Нина Карцин - Беспокойные сердца

• Название: Беспокойные сердца
• Автор: Нина Карцин
• Издательство: Нижне-Волжское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1964

РоманИздание второе

---

Уже вечером, уходя из цеха, он столкнулся с директором. Савельев, явно не в духе, стоял против гудящей и пылающей печи. Выслушав доклад о ликвидации аварии, он ворчливо сказал, кивнув на печь:

— Поди, угадай, какой она нам опять сюрприз готовит. Снова получили рекламацию: апрельскую партию номерной стали забраковали на «Роторе».

— Опять флокены? — спросил Рассветов, хотя можно было бы и не спрашивать — он не хуже Савельева знал причину.

— А что же еще? Эти флокены мне уже сниться начали. Такие — вроде чертиков мохнатых, — сердито усмехнулся директор.

— Лаборатории они должны сниться, Вустину. Придется еще раз созвать металловедов и термистов. Что за исследователи, если не могут создать надежный цикл термической обработки!

— Да не в цикле дело. У нас уже и так их до десятка, — досадливо перебил директор. — Надо, чтобы здесь, вот именно здесь, — кивнул на печь, — создавалась сталь, не подверженная флокенам. Над этим нужно работать. Циклы, циклы…

— Григорий Михайлович, не только у нас, но и за границей работают именно так, — возразил Рассветов. — Стали этого класса не могут не быть подвержены флокенам. Это своего рода закон. Уж на что американцы люди практичные, они не потерпели бы лишних расходов, если бы можно было изменить положение. Но и они пользуются сходной технологией. И придется пока мириться. Лучшей не создано.

— Не создано сейчас — создадут позже. Недаром мне Вустин все уши прожужжал о работе Виноградова. Это что-то весьма обещающее.

— A-а, славны бубны за горами… — пробурчал Рассветов. Он уже слышал подобные разговоры и морщился: имя Виноградова выводило его из равновесия.

— Скоро узнаем, они уже едут к нам.

Рассветов изумленно расширил глаза. Савельев сообразил — его можно было неправильно понять, и с улыбкой пояснил:

— Я имею в виду, конечно, не «бубны», а Виноградова. И его ассистента. Из Инчермета сообщили телеграммой сегодня.

И не оглядываясь на неприятно пораженного заместителя, директор спустился по узенькой лесенке-трапу в литейный пролет. Он понимал: Виталию Павловичу не нравится приезд Виноградова. Ведь как-никак технология выплавки номерных сталей — любимое детище Рассветова. Он ее создавал, он ее отрабатывал и, какое бы то ни было вмешательство в нее, рассматривал, как покушение на свой авторитет. Но, как ни уважал Савельев Рассветова, все же интересы дела требовали поступиться личным чувством.

…В литейном пролете шла разливка стали по изложницам. Огромный ковш висел на крюке мостового крана, излучая жаркое сияние. Ослепительная струя лилась из днища, и на ее фоне фигуры рабочих казались черными силуэтами.

Привычно обходя препятствия, Савельев пробирался к месту утренней аварии. По пути остановился взглянуть на разливку. Тут распоряжался Миронов, красивый молодой инженер из центральной лаборатории. По его указанию рабочие сыпали в изложницы серебристо-серый порошок и сейчас же отбегали, прикрываясь рукавицами от летевших во все стороны брызг металла.

— Как результаты работы? — поинтересовался Савельев.

— Прекрасные, — без всякой ложной скромности ответил Миронов. — Видите, в изложницах, засыпанных новой смесью, зеркало сохраняется значительно дольше и пустоты при остывании слитка заполняются эффективнее.

— Как же вы назвали вашу смесь?

— «Экзомикс». Так предложил Виталий Павлович. «Микс» по-английски «смесь», Ну, а экзотермическая — понятно и так…

— Ну, раз «микс», так пусть «микс», — с непонятным выражением заметил Савельев и пошел дальше.

Валентин Миронов с легким недоумением посмотрел ему вслед и вернулся к прерванной работе.

Глава III

Последние здания промелькнули мимо, и автобус свернул на пригородное шоссе. По одну сторону из его окон была видна Волга, а с другой стороны на гору взбирались кривые улочки одноэтажных домиков, утонувших в кудрявой по-южному зелени. А впереди, если посмотреть через плечо шофера вдоль серой ленты шоссе, на дымном горизонте, как четкий рисунок пером, — высокие трубы «Волгостали».

В автобусе пассажиров было немного: два часа — время затишья. И поэтому Марина, сидевшая у окна, могла без помех рассматривать окружающее и называть своему спутнику места, мимо которых они проезжали.

— Дмитрий Алексеевич, «Волгосталь» показалась! — схватила она Виноградова за руку, когда с поворотом шоссе развернулась широкая панорама завода.

Он медленно кивнул, не выразив никаких чувств.

— Вам словно все равно, — обиженно убрала она руку. — Вы ничуть не рады.

— Чему, Марина?

— Как «чему»? Хотя бы тому, что вон там, в дыму — завод, которому суждено стать полем важных опытов. Там вы будете проверять то, что вы сделали за письменным столом. Разве это не способно взволновать даже вас?

— У меня голова холодная.

— Нашли чем гордиться. У рыбы тоже голова холодная.

— Почему именно у рыбы? — улыбнулся он. — Вам досадно, что я не ахаю, как восторженная институтка?

— Ну, спасибо! Камень в мой огород.

— О присутствующих ведь не говорят. Я же понимаю: с этим заводом вас связали романтические воспоминания о студенческих временах — верно? — здесь у вас остались друзья, а может быть, и больше, чем друзья?

— Ну, конечно, друзья были.

— Ну вот видите. А для меня «Волгосталь» такой же завод, как и все остальные, — известный комплекс агрегатов и производственных мощностей.

— Вот уж не верю! Вы просто рисуетесь.

— Ничуть. Могу сказать даже больше. Если бы я и поддался чувствам, они были бы скорее неприятными.

— Почему?

— Помните, я спрашивал вас, работает ли тут Рассветов. Я ведь его давно знаю, но знакомство не оставило радужных воспоминаний.

— Вот интересно! Расскажите!

— Не делайте таких больших глаз, ничего необычного вы не услышите. В годы войны Рассветов был директором одного завода на Урале. Я тогда только кончил институт, меня назначили к нему технологом мартеновского цеха. Время, сами знаете, какое было. Сталь требовали от нас все в большем и большем количестве. А методы — старинные. Я ж был юнец, свеженький, из института, и принялся насаждать передовую технологию. Обошлось мне это довольно дорого, хотя все же некоторые изменения в выплавку вот этих самых номерных сталей удалось внедрить. Это сделали уже после моего… после моей разлуки с Рассветовым.

— И вы не заявили прав на свое авторство? Почему вы не обратились никуда?

— Я был это время очень занят — доказывал свою неповинность в гибели человека.

— Ну, а потом-то, потом?

— А потом и связываться не стоило. Прежняя технология выплавки номерных все-таки страдает недостатками. Она не уничтожает флокенов. Нам в институте удалось разработать новую. Вот эту самую.

— Ой, вот забавно! На вашем месте я бы плясала от радости, что такая нашлепка готовится Рассветову.

— Я не любитель драматических положений. И предпочел бы проводить опыты наши на любом другом заводе.

— А как Рассветов очутился на «Волгостали»? Понизили в должности?

— Мариночка, судьбой его я не интересовался и не собираюсь интересоваться впредь. И может быть, мы поговорим о чем-нибудь другом?

Марина сдвинула было брови, собираясь рассердиться, но тут же смягчилась и высунулась в окно. Навстречу все ближе летели кварталы заводских зданий.

Конечно, Дмитрий Алексеевич прав. Для младшего научного сотрудника Марины Костровой «Волгосталь» действительно не была обычным заводом. Сюда ее влекло чувство давней привязанности, сила воспоминаний. Именно здесь у нее завязалась нежная и теплая дружба, так нелепо оборвавшаяся впоследствии.

Прошло уже три года, изменилось многое в характере и взглядах, а в душе все хранилось воспоминание о двух месяцах практики. И каждый день, каждый час воспоминаний был связан с немногословным, чуточку замкнутым юношей. Все еще помнилась та боль, с какой она провожала глазами уплывающий перрон, пока в тусклом февральском сумраке не пропал силуэт провожавшего ее друга.

Тогда она была уверена в том, что уезжает совсем ненадолго. А вот прошло три с лишним года, и если бы не командировка — вряд ли скоро удалось бы опять побывать на «Волгостали». Работа в научно-исследовательском институте не заслонила, нет, а только немного отодвинула назад воспоминания об Олесе Терновом. И когда ей стало известно о предложении, полученном с «Волгостали», и возможность поехать туда стала реальной, Марина потеряла покой. Словно и не было трехлетнего перерыва, словно и не было нелепой ссоры в письмах, после которой они уже не писали друг другу. Вспоминаются только встречи, провожания, перед глазами только его лицо — упрямое, волевое… Странно уже представить себе, что можно было прожить все эти годы, не видя его воочию.

И вот она рядом с ним, в одном городе, на той же улице. Может быть, он ездил даже в этом самом автобусе, сидел на том же месте, где сейчас сидит она?.. Скоро, скоро они встретятся, и не будет места никаким недоразумениям!