Сергей Снегов - В мире фантастики и приключений. Выпуск 10. Меньше - больше. 1988 г.

• Название: В мире фантастики и приключений. Выпуск 10. Меньше - больше. 1988 г.
• Автор: Сергей Снегов
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1988
• ISBN: 5-289-00167-0

В очередной сборник фантастики ленинградских писателей входят повести и рассказы, в которых подняты проблемы развития человеческого общества в будущем, защиты окружающей среды, общения с внеземным разумом, раскрытия неограниченных возможностей человеческого мозга.

---

— Погрызем, погрызем! — сказал Чарли. — Но раньше послушайте, как я оцениваю сцену, описанную Антоном.

Толкование Чарли было просто. Рой Васильев подбирается к решению исподволь. Он последовательно отсекает все незначащее. Его прогулки по Урании — отнюдь не туристское времяубивание. Если бы это было так, то он продолжал бы их, а он как отрезал все выходы на природу, — видимо, установил, что с катастрофой природные условия не связаны. А проведя опросы биологов, установил, что они тоже далеки от тайны, — вот почему такое пытливое изучение новых биологических объектов, такой глубокий интерес к геноконструированкю в считанные часы сменяются полнейшим равнодушием. Энергетики — следующий этап приближения к загадке. Опросы превращаются в расспросы и даже завершаются насмешками. Рой ни одной минуты не верит, что исследования Антона Чиршке могли вызвать катастрофическое изменение структуры сгущенной воды. Этот Рой Васильев, космофизик и детектив, штучка с ручкой. Я назвал его медведем средней руки. Но шкура этого белого медведя шита белыми нитками. Круги его поисков сужаются. В фокусе его внимания скоро окажемся мы трое: Жанна, Эдуард и я. Нужно готовиться к тому, что опросы, превратившиеся в расспросы, теперь станут допросами, Это опасно.

— Не понимаю тебя, Чарли! — воскликнул Антон. Не ты ли недавно доказывал, что исследованиям времени ничего не грозит. «Уступать, но не поступаться» — не твои ли слова?

— Мои, мои! Но видишь ли, сценка, разыгранная Роем с тобой, очень странна. Я уже не уверен, что обойдется без осложнений. Очередь теперь за Жанной. Посмотрим, как пройдет ее допрос.

— Буду говорить правду, и только правду, как ты советовал.

— Правда часто выглядит неправдоподобной, Жанна.

— Постараюсь доказать Рою, что правда это правда. Надеюсь, он не остряк и не любитель парадоксов, как ты.

— Надежда — это изнанка неуверенности. В ней что-то от «авось» да «небось»; Предпочел бы расчет, а не надежду.

— Хорошо, выражусь по-твоему. Рассчитываю на ясный ум и научные знания Роя Васильева.

— Круги сужаются, — сумрачно повторил Чарли. Жутко не понравился мне разговор Роя с Антоном. Говорю вам: круги сужаются!

5

«Круги сужаются», — молчаливо твердил себе и я.

Пока мы были у Антона, мне удалось промолчать. И ни Антон, столь остро ощущающий любое отклонение от обычности, ни Чарли, воспринимающий всякое молчание как красноречивое высказывание, ни тем более Жанна молчания моего не заметили. Уже это одно было успехом. У меня разошлись нервы. Если бы меня вызвали сейчас на разговор, я наговорил бы глупостей. Друзья по-прежнему не соображали, как скверны наши дела, и я не имел права просвещать их. Круги сужались. Новая трагедия уже надвигалась, и лишь я один знал, какой она будет. Я это понял, когда глядел на Жанну.

Антон Чиршке, Повелитель Демонов Максвелла, и на этот раз не ошибся. Он говорил Чарли, что Жанна повеселела и похорошела, он увидел в этом лишь свидетельство выздоровления, что бы там ни говорил Чарли насчет основных и второстепенных хворей. Но моим глазам Жанна представала по-прежнему похудевшей, ослабевшей, бесконечно измученной — такой она сидела в моей лаборатории, когда я ввел ее психополе в датчик самописца и самописец не уловил важных изменений в ее психике. Несколько дней я с ней не встречался к сегодня сам увидел то, о чем первым заговорил Антон. Нет, я не раздражал Жанну пытливым взглядом: она не терпела, когда засматриваются на нее, даже у Павла пресекала любование собой, что же говорить обо мне! Я только бросил на нее взгляд и ужаснулся. Она похорошела! На еще недавно серые щеки возвратился румянец, в потускневшие глаза — блеск, в голосе, так долго усталом и слабом, зазвучали звонкие нотки. Антон чутко воспринял внешнюю перемену, но не мог проникнуть в ее тайную суть. Не здоровье возвращалось, происходило нечто иное.

Самописец психополя по-прежнему записывал душевное состояние Жанны. Прибор был из короткофокусных, далеко не брал, Жанна, выходя за пределы научного городка, выпадала из обзора, но пока находилась дома или в лаборатории, он надежно фиксировал ее душевный настрой. Я запрограммировал компьютер на оценку изменений в Жанне. Каждый день компьютер выдавал, что существенных изменений нет, так, обычные колебания от настроения похуже к настроению получше, снова возврат в дурное настроение. Такую же оценку он объявил и сейчас.

— Идиот! — обругал я компьютер и пригрозил кулаком самописцу.

Неистовство Антона, дубасящего кулаком по приборам, охватило и меня. Но такое поведение, соображал все же я, не будет решением. Надо поразмыслить, сказал я себе.

Я бегал по лаборатории и размышлял. Приборы не открывают того, что давно обнаружил Повелитель Демонов, что сегодня увиделось и мне. Приборы описывают душевное состояние, а не внешний вид Жанны. Внешний вид изменился, психическое состояние осталось прежним. Вот так надо понимать несовпадение записи психополя и свидетельства моих глаз.

«Психика запаздывает, — сказал я себе. — Ведь основные отправления организма — дыхание, пищеварение, усталость и прочее — мало зависят от сознания. А психика — пленница сознания, она его выражение, она побочная функция разума. Понимаешь ли ты теперь ужас того, что приближается? Не задавай себе, глупец, риторических вопросов! — гневно оборвал я себя. — Ты давно предвидел трагическую возможность».

В столе Павла хранился его альбом фотоснимков.

В альбоме была и моя страница: одна фотография с Земли, четыре — я на Урании. Жанне Павел отвел половину альбома. Жанна глядела со страниц девушкой — такой она прибыла на Уранию, это были самые прекрасные снимки, Павел фотографировал ее тогда чуть ли не каждый день. Несколько страниц показывали Жанну, когда она стала женой Павла. На этом заканчивался альбом: Павел отныне мог любоваться Жанной в любой миг и не обращаясь к снимкам — и охладел к фотографированию.

Я соотносил многочисленные портреты Жанны с тем, какой она была сегодня. Еще недавно, вынув альбом, я убеждался, до чего Жанна подурнела в сравнении с тем, какой выглядела на последних фотографиях. Я горевал вместе с ней, гибель Павла была тяжка и ей, и мне, внешний вид отвечал внутреннему состоянию, странным было бы, выгляди Жанна хорошо. Сегодня она походила на ту девушку, еще не жену моего друга, которая глядела из середины альбома. Она была привлекательней и моложе женщины, изображенной на последней странице альбома.

«Не преувеличивай! — сказал я себе. — Ты уже впадаешь в панику. Время еще есть. Форсируй решающий эксперимент».

Время еще было, но форсировать решающий эксперимент я не мог. Я был способен по-разному использовать законы природы, но отменить их было не в моих силах.

Я снова и снова изучал кривые стабилизации времени.

И снова и снова видел, что ускорения нет, процесс идет на пределе. Время еще есть, утешал я себя. Внешний вид Жанны предупреждал, что времени оставалось все меньше.

На засветившемся стереоэкране возник Чарли.

— Спешу порадовать, дружок, нас просит к себе посланец Земли. — Недавняя озабоченность, какую Чарли старательно внедрял и в нас, видимо, отошла. Он снова готов был сыпать парадоксами и остротами. — Почему не вскакиваешь? Мало бодрости!

— Иди к дьяволу!

— Намек понят. Исполнение отложим. Раньше посетим Роя. Впрочем, возможно, это и будет реализацией твоего желания.

— Жанну вызывают?

— Жанна, очевидно, пойдет после нас. Видимо, Рой считает, что она ближе всех к тайне катастрофы. Древние французы во всех запутанных случаях советовали: ищите женщину. Тебе не кажется, что Рой Васильев если не по рождению, то по образованию — француз?

— Мне надоели словесные выверты, которые ты считаешь остротами.

— Тогда деловой совет. Приведи себя в порядок. У тебя нос по фазе не совпадает со ртом, с этим уже ничего не поделаешь. Но совершенно излишне к кривому носу еще так злодейски искривлять губы.

Насмешкой над моим носом он временно исчерпал запас своих шуточек. За дверью лаборатории он встретил меня озабоченным — очень нечасто можно было видеть его в таком настроении. Хоть я и не люблю зубоскальства, а сейчас вообще было не до шуток, я не удержался:

— Ты же по фазе не в своей тарелке, Чарли. Боишься Роя?

— Боюсь, — признался он. — Следствие, которое мы с тобой проводим, предвещает неожиданности.

— Следствие, которое мы проводим? Я думал, следствие ведет Рой.

— Он ведет свое следствие — открытое. А мы скрыто следим за ним самим. Мы ведем следствие о следователе. Для него тайна — катастрофа на Урании, для нас тайна — что думает о той тайне землянин Рой Васильев, облеченный значительными полномочиями.

— Следует ли так понимать, что для тебя тайны взрыва уже не существует?

— Сердечный друг Эдуард! — сказал он с досадой. Я давно догадываюсь, что ты свой природный ум, правда небольшой и неупорядоченный, намеренно экранируешь от знакомых глупейшими вопросами. У каждого своя форма самозащиты, но, пожалуйста, не перебирай.