Евгений Коршунов - Операция «Хамелеон»

• Название: Операция «Хамелеон»
• Автор: Евгений Коршунов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Политический детектив
• Год: 1971

В центре повести молодой человек, наш соотечественник, впервые попавший за рубеж, в Гвианию, страну вымышленную, но удивительно реальную. Его ждет в далекой африканской стране не развлекательный туристский вояж, а месяцы напряженной университетской учебы. Но, едва ступив с трапа самолета на землю, он оказывается замешан в самую гущу политической интриги, умело дирижируемой из-за кулис английской разведкой. Все переплеты этой интриги, в которую невольно попадает аспирант Института истории Петр Николаев, составляют сюжетную канву повести.

---

Петр слабо пожал плечами.

Элинор грустно посмотрела на него, и он не выдержал.

— Вы спрашиваете — что произойдет? — резко бросил он. — А вы спросите это лучше у Гоке. Он-то уже знает, что велосипедные цепи против ружей лучше, чем просто кулаки. И если бы у тех, убитых в Ива Велли, был бы хоть один пулемет, может быть, сейчас здесь все было бы по-другому?

Элинор в ужасе откинулась на спинку стула:

— Опомнитесь, Питер!

«Действительно, что это я!» — мелькнуло в мозгу Петра.

И тут вскочил Гоке. Глаза его пылали.

— Если вы докажете то, что здесь говорилось, товарищ Николаев.

У него перехватило дыхание, он провел рукой по горлу, словно спасаясь от удушья:

— Мы выложим этот козырь на стол в нужный момент. И он послужит делу революции! Слишком многие из нас еще верят, что англичане — наши благодетели!

— Бросьте! — вступил в спор Роберт. — Все это ерунда. И англичанам, и местным политикам абсолютно наплевать на историю. И не произойдет ровным счетом ничего.

— Нет, произойдет! — почти выкрикнул Гоке. — Товарищ Николаев делает дело, нужное нам, не политиканам, а революционерам Гвиании.

Петр смутился: дело принимало совсем неожиданный оборот. Но Гоке уже смотрел на него преданными глазами. Все, кроме него, вдруг почувствовали себя неловко.

— Может быть, здесь кто-нибудь знает об этой истории, — неуверенно начал наконец Роберт, явно стараясь сгладить неловкость.

Гоке был напорист.

— Товарищ Николаев, мой родственник близок к нынешнему эмиру. С ним можно поговорить.

Петру было не по себе под пристальным взглядом Элинор.

— А что, если мы поедем сейчас же? — сказал он и встал.

— Зачем вам это, Питер? — голос Элинор звучал тихо и укоризненно. — Это нужно им... людям с велосипедными цепями в карманах. Зло порождает зло. А разве мало зла на земле, чтобы открывать новые и новые его истоки?

— Вы правы, Элинор.

Роберт вышел из-за стола и стал позади стула художницы:

— Давайте сегодня отдыхать.

Он осторожно отодвинул стул, когда Элинор поднялась, и дружески поддержал ее за локоть.

Художница устало улыбнулась:

— Вы все такой же, Боб.

Она обернулась к Петру и посмотрела в его лицо внимательно и ласково.

— Будьте осторожны, Питер. Прошу вас.

Да, она, видимо, хорошо знала Роберта Рекорда. Знала она и то, что ни австралиец, ни Петр и не помышляли в эти минуты об отдыхе.

Было уже совершено темно, когда они подъехали к глиняной стене компаунда, группе хижин, окруженных общей стеной, где жил родственник Гоке. Сам Гоке сидел на переднем сиденье «пежо» и ухитрялся в абсолютной темноте, плотно накрывшей этот лабиринт глины, показывать дорогу.

Свет фар то и дело утыкался в углы и щели-переулки, в которых трудно было разойтись даже двоим пешеходам.

Электричества в городе не было, но из-за стен виднелось слабое свечение: то горели белые ацетиленовые лампы. Пахло жареным мясом, перцем, дивный аромат специй и дымка выползал из-за стен и сквозняком тянулся сквозь переулки.

И над всем этим раскинулось далекое, черное небо, усеянное огромными белыми звездами.

Сердце Петра билось в радостном, нетерпеливом ритме. Ему казалось, что он стоит на пороге величайшего открытия. И все же не это волновало его — его волновала Африка, бывшая такой реальной, такой ощутимой здесь, в ночной Бинде.

Свет фар уперся в высокую, круглую, похожую на башню хижину. По обе стороны от нее в темноту тянулись красные глиняные стены. Арка двери была занавешена циновкой. Такая же циновка лежала перед входом, и на ней сидел дряхлый старик, прислонившись к стене и жуя мясистые зеленые листья.

Он прикрыл ладонью, обтянутой иссушенной кожей, маленькие, слезящиеся от света глаза и смотрел прямо на подъехавшую машину.

Не вылезая из машины, Гоке спросил его о чем-то на языке северян.

— То, то, то, — закивал старик и начал с трудом подниматься.

— Гоке попросил его пойти сказать о нас хозяину, — обернулся Роберт к Петру. — «То» на языке северян означает согласие.

Гоке усмехнулся:

— А вы знаете язык этих людей, товарищ Рекорд?

Австралиец пожал плечами.

— Пожалуйста, не называете меня «товарищ», — попросил он и тут же поспешил объясниться: — Просто не люблю, когда понятия используются не по назначению.

Гоке хотел было ему что-то возразить, но в этот момент циновка, заменявшая дверь, откинулась, и из хижины вышел пожилой северянин в белой рубахе до пят, с белой вышитой шапочкой на бритой голове. Тонкая, полоска черной, аккуратно подстриженной бороды тянулась от уха до уха.

Гоке вышел из машины, пошел ему навстречу, говоря что-то на местном языке. Северянин небрежно протянул ему руку, на несколько секунд задержался рядом, не сводя с машины спокойных, умных глаз, затем легко отстранил Гоке и пошел к машине упругим, уверенным шагом.

Роберт и Петр вышли ему навстречу. В двух шагах от них северянин остановился, сложил руки на груди и склонил голову:

— Салам-алейкум, — сказал он и повторил по-английски: — Добро пожаловать! Я благодарю аллаха за то, что он послал нам гостей.

Затем он отступил чуть-чуть назад, чуть-чуть вбок, давая дорогу, и сделал рукой приглашающий жест.

Циновка у входа в хижину опять колыхнулась, пропуская мальчика, вышедшего с ослепительно горящей карбидной лампой.

— Прошу, джентльмены, — поклонился северянин. — Дом малама Бухари — ваш дом.

Внутри хижина оказалась довольно просторной, так как мебели в ней не было почти никакой. У стен лежало с полдюжины кожаных подушек, расшитых яркими красными, желтыми и зелеными узорами. У входа — несколько циновок из джута.

Хозяин взял из рук мальчика фонарь и повесил его на крюк, свисавший на цепи из-под высокого купола.

— Эта комната для приема гостей, — шепнул Роберт Петру, когда они усаживались на кожаные подушки, с которых хозяин заботливо стер пыль широким рукавом своего белого одеяния. — Дальше чужих не пускают.

Роберт кивнул еще на одну дверь, с противоположной стороны, завешанную белым верблюжьим пологом, украшенным орнаментом из коричневой шерсти.

Опять появился мальчик. На этот раз у него в руках был небольшой серебряный поднос, покрытый замысловатой чеканкой. На подносе лежало несколько орехов кола, среди них два или три белых.

Петр знал, что это означало: их принимали с особым уважением. Гости взяли по ореху, разломили их и стали жевать. Орехи были свежими, терпкими, вяжущими но Петр стойко продолжал жевать — таков был обычай.

Мальчик опять ушел и опять появился. На этот раз с подносом, уставленным бутылками кока-колы и пива, высокими стаканами с рекламой пива «Стар».

Малам Бухари радушно предложил выбрать каждому по вкусу. Себе он взял кока-колу, а когда остальные получили по стакану пива, подал мальчику знак поставить поднос на невесть откуда появившийся резной столик из красного дерева и удалиться.

Затем он принялся расспрашивать гостей о дороге, о том, как они ее перенесли.

Он жадно пил кока-колу, хотя и старался скрыть это.

«Им же сейчас нельзя ни есть, ни пить — от восхода солнца до заката», — вспомнил Петр и про себя улыбнулся: интересно, смог бы он сам соблюдать такой пост, да еще целый месяц, как это было здесь!

А Гоке между тем, воспользовавшись маленькой паузой в вопросах хозяина, принялся излагать цель их визита. Иногда он переходил с английского на местный язык, и тогда хозяин чуть приподнимал руку:

— Батуре не понимают нашего языка.

И Гоке опять переходил на английский.

Он говорил, что его друзья — ученые из университета в Луисе, что ни занимаются изучением истории Гвиании и приехали сюда, чтобы найти людей, бывших свидетелями смерти капитана Мак-Грегора.

Петр ожидал, что малам Бухари при эти словах насторожится, но тот спокойно и величественно кивал в такт словам Гоке.

Петр знал, что на местном языке «малам» означает «учитель», «ученый». И Гоке тоже упирал на это: малам Бухари должен помочь «малам батуре» — «белым ученым»: ведь малам всегда помогает маламу.

Хозяин при этом улыбнулся.

— Неужели вы думаете, что я не помог бы им, если бы мог, конечно, и если бы они даже не были маламами? — с иронией спросил он на отличном английском языке.

Он крикнул что-то на местном наречии, и опять из внутренней двери, откинув полог, появился все тот же мальчик.

— Отведешь этих джентльменов к почтенному Атари, — сказал малам Бухари по-английски мальчику и положил руку на его круглую голову.

— Йес, сэр, — ответил мальчуган. — К почтенному Атари, главе чеканщиков.

— Мой сын! — хозяин с гордостью обвел гостей потеплевшим взглядом. — Наследник рода Бухари.

Он остановил взгляд на Гоке, и его суровое лицо смягчилось:

— Это твоя сестра подарила мне наследника. Кровь Юга и кровь Севера смешались, и произошло чудо.