Линда Ховард - Все, что блестит

• Название: Все, что блестит
• Автор: Линда Ховард
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

Отчаянно пытаясь противостоять все усиливающейся страсти к Джессике Стэнтон, известной, как Черная Вдова, греческий миллиардер Николас Константинос влюбляется в нее, но опасается ее темного и бесславного прошлого…

---

— Если сможете, — пробормотал он. — Вам не кажется, Джессика, что я смогу подавить любые крики?

— Да ну? — подняв брови, требовательно спросила она. — Так вы насильник? Потому что это будет насилие, в чем у меня нет ни малейшего сомнения.

— Позволите, — уверенно произнес Николас, и ей захотелось завизжать от отчаяния. Неужели он действительно настолько тупой, а его эго так неуязвимо, что он просто не может поверить, что она не хочет спать с ним? Что ж, если он не верит, что она закричит, то определенно будет удивлен, если попытается что-нибудь с ней сделать!

Джессика быстро поднялась, полная решимости уйти.

— Спасибо за еду, — любезно поблагодарила она. — Думаю, будет лучше, если я возьму такси, чтобы добраться до дома, и попрошу Чарльза связаться с вами в понедельник, чтобы решить вопрос об акциях.

Он тоже поднялся, спокойно отложив салфетку в сторону.

— Я отвезу вас домой, — сказал он, — даже если буду вынужден тащить вас к своей машине. Так что вы предпочитаете: уйти с достоинством или будучи перекинутой через мое плечо? Прежде чем вы примите решение, позвольте вас заверить, что никто не придет вам на помощь. Деньги могут все, как вам известно.

— Да, знаю, — бесстрастно согласилась она. — Они позволяют некоторым людям вести себя подобно варварам и не опасаться возмездия. Ну что же, тогда идем?

Улыбнувшись с мрачным торжеством, Николас положил на стол счет, и, даже пребывая в состоянии ярости, Джессика была удивлена суммой, которую он оставил. В следующее мгновение она увидела, как он кивнул метрдотелю, и к тому времени, как они пробрались через весь зал к выходу, ее уже ждали с шалью. Николас взял шаль и нежно обернул ее плечи, его руки задержались на мгновенье, касаясь пальцами ее тела.

Ослепительная вспышка света сказала ей, что их опять сфотографировали, и Джессика невольно прижалась к нему поближе, желая скрыться. Его руки сжали ее плечи, нахмурившись, он посмотрел сверху вниз на ее побледневшее лицо.

Оглядевшись вокруг, Николас определил местонахождение фотографа, и, хотя он ничего не произнес, где-то позади них раздалось бормотание с извинениями.

Затем, крепко обхватив ее за талию, Николас вышел вместе с ней на улицу, где уже подогнали его автомобиль. Дав чаевые швейцару и молодому человеку, подогнавшему машину, Николас проследил, чтобы Джессика удобно устроилась на пассажирском сиденье и пристегнулась ремнем безопасности, и только после этого поинтересовался:

— Почему вы вздрагиваете от каждой вспышки камеры?

— Я не люблю публичности, — проговорила она.

— Думаю, дело не в том, нравится вам это или нет, — тихо произнес он. — Своими действиями и поступками вы в любом случае привлекаете общественность, и, безусловно, уже должны были привыкнуть к этому. Ваш брак вызвал немало пересудов.

— Я в курсе, — ответила она. — Меня называли сукой прямо в лицо, и, что еще хуже, за спиной, но это не значит, что я когда-нибудь привыкну к этому. Мне было восемнадцать лет, господин Константинос, — подчеркнуто произнесла она, — когда пресса выставила меня на всеобщее осмеяние. Я никогда не забываю об этом.

— Выходя замуж за такого известного человека, как Роберт Стэнтон, вы думали, что никто не обратит на это внимания? — сердито поинтересовался он. — Ради бога, Джессика, вы сами напрашивались на то, чтобы над вами смеялись!

— Я поняла это позже, — надломленным голосом произнесла она. — Мы с Робертом перестали появляться в обществе, когда стало очевидным, что меня никогда не примут в качестве его жены, хотя он легко относился к этому. Он хотел выяснить, кто его настоящие друзья, и некоторые таковыми оказались. Видимо, он ценил их, и никогда не заговаривал о том, что хочет, чтобы его жизнь была другой, — по крайней мере, в моем присутствии. Роберт был бесконечно добр, — тихо закончила она, осознав, что даже воспоминания о нем помогают ей успокоиться. Он смотрел на жизнь так ясно, без иллюзий и с большой долей юмора. Что бы он подумал об этом хищнике, сидевшем сейчас около нее?

Он молча вел машину, и она, усталая и совершенно измученная, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. В конце концов, это был долгий день и самое худшее еще впереди, если только он не решил повести себя достойно и оставить ее в покое.

Но, в любом случае, она сомневалась, что Николас Константинос когда-либо действовал иначе, кроме как в угоду себе, поэтому она все же готовилась к войне.

Когда он свернул на дорогу, ведущую к ее дому, Джессика с облегчением заметила, что Салли и Джоэл у себя и еще не спят, хотя уже было поздно — часы показывали половину одиннадцатого. Николас выключил двигатель, положил ключи в карман, затем вышел из машины и обошел вокруг, чтобы открыть дверцу с ее стороны. Наклонившись, он помог ей подобрать подол длинного платья, затем почти на руках вынес ее из автомобиля.

— Я не инвалид, — язвительно заметила она, когда его руки обхватили ее за талию и притянули к себе.

— Именно поэтому я и держу вас, — прокомментировал он, хрипло рассмеявшись и слегка касаясь ее волос. — Чтобы вы не сбежали.

Вся кипя от осознания собственной беспомощности, Джессика наблюдала, как он взял ключ из ее сумки и открыл дверь, после чего подтолкнул ее внутрь, железной рукой придерживая за спину. Игнорируя его, она прошла на кухню, чтобы проверить, как дела у Саманты. Встав на колени, она почесала собаку за ушами, получив в ответ любовное облизывание рук. Щенок, покой которого нарушили, пискнул, и его, в свою очередь, лизнули теплым языком. Затем Джессика вздрогнула, ощутив две крепкие руки, обхватившие ее за плечи и заставившие подняться на ноги.

С нее было достаточно. Она устала от него и его высокомерия. Она взорвалась от ярости и стала хлестать его по лицу, извиваясь в его руках, когда он попытался удержать ее.

— Нет, черт бы вас побрал, — закричала она. — Я сказала, что не буду!

Саманта встала на лапы и зарычала при виде того, как грубо обращаются с ее хозяйкой, но щенки начали тревожно скулить, поскольку мать оставила их, и она вернулась назад, чтобы присматривать за своим потомством. Николас тем временем подхватил Джессику на руки и прошел через кухонную дверь, закрыв ее плечом. У него даже не сбилось дыхание во время схватки, и это еще больше разозлило ее. Она выгнула спину и с силой толкнула его, в попытке вырваться из его рук. Она без разбору колотила его по широкой груди, и, когда это не остановило его, открыла рот, чтобы закричать. Он быстро прижал ее голову к своему плечу и заглушил все звуки. Ослепленная и задыхающаяся от ярости, Джессика издала сдавленный вскрик в момент, когда он внезапно бросил ее.

Мягкие подушки смягчили падение, а затем он упал на нее и накрыл своим телом, пригвоздив к кровати.

— Успокойся, черт побери, — прошипел Николас, вытянув руку над ее головой. На какой-то момент она с ужасом подумала, что он ударит ее, и затаила дыхание, но удара не последовало. Вместо этого он включил лампу, стоящую у изголовья дивана, и мягкий свет залил комнату. Джессика не осознавала, где они находились, пока он не включил свет, и теперь она оглядывалась вокруг себя, узнавая свою уютную, хорошо обставленную гостиную. Она повернула голову, с недоумением взглянув в разъяренное смуглое лицо, склонившееся над ней.

— Что с тобой? — рявкнул он.

Джессика моргнула. Он не собирался бить ее? Он явно грубо обращался с ней! Даже сейчас его тяжелая нога давила на нее, и она знала, что ее юбка задралась выше колен. Она беспокойно задвигалась под ним, и он еще сильнее придавил её своим телом, предупреждая не сопротивляться.

— Ну? — проворчал он.

— Но… я думала… разве вы не собирались ударить меня? — нахмурившись, спросила Джессика. — Я думала, что вы ударите меня, и Саманта тоже так решила.

— Если бы я ударил тебя, ситуация могла измениться, прежде чем я зашел бы слишком далеко, — фыркнул он. — Проклятье, Джессика, ты не знаешь, как ты соблазнительна… и как умеешь приводить в бешенство…

Николас замолчал, взгляд его черных глаз обратился к ее губам. Она заерзала и отвернулась, выдохнув еле слышное «нет», но он обхватил ее голову руками и снова повернул лицом к себе. Его губы уже почти коснулись ее, и она опять попыталась увернуться, но было уже слишком поздно. Твердый рот прижался к ее мягким губам, заставляя их раскрыться, и его теплое, пахнущее вином дыхание заполнило ее рот. Затем он просунул язык между ее губами, лаская и изучая ее, порхая над ее языком, заставляя весь ее мир пошатнуться.

Она испугалась, когда его большое, твердое тело придавило ее своей тяжестью, и какое-то мгновение ее руки упирались ему в плечи, пытаясь оттолкнуть от себя. Но его рот был таким горячим, сейчас он не причинял ей боли, и никогда прежде ее не целовали так. Минуту, только одну минуту, пообещала она себе, извиваясь в его руках и отвечая на поцелуи. Ее руки скользнули по его широким плечам, обхватив за шею, язык неуверенно коснулся его — и после этого она лишилась выбора, отвечать на его ласки или нет. Николас вздрогнул, а его руки до боли сжались вокруг нее, изо рта вырвался дикий стон, он с жадностью целовал ее, лишая возможности вздохнуть. Он что-то страстно прошептал по-французски, и до ее затуманенного сознания лишь спустя минуту дошло значение его слов. Тогда же ее лицо вспыхнуло, и она попыталась оттолкнуть его, но обнаружила, что все так же беспомощна перед ним.