Светлана Фортунская - Анна, королева. Книга 1: Дочь князя

• Название: Анна, королева. Книга 1: Дочь князя
• Автор: Светлана Фортунская
• Жанр: Фэнтези

---

— Кена был мужчиной, это правда, но теперь он старик, дочь князя, его жизнь позади — а у меня впереди ничего нет, ничего… Зачем я теперь? Воином я быть не могу, и пастухом… Кена говорит — найди себе занятие, то, что ты можешь делать вслепую — а я даже коня напоить не могу, даже зерна ему засыпать, ничего я не могу… Еще и мне нянька нужна, чтобы кормить…

— Старая Хильда тоже так живет, давно уже, и не ропщет.

— Ты сама говоришь — старая. А я молодой. Нет, дочь князя, лучше бы я тогда умер.

— Но ты не умер. Значит, надо жить.

— Кому надо? Зачем надо? И как жить мне теперь? Вэ, дочь князя, — вдруг оживился Варо, — у тебя есть зурна? Принеси, давно не брал в руки. Играть-то я и слепой могу.

— А ты умеешь?

Варо даже как будто обиделся.

— Что говоришь, дочь князя? Какой пастух не умеет играть на зурне? Меня отец учил, и Гурген учил, певец, знаешь его? Он у нас в коше три лета жил. Осенью уходил в селение, а весной опять возвращался. Я все его песни знаю, и о давних временах, и о старой земле, и новые песни — я и сам могу песни складывать. Если есть сабз, принеси и сабз тоже, я тебе спою свою песню…

Играл Варо хорошо, особенно на зурне. Зато голос у сына пастуха был совсем неподходящий для пения — спев одну или две песни, Варо разозлился и бросил сабз.

— Совсем не получается, — сказал он, — а раньше хорошо выходило.

— Мне нравится, — тактично сказала Аник. — Особенно про гордую девушку. Это ты сложил?

— Нет, это старая песня. Гурген говорил, что ее сложил один царь — не то Давид, не то Дато. Он любил одну девушку, дочь князя, но он был уже женат, и ничего не мог ей дать, кроме песни.

— Ва, царь — у него же и серебра, и золота горы, как же он ничего не мог дать? — удивилась Аник.

— Она гордая была, не хотела ничего принимать, раз он не может жениться. Тогда он подарил эту песню. Там еще есть слова, но я их не помню точно. Про жениха — «тот, кто получит твою руку, будет мне ненавистен, потому что это буду не я. Тот, кто получит твою руку, будет мне дороже царства, потому что он будет тебе всех дороже…». Что-то в этом роде. Я эти слова не любил, и никогда не пел. Знаешь, почему? Никому не скажешь?

— Нет, — сказала Аник.

— Я раньше эту песню пел, я о тебе думал. Думал, что вот стану воином, витязем, прославлюсь, как Сосун, смогу жениться на дочери князя. А ты пошла бы за меня замуж?

Аник стало смешно.

— Что ты такое говоришь, мы же еще маленькие!

— Не сейчас, когда бы выросла — пошла бы? — глаза Варо странно блестели, как будто он плакал. Аник сдержала готовый уже вырваться смешок и задумалась.

— Нет, Варо, не обижайся. Просто… Ты никому не скажешь?

Варо мотнул головой.

— Мне было предсказано — давно, когда меня еще на свете не было — что я стану королевой.

— И ты веришь! — возмущаясь или, может быть, обвиняя, воскликнул Варо.

— Не знаю, — задумчиво произнесла Аник. — Когда маленькая была — верила, теперь не знаю. Только наш король Марк не женат, иногда я думаю, это потому, что я еще не выросла…

14.

Больше они на эту тему не разговаривали, да и на другие темы тоже — Варо избегал девочку, и на все ее попытки завести беседу отвечал упорным молчанием, гордо задирая голову и как бы глядя вдаль. Аник удивляло, что его незрячие глаза внешне выглядели вполне нормально. Отец Константин как-то объяснил ей, что глаза Варо не видят не потому, что повреждены.

— …От удара нарушилась жила, питающая глаза, — объяснял он. — Когда человек ест, он ведь кормит все тело, не только желудок. А пища в разные органы поступает по жилам, вот эта-то жила у Варо и не работает теперь.

— А ты не можешь ее сшить?

— Для этого пришлось бы разрезать ему голову, и потом — эта жила тоненькая… И я не думаю, что она порвалась, просто очень сильно ушиблена. Может быть, его зрение еще восстановится. Ему нужно питаться получше, и пить кровь, потому что кровь — основной источник силы для глаз, и для слуха тоже. И нельзя лежать, если он будет лежать, и не будет двигаться, жилы в его теле заплывут жиром и уже не смогут работать так, как надо.

Теперь Аник нацеживала кружку крови всякий раз, когда в крепости резали лошадь, и поила этой кровью Варо. Он соглашался пить, потому что знал, что теплая кровь может помочь его глазам видеть. Но однажды он спросил Аник:

— Дочь князя, откуда эта кровь? Скот ведь давно уже порезали, еще летом…

— Лошади, — ответила Аник, — кормить ведь нечем, и есть тоже скоро будет нечего. Отец говорит, никогда прежде еще не бывало, чтобы каптары оставались зимовать. Еды и кормов запасли на одно лето. Там, в селении, осталось сено, но до него не доберешься, и охотники не могут пойти в горы за дичью… Весной будем голодать.

— Лошади… — сказал Варо и вдруг встрепенулся, — князь велел резать коней? Режут коней?

— Ну да, — удивилась этому вопросу Аник, — больше ведь некого — оставили коз, чтобы было молоко для детей и для больных, и парочку кур; режут лошадей…

Варо вскочил с постели и, как был, в одних кожаных штанах, бросился к выходу. На дворе мело, мелкий снег, выпавший ночью, вздымался столбами и скапливался под стенами маленькими сугробами. Варо побежал по снегу босиком.

— Куда ты? — только и успела крикнуть Аник, — замерзнешь!.. — Но Варо не слушал.

— Ветер! — кричал он на бегу, — мой Ветер!..

Бежал он через двор, как зрячий, не под стеночкой, придерживаясь рукой, но огромными прыжками пересек двор, один раз только упав, и скрылся в конюшне, растолкав выходящих оттуда дружинников.

— Вэй, Варо, куда ты, цел твой Ветер! — кричала ему вслед Аник.

Варо, страшно ругаясь — Аник никогда прежде даже слов таких не слыхала, — вывел из конюшни вороного жеребца и вскочил на него. Ничего не понимающие дружинники расступились.

— Дьявол в него вселился, что ли? — сказал один из них. — Малец, что случилось?

— Не дам! — кричал Варо, — не дам резать коня, не дам съесть!..

— Да никто его не режет, успокойся! — крикнул дружинник.

— Сегодня не режет, завтра зарежет, не дам!.. — кричал Варо и лупил коня по впавшим бокам босыми пятками. Жеребец гарцевал, переступая на месте тонкими ногами — он не мог понять, чего хочет его хозяин. На шум вышел князь, прислушался, понял, в чем дело и приказал:

— Снимите его с коня.

Дружинники бросились выполнять повеление. Ветер, не даваясь в руки чужим, поскакал по двору кругами, а Варо понукал его: — Вэ, Ветер, вэ, ищи путь, ищи, я не вижу, прочь отсюда, прочь, вэ!..

Аник стояла у двери в дом отца Константина и прижимала ладонь к губам. Ей было страшно. Она боялась Варо — и за Варо тоже боялась, и не могла понять, что задумал сын пастуха.

Жеребец наконец нашел выход, перескочил через невысокую ограду сада и поскакал между яблонями, увязая в рыхлом снегу, туда, где виднелось небо. Дружинники бросились за ним, и почти нагнали, но Ветер выскочил уже на задний двор, а Варо все погонял его: — Вэ, Ветер, вэ, скачи, скачи быстрей!..

Красная крепость была обнесена стенами с трех сторон. С четвертой стороны, там, где был задний двор и размещались кожевня, красильня, кузня и амбары с зерном, стены не было — только невысокая ограда, потому что с этой стороны скала обрывалась отвесно в пропасть, глубоко внизу шумела Каменка, огибавшая гору. Ущелье здесь было не очень широким, и противоположный его берег был пологим и низким, гораздо ниже Красной горы.

Когда Аник, путаясь в юбке, прибежала на задний двор, Варо там не было. Дружинники столпились у невысокого ограждения, сложенного из неотесанных камней, и смотрели вниз.

— Где он? — закричала Аник, подбегая, — где Варо?

— Там, — ответил один из дружинников, указывая на дно ущелья, — не успели его удержать, дочь князя. Влетел на двор, послал коня в прыжок — и тот прыгнул, даже не раздумывая. Ах, конь, что за конь!.. За такого коня в старину княжества отдавали!.. Не думаю, чтобы князь позволил его резать.

— Прирезали бы и съели, — возразил другой дружинник, постарше, имя ему было Давид. — Все равно бы издох, кормить же нечем…

— Вэй, Варо, вэй… — заплакала Аник.

— Не плачь, дочь князя, — сказал Давид, — может, так для них лучше, вместе… А то ни мальцу жизни не было, слепому, ни коню.

15.

Потом Кена рассказал Аник, что в старину, еще во времена междоусобья, через ущелье перепрыгнул конь с всадником, посланный тогдашним князем за помощью в Твердыню — князья дома Варгиза всегда хранили верность законному правителю.

— Но это было летом, и конь был сытый, не то, что кожа да кости, как наши, и всадник был зрячий… Этот же без седла, и слепой… И зима, снег… Следов на той стороне не видели?

— Я и не посмотрела туда, — со вздохом сказала Аник.

— Да нет, мело ведь как, не разглядишь… — сам себе ответил Кена. — Сам на смерть пошел, и коня погубил. А столько мяса — кому-нибудь, может быть жизнь бы спас его конь, когда голод начнется…