Павел Рейфман - Из истории русской, советской и постсоветской цензуры

• Название: Из истории русской, советской и постсоветской цензуры
• Автор: Павел Рейфман
• Жанр: История

Курс «Из истории русской, советской и постсоветской цензуры», прочитан автором для магистрантов и докторантов, филологов Тартуского университета, в 2001–2003 годах.

---

Вернемся к Николаю I. О нем вряд ли можно сказать, в отличие от Александра I, что он был сначала либеральным. Уже расправа над декабристами свидетельствовала об этом. И все же в первые 2–3 года, в начале его царствования, как мы упоминали, еще сохранялись какие-то надежды. Некоторые основания для таких надежд имелись. Сравнительно легко еще разрешалось издание новых журналов и альманахов. В 1826–1830 гг. их появилось около 45. Самый значительный, пожалуй, журнал (в 1829 г. альманах) «Московский вестник» Погодина (1827–1830). Создан группой любомудров (Д. В. Веневитиновым, М. П. Погодиным, братьями И.В. и П. В. Киреевскими, А. С. Хомяковым, С. П. Шевыревым и др.) для литературной борьбы с изданиями Булгарина-Греча и Н. Полевого. В журнале активно сотрудничал Пушкин, поместивший там более 20 стихотворений, отрывки из «Евгения Онегина», из «Графа Нулина», «Сцену из Фауста» и др. Печатал свои стихи и переводы из Гете Веневитинов. Публиковались произведения Шевырева, Хомякова. В журнале принимали участие Н. М. Языков, Е. А. Баратынский, Д. В. Давыдов. К концу 1828 г. редакционный кружок «Московского вестника» распался. Пушкин не смог стать руководителем журнала и привлечь к сотрудничеству своих единомышленников. Журнал сделался единоличным изданием Погодина, который публиковал в нем узкоспециальные исторические статьи, архивные материалы. Он и ранее не делал ставки на массового читателя, ориентировался на узкий круг просвещенных «любителей изящного». Журнал не был популярным, избегал обсуждения общественно-политических проблем. Но, несмотря на это, он подвергался цензурным репрессиям.

Среди изданий, начавших выходить на рубеже 1820 — 1830-х гг., стоит, пожалуй, упомянуть ежегодный альманах М. А. Максимовича «Денница» (1830–1834 г. Всего три номера). В нем публиковались хорошие стихи (Пушкина, Баратынского, Веневитинова, Вяземского, Дельвига, Тютчева). Статья, помещеная в «Денница», И. В. Киреевского «Обозрение русской словесности 1829 года» вызвала высокую оценку Пушкина. Кратко упомянув, что в альманахе мы «встречаем имена известнейших из наших писателей», Пушкин остальную часть своей заметки посвящает довольно подробному сочувственному анализу содержания этой статьи, заканчивавшейся словами: «у нас еще нет литературы», но выражавшей надежду на будущее. Процитировав Киреевского, Пушкин завершает свою заметку так: «Мы улыбнулись, прочитав сей меланхолический эпилог. Но заметим г-ну Киреевскому, что там, где двадцатитрехлетний критик мог написать столь занимательное, столь красноречивое ''Обозрение словесности'', там есть словесность — и время зрелости оной уже недалеко» (118-19). И к этому изданию придиралась цензура: том на 1830 г. был сначала арестован (позже его все же разрешили).

Следует отметить и «Литературную газету» А. А. Дельвига (1830–1831), выходившую в Петербурге раз в 5 дней (всего 109 номеров). После № 64 редактора, Дельвига, вынуждены были заменить О. М. Сомовым. Ближайшее участие в организации и редактировании газеты принимали Пушкин и Вяземский (о ней см. далее).

Главное Управление Цензуры, высшая цензурная инстанция, тогда еще принимало во внимание жалобы авторов. Иногда проявляли либерализм и цензоры. Так, например, цензор О. И. Сенковский, по поводу статьи «Искусство брать взятки“, предназначенной для публикации в “ Литературной газете», высказал мнение, что она не имеет конкретного адресата, что в ней высказана общая мысль, применимая ко всем странам. Главное Управление… согласилось с Сенковским и статья не была запрещена.

В какой-то степени как относительный либерализм нового царя можно расценить принятие цензурного устава 1828 г. Устав 1826 г. только-только принят. Николай I — отнюдь не сторонник свободы печати, даже в первые годы царствования. К тому же он напуган восстанием декабристов. И всё же царь сумел понять несостоятельность «чугунного устава». Когда в 1827 г. министр внутренних дел В. С. Ланской, составляющий устав для цензуры иностранных книг, попросил у царя разрешения отступать от правил устава 1826 г., Николай повелел не только не держаться их, но подвергнуть весь устав подробному пересмотру. Для этого создается специальная комиссия. В нее входят генерал-адъютант Васильчиков, гр. Нессельроде, Бенкендорф, Уваров, Дашков, Ланской (а Шишков, министр просвещения, которого дело цензуры касались в первую очередь, не входит: знак немилости царя). К концу 1827 г. комиссия подготовила проект нового устава, который в Государственный Совет внес уже новый министр просвещения, князь К. А. Ливен. К этому времени Шишков отправлен в отставку (25 апреля 1828 г.), хотя он продолжает оставаться членом Государственного Совета и президентом Академии Наук. Князь Ливен до своего назначения министром 11 лет (с начала 1817 г.) был попечителем Дерптского учебного округа, членом Главного Правления училищ. Опыт работы в министерстве просвещения у него имелся немалый. Знали его и при дворе. Его мать — воспитательница младших детей императора Павла, в том числе нового царя Николая Павловича. Как Петрушу Гринева, в три года Ливена записали на военную службу. Выросши он стал военным, участвовал в ряде кампаний. Личность не очень яркая, но и не реакционная. Вполне подходил как переходная фигура. Искренне религиозный и нравственный человек. В свое время выступал против Магницкого (голосовал в Главном Правлении училищ против ряда его мракобесных предложений) и против Шишкова (его планов переделки университетского устава). Ливен — сторонник устава 1803–1804 г., довольно либерального, ненавистного деятелям последних лет царствования Александра. Не слишком держится за свое место министра. Не карьерист (он оставался на посту министра до назначения в 1833 г. Уварова). Да и с Бенкендорфом Ливен ведет себя более независимо, чем Шишков. В целом он сочувствовал программе Бенкендорфа в отношении цензуры, но считал, что нужно ориентироваться на закон, а не на III отделение. Впрочем, у Ливена и Бенкендорфа были и родственные связи: брат Ливена женат на сестре Бенкендорфа. За время управления министерством просвещения ничего особенного Ливен не совершил, ни крайне реакционного, ни прогрессивного. Уже это — благо. Позднее Уваров, делавший карьеру, в докладе царю резко осудил состояние дел в министерстве просвещения. Что-то и на самом деле давало основание для подобных заключений, что-то было явно сгущено. 18 марта 1833 г. Ливен подал в отставку, по причине «расстроенного здоровья».

Новый цензурный устав был утвержден 22 апреля 1828 г Ливен в подготовке его участия не принимал. Для этого, как мы говорили, создана особая комиссия.

Устав более мягкий, чем устав Шишкова. Он ориентирован на опыт Западной Европы, где уже с конца ХVIII— начала ХIХ в. стали меняться задачи цензуры: не доставление обществу полезных книг, а пресечение вредных. Именно отказ от положительного влияния на общество определяет направленность устава 1828 г., его отличие от «чугунного устава». И это не так мало. Согласно новому уставу цензура не должна давать какого-либо направления литературе и общественному мнению, а только ограничиваться запрещением печатать и продавать книги, вредящие вере, престолу, добрым нравам, личной чести граждан. Цензура уподобляется таможне, которая не производит добротных товаров, но наблюдает, чтобы не ввозились товары плохие, запрещенные, а лишь те, которые дозволены (такое сравнение дают составители устава). Отсюда меняются и обязанности цензоров: они не должны судить о достоинствах и недостатках, о достоверности или недостоверности содержания, а отвечать только на вопрос: вредна книга или нет? Вся деятельность цензуры, по мнению членов комиссии, ограничивается ответом на этот вопрос; такой подход полезен для авторов, способствует успехам подлинного просвещения, ограничивает произвол цензоров, но и дает возможность запрещать всякую вредную книгу на основании закона, не вступая в пререкания с автором.

В отличие от предыдущего, новый устав предписывает руководствоваться только явным смыслом (параграф 6): брать «всегда за основание явный смысл речи, не дозволяя себе произвольного толкования оной в дурную сторону», «не делать привязки к словам и отдельным выражениям», «не входить в разбор справедливости или неосновательности частных мнений и суждений писателя» (параграф15). Устав предписывал не обращать внимания на ошибки авторов в слоге, в литературном отношении. Дозволялось высказывать суждения о книгах, театральных представлениях, зрелищах, о различных улучшениях, новых общественных зданиях (параграф 12). Уже существующие периодические издания могли быть запрещены только по высочайшему повелению (параграф 17). Периодические издания по словесности, наукам, искусству разрешались Главным Управлением, а не царем (параграф16). Всё это являлось довольно существенным улучшением.

Упрощена и структура руководства цензурой. Последняя входит, как и ранее, в министерство просвещения. Высшая инстанция — Главное Управление Цензуры, подчиненное министру народного просвещения. Главное Управление состоит из президентов академий наук и художеств, товарища министра народного просвещения, управляющего III отделением собственной его величества императорской канцелярии, попечителя Санкт-Петербургского учебного округа, нескольких чиновников разных министерств. Главному Управлению подчиняются цензурные комитеты в Петербурге, Москве, Риге, Вильне, Киеве, Одессе, Тифлисе, которые состоят из цензоров, под председательством попечителя учебного округа. Сохраняется цензура Синода. Появляется особая иностранная цензура.