины
и стал народом ненарод.
А те, кто выиграли войну
и пол-Европы покорили, —
бездействуя, заговорили,
заглатывая лжи блесну.
И все пошло, как с молотка,
что было дорого и свято,
с продажной легкостью раската
неумолимого катка.
И женщины, храни их Бог,
что в мае нами так гордились,
чужими снегами умылись.
Да будет снова волком волк.
По чести — ношу и суму.
И нет достойнее причины:
Вернутся к женщинам мужчины,
Уже готовы ко всему.

1974

"Никакого насилия…"

Никакого насилия.
Все уже не мое.
Оставляю вам синее
и малиновое.
Остановку конечную
в затененном краю.
И зеленых кузнечиков
с бойкой сабелькою.
Никуда не сворачиваю.
Все достойно приму.
Но пока — заворачиваю
в лаваши бастурму.

Соловьиная пыль

А ты хотел, чтобы тебя любили
с такой же страстью,
                              полною губой,
тебя, уже не ставшего тобой,
не стряхивая соловьиной пыли?!
За что любить?!
За тяжесть жесткой кисти,
за четкой узнаваемости след.
За вечно заряженный пистолет,
лежащий в строгих,
не опавших листьях.
Я многое еще пока могу.
Не гнусь, держу прямой удар, не лгу.
Чужие льды колю
                           пудовым ломом.
И ждать умею
                    тонкокожим домом.

1974

"Пока пути чисты…"

Пока пути чисты,
господь, друзей храни,
и я не жгу мосты
и не гашу огни.
У жизни на краю
не ерзаю, не лгу.
Живу, пока могу,
пока могу — пою.

1974

Пока сирень в глазах не отцвела

Г. Гельштейну

Спешите делать добрые дела,
пока еще не склевана рябина,
пока еще не ломана калина,
пока береста совести бела.
Спешите делать добрые дела.
В колесах дружбы так привычны палки,
в больницах так медлительны каталки,
а щель просвета так порой мала.
А ложь святая столько гнезд свила,
анчары гримируя под оливы.
У моря все отливы и отливы,
хоть бей в синопские колокола.
Пока сирень в глазах не отцвела,
и женщины не трубят в путь обратный,
да будут плечи у мужчин квадратны!..
Спешите делать добрые дела.

1974

Чучело

Что сам орел
пред чучелом орла
У чучела заоблачного зверя
какая стать,
                каков разлом крыла!
Какие настороженные перья,
надмирный взор, мол,
                все ничто пред ним.
Нахохлившийся, хищный,
                вечно новый
Живой орел
с моделью двойниковой.
С бескровною моделью несравним.
Вот так своим подобием сильна
вторичная поэзия. Она
толпе всегда понятна и любезна.
Но соль ее — лизни — не солона.
А бездна — загляни в нее — не бездна.

1974

"Я старомоден, как ботфорт…"

Я старомоден, как ботфорт
на палубе ракетоносца.
Как барк, который не вернется
из флибустьерства в новый порт.
Как тот отвергнутый закон,
что прежней силы не имеет.
И как отшельник, что немеет
у новоявленных икон.
…Хочу, чтоб снова кружева,
и белы скатерти, и сани.
Чтоб за морями, за лесами
жила та правда, что права.
Хочу, чтоб вновь цвела сирень,
наваливаясь на заборы.
Хочу под парусом, за боны
и в море всех, кому не лень.
Хочу, чтоб без земных богов
и, презирая полумеру,
за оскорбление — к барьеру.
Считай четырнадцать шагов.
Хочу, чтоб замерла толпа
пред Биргером и пред Ван Гогом.
Чтоб над арканами монголов
смеялся дикий конь гарпан.
Чтоб нам вернули лошадей.
Чтоб наши дети не болели,
чтоб их воротнички белели
и было все, как у людей.
Чтоб ты жила, чтоб ты плыла.
Чтоб не скрипел военный зуммер.
Чтоб я, не заживаясь, умер,
окончив добрые дела.

1974

"Я так долго губил…"

Я так долго губил
то, что чудом досталось.
И глотка не осталось
того, что любил.
А ошейник тугой
пусть разносит кто молод.
И холод на холод
пусть множит другой.

1974

Стихотворения 1975 г

Астры

Такие подарки к чему бы…
Четвертые сутки подряд
лиловые астры, как губы,
цыганские губы, горят.
Лиловые астры, как жалко,
что поздно они расцвели.
Но все-таки вспыхнули жадно
в ладонях остывшей земли.
И жаль, что все это серьезно:
пропавшее лето, дожди.
И поздние астры. И поздно
все то, что еще впереди…

1975

Жилетка

Когда уже сделаны ставки,
условности соблюдены.
С концами концы сведены.
И все промедленья в отставке.
Когда очевидцы поддаты
И миг на последней резьбе.
А небо и бездна в тебе,
смещая круги и квадраты.
И круто поставлены на кон
раздраем, разлукой, судьбой
последние “ой-йой-йой-ой”.
А стоптано семьдесят
                        с гаком.
Надену я кепочку в клетку,
к знакомым спецам подрулю.
Из лайки пошью я жилетку
и ухо серьгой проколю.

1975

"Как в Акапулько или в Сен-Мало…"

Как в Акапулько или в Сен-Мало.
Чужой, в чужом пространстве
                              нелюдимом.
Ночь отпылала, утро отплыло.
И водка — мимо.
Пиво — мимо.
Раки — мимо.
Сжег книжку телефонную свою.
Они ушли землею, небесами.
Остался с их живыми голосами.
Один на все четыре
                              стороны стою.

1975

Печаль

Нет беднее беды, чем печаль,
это то, что все длится и длится.
И не может никак возвратиться.
И себя, и ушедшее жаль.
Как ушло оно и почему
так мучительна тяжесть
                          томленья.
Как в церквах панихидное пенье
сквозь оплывших
                          свечей полутьму.
Камни скорби — тоска глубины.
Можно пулей ответить
                          на пулю.
А печаль — из уплывшего тюля
с неосознанным чувством вины.

1975