Туве Янссон - Смерть учителя гимнастики

• Название: Смерть учителя гимнастики
• Автор: Туве Янссон
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-94278-208-3

Ужасное событие произошло в Южно-Латинской школе для мальчиков: повесился учитель гимнастики.

В день похорон Анри и его жена Флоренс поехали на обед к компаньону Анри — Мишелю. И конечно же, возник разговор о смерти учителя…

---

— Ну а Флоренс? Малюсенькую-премалюсенькую рюмку!

— Да, спасибо! И не обязательно малюсенькую. Фло медленно добавила:

— Если б я только могла понять…

Анри прервал ее.

— Как жаль, что Мишель не смог быть дома.

— Да, не правда ли! Но он обещал приехать. Боже, как я устала от его конференций! Все время — конференции, конференции…

— Разумеется, Николь! Мне это знакомо. Но Мишель ведь понимает всю свою ответственность.

Фло повторила:

— Если б я только могла понять почему. Почему он это сделал…

— Фло, — прервал ее Анри, но она горячо продолжала:

— Почему? Ведь не идут и не вешаются из-за пустяков!

Она опорожнила свой бокал и посмотрела прямо на Николь.

Николь слегка приподняла плечи, но быстро взглянув в сторону Анри, отвернулась.

— Простите, но позвольте мне поговорить об этом, нам необходимо попытаться понять, что же с ним произошло, не правда ли? Что он имел в виду всем тем, что сказал тогда, в тот раз, когда мы не слушали его, Анри? Мы не прислушивались, а это было важно!

Николь, глубоко вздохнув, произнесла:

— Ведь речь идет об учителе гимнастики из школы, не правда ли? Я слышала об этом. В самом деле печальная история. Но вы ведь почти не знали его?

Фло не слушала. Опустив лицо, обрамленное тяжелой копной волос, она пыталась вспомнить…

— Было что-то важное во всем, что проходит мимо тебя, потому что не… Нет, подожди немного. Он полагал, что все время, пока живешь, нужно…

Неужели теперь слишком поздно? Что было так важно?

Обернувшись к Николь, Анри быстро объяснил:

— Он ходил со своего рода листком протеста, ну вы знаете. И хотел, чтобы родители учеников подписали его.

— Вот как!

Фло выпрямилась и воскликнула:

— А мы не подписали!

— Флоренс, мой дорогой друг, этого всегда следует остерегаться. Никогда ничего не знаешь заранее. Они всегда имеют в виду совсем другое, а не то, что говорят, а потом ты увяз, Мишель и я понимаем это лучше, чем многие другие. Это может быть связано с политикой.

— Нет, речь шла о лесе.

— Фло, любимая, это не имеет ничего общего с тем делом!

Зазвонил телефон, и Николь быстро поднялась. Пока она отсутствовала, Фло спросила:

— Думаешь, он повесился?

— Милая Фло, оставь это. Не теперь!

Хозяйка вернулась. Неправильно набран номер.

Я думала, это Мишель. Вы не выпили ваш кофе? Позвольте, я добавлю немного горячей воды.

— Кофе! — воскликнул Анри. — Почему теперь не пользуются термосом! Я вспоминаю, как уютно бывало в те времена, когда мы с Мишелем выезжали рыбачить…

Но Фло повторила свой вопрос:

— Что ты имеешь в виду, говоря, что это не имеет ничего общего с тем делом?

— Ничего. Поверь мне, ничего. Это совершенно не имеет никакого отношения к лесу.

Николь отворила стеклянные двери, ведущие в сад. Моросил мелкий дождик, совсем слабо. Она ненадолго задержалась на пороге, вдыхая мягкий влажный ночной воздух. Ей хотелось, чтобы Мишель наконец вернулся домой, чтобы помочь ей, она хотела, чтобы у его компаньонов-бизнесменов не было бы жен. Красивая, высокая Николь горячо желала: пусть ту жизнь, что она создала из покоя и удовольствий, жизнь, насколько это возможно не нарушаемую всем уродливым и непонятным, что вторгается извне, оставят в покое. Почему бы им не поговорить о чем-нибудь приятном, ведь это так легко?

— Леса, — сказала она, отодвигая незаметно графин с коньяком чуть подальше, — я всегда была очарована лесами. Однажды у нас с Мишелем выдалась совершенно свободная неделя в Дании. Эти неправдоподобные буковые леса! Тогда тоже была весна. Совершенно невероятно! Анри, не попробуете ли сигару?

— Да это же наша с Мишелем старая любимая марка!

Они улыбнулись друг другу.

— Знаете что, — сказала Фло, — я люблю запах сигар. Ощущение, словно никто и ничто не торопится.

— Это так верно! — благодарно воскликнула Николь. — Не то что сигареты! Немного «Виши»?

— Нет, спасибо!

Фло рассматривала красивую хозяйку дома, та внезапно показалась ей такой дружелюбной и простой, она почти застенчиво взяла ее за руку и доверилась ей.

— Николь, возможно вам понятно, я все время думаю об этом. Ощущение такое, что ему причинили зло, не подписав этот листок.

Телефон зазвонил снова, и снова номер оказался неправильным. Вернувшись, Николь пылала благородным негодованием.

— Флоренс, милая, — сказала она, — какая была бы разница, если бы подписали? Возможно, совесть Ваша стала бы чище. Вообще-то, приходило ли вам когда-нибудь в голову, что испытывать угрызения совести чрезвычайно претенциозно. Где-то я читала, что когда люди умирают, были ли они дружелюбны или недружелюбны, все равно их мучает нечистая совесть, это просто свойственно людям, и нечего принимать это всерьез. Мучает ли ваших мальчиков нечистая совесть? Нет! Они наверняка гоняют мяч или что-то в этом роде.

Наступила абсолютная тишина.

— Минутку, — сказал Анри. — Послушайте теперь меня. Вы обе! Его ученики, в том числе наши мальчики, побывали там и разрезали колючую проволоку во многих местах.

— Они сделали это! — воскликнула Фло. — Как прекрасно!

— Но как им это удалось? Думаю, это могло бы вас утешить! — сказала Николь.

Фло рассмеялась.

— Видите ли, моя дорогая Николь, они приняли это всерьез! Это ли не доказательство их благородства, или нет? Они не пожимали плечами и не отмахивались от всего этого как от скучной истории!

Николь медленно краснела.

— Говорили о каком-то зачете. Возможно ли, что они в самом деле сдают зачет? Обыкновенному учителю гимнастики? А он не справился с этим, пошел и… о Боже! Что он должен был сделать?

Анри ответил весьма кратко:

— Влезть в петлю. Чтобы стать штатным директором школы гимнастики.

— А он не мог этого сделать?

— Нет. Он пытался ежегодно…

— Он пошел и повесился. На веревке? Он был старый? Или слишком толстый?

Фло поднялась из-за стола.

— Он был единственным человеком, который что-то попытался сделать. И он хотел этого так сильно, что смог умереть за это. И никто ему не помог!

Николь была уже по-настоящему взволнована, она выдавила из себя:

— Ему, вероятно, пришлось, карабкаться наверх самому!

— Николь, — предупредил ее Анри.

Некоторое время было тихо, слышался лишь шум автомобилей, проезжавших за стенами дома.

— Флоренс, — сказала Николь, — я понимаю, вы пережили неприятные минуты, я понимаю вас прекрасно, абсолютно! Но неужели его так утешило бы теперь, если бы вы написали свое имя на его листе. Вы только подумайте!

— Не знаю. Возможно, в утешении нуждаюсь я… Но я не слушала его. Он что-то говорил о том, что мы несчастны и даже не знаем об этом, стало быть, ничего лучше уже быть не могло… Неужели все так просто, Анри? Что было так просто? Имело это отношение к природе?

— Фло, не начнем ли мы понемногу собираться домой?

— С выступлениями этих зеленых давным-давно покончено… — начала было Николь, но ее резко прервали.

— Этих зеленых, говорите вы, зеленых! Вы не понимаете! Вообще-то здесь нет ни единого цвета, который можно было бы назвать зеленым, даже трава по-настоящему не зеленая, здесь одни только ужасные декоративные цвета — совершенно безвкусные! Нет, не говори ни слова, я знаю, что веду себя плохо! Где мои очки, я имею в виду другие, те, что были на мне, когда мы приехали!

Анри протянул ей очки и сказал:

— Николь, я в самом деле думаю, что нам пора собираться домой!

— Правда, пора? А я подумала о маленьких бутербродах на ночь?

— В другой раз. Кроме того, у нас дома мальчики.

— Конечно, естественно. Как они вообще-то поживают?

— Чудесно! Просто чудесно!

— Николь, — сказала Фло, — я знаю, я была ужасна. Это непростительно. Но вы, вероятно, должны были бы все понять, если бы увидели его. Он был в каком-то смысле таким невинным. И любознательным, и интересующимся всем, и готовым рисковать. А теперь скажите мне — как кто-нибудь из нас сможет справиться с чем-либо, если такой человек, как он…

— Дорогая Флоренс, естественно, вы взволнованы; право же, легко сделать людей боязливыми и неуверенными, играть в лесу в Тарзана[3] и говорить, что все могло бы быть таким простым и счастливым, а потом пойти и повеситься. Думаю, это значит обмануться. И стать несчастным, не зная об этом. Какая мысль! Если не знаешь об этом, то, верно, ты не несчастен!

— Конечно, можно быть таким, как он! — воскликнула Фло. — И он не обманывал никого, это мы обманули его!

Она потянулась за коньяком и наполнила свой стакан:

— Я желаю, пусть что-нибудь будет так же важно для меня, чтоб я могла умереть за это!

После этих слов она прошла через стеклянные двери.

Зазвонил телефон. Анри ждал, он очень устал. Но вот Николь вернулась. Звонил Мишель, просил передать большой привет и сказал, что вернется, как только сможет.