Любен Каравелов - Болгары старого времени

• Название: Болгары старого времени
• Автор: Любен Каравелов
• Издательство: Правда
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1983

В сборник «Болгары старого времени» вошли одни из лучших произведений болгарских писателей-реалистов XIX века: Л. Каравелова, И. Вазова, Т. Влайкова, М. Георгиева и А. Константинова.

---

Весь день дед Славчо не присаживался ни на минуту. Не успеет вернуться с поля, едет взглянуть, хорошо ли отрыты канавы и довольно ли залит луг водой. Оттуда завернет к пастуху. И куда ни пойдет — к пастуху ли, к работнику, — за поясом у него всегда торчит баклажка, полная ракии.

И потому, что дед Славчо сам во все вмешивался и сам за всем присматривал, дела у него шли все лучше да лучше. Потому-то и стал он таким зажиточным. Хозяйство у него было немалое. Всего много: землицы почти пятьдесят ралов, тридцать с лишком ралов луга, овец штук двести, целый табун лошадей, и буйволицы, и коровы, и волов упряжка, сытых, откормленных, и чего только не было у деда Славчо! По вечерам весь большой двор, где стоял хлев, наполнялся скотиной. Дед Славчо постоянно держал отдельного работника для волов да еще в помощь ему мальчика, который ходил и за остальной скотиной. Был у него и свой пастух, а летом он нанимал еще и подпаска.

Сами видите, хозяйство не пустячное.

За свое богатство, доброту и ум был дед Славчо у людей в большом почете. Не только на нашей улице — во всем селе уважали его и почитали. А уж с нашей улицы все приходили к нему за советом. И дед Славчо все знал и всякого мог научить уму-разуму. Он мог объяснить, как вылечить хворую корову и что делать с овцами, когда у них вертячка приключится, как образумить загулявшего сына. Если горе у тебя какое на душе — дед Славчо утешит, беда случится — поможет. А когда сходились первые на селе люди, чтобы распределить подати или по другому мужицкому делу, или когда их призывал к себе ага, чтобы объявить что-нибудь, обязательно звали и деда Славчо. Ага величал его «Иславчо-чорбаджия» и очень уважал за богатство.

Да, всем судьба наградила деда. Славчо: и богат, и разумен, и в почете. В одном только она его обделила, в одном он был несчастлив: не везло ему с детьми. Не пришлось в старости порадоваться на детей. И было это ему очень горько и обидно.

А когда-то и у него были дети. Бог дал ему двух ребятишек, красивых, как ангелочки, мальчика и девочку. Да недолго дети прожили.

Христинка его умерла, когда ей еще и шести лет не было. Только-только расцвела, как подснежник, да оспа не пожалела и подснежника — сломила его своей ледяной рукой. И у деда Славчо — в то время он еще не был дедом — остался только шустрый, озорной Младенчо.

Вырос Младенчо, стал парень хоть куда. Дед Славчо и жена его Славчовица нарадоваться на него не могли и уже стали присматривать ему невесту. Скоро подыскали и девушку. Женился Младенчо, привел матери помощницу. Весело стало у них в доме. И хорошая жена ему попалась! Статная, красивая, да такая скромница, разумница. А работящая какая да приветливая — каждому доброе слово умела сказать. Дед Славчо нахвалиться ею не мог, а Славчовица не знала, куда и посадить невестку, так она полюбилась ей.

Скоро послал им бог еще радость — дождались они и внучки. Появилась в доме еще одна Райка — девочку назвали так в честь бабушки. Славчовица не спускала с рук малютку. А дед Славчо готов был съесть внучку, до того он любил ее.

Но счастье недолго длилось. Не прошло и полугода после рождения Райки, как вдруг появилась в деревне болезнь — ее из-за моря к нам завезли. Слег и Младенчо. Вначале думали, что это простуда, но он постонал, поохал, да больше и не встал, горемычный. Через семнадцать дней умер Младенчо. А ведь совсем еще молодой был парень, единственный сын у отца с матерью, оставил молодую жену и желанное первое дитя.

Умер Младенчо! А что дальше было, про то не спрашивайте. Не спрашивайте, как выли по нему женщины, как рвала на себе волосы мать и билась над свежей могилой. Славчовица не перенесла горя. Через два месяца рядом с могилой Младенчо вырос еще один свежий холмик. Дед Славчо был крепче: он остался жив-здоров, но в два месяца состарился и поседел, как за двадцать лет. Невестка его до того похудела и согнулась, будто осталась она вдовой с пятерыми детьми: никто не сказал бы, что она совсем недавно родила первого ребенка. Только маленькая Райка ничего не знала про смерть отца и бабушки и росла себе да росла, хорошенькая, как ангелочек, веселая, как ласточка.

Все на свете проходит и забывается. Время залечивает раны. Каких только не случается несчастий, каких напастей не переносит человек! А все забывается и зарастает. Так оно и тут оказалось. Больно, тяжко было деду Славчо, как ребенок плакал, причитал, словно женщина, но живой человек о живом думает, свыкся и он со своим горем. «Божья воля, — сказал он себе, — бог дал, бог и взял. Разве против нею пойдешь?»

Утешался дед Славчо и благодарил бога за то, что хоть не один-одинешенек остался на снеге. Есть у него сноха и внучка. У других и того нет. Сноха добрая и разумная, во всем его слушалась, почитала, и деду Славчо не на что было жаловаться. Хозяйства у него опять пошло хорошо. Невестка ему была что дочь родная. А как он внучку любил да радовался на нее — и рассказать нельзя.

II

Райка росла у деда, как цветочек в саду. И вот она уже невеста. Дождался и этого дед Славчо. Не довелось ему видеть свою Христинку невестой, зато бог продлил ему век, дожил он до того дня, когда внучка отправилась на хоро{88}.

На диво хороша была Райка. Высокая, стройная, тонкая в поясе, как тополь, колыхалась она на ходу. Грудь у нее была высокая, полная, плечи круглые и широкие, а лицо такое нежное и милое, что и во сне не приснится. Щечки белые, румяные, как розовые бутоны, умытые росой. Алый ротик словно монетой вырезан, улыбнется — засверкают два ряда зубов, мелких и белых, что твой подснежник, а на щеках ямочки появятся. А глаза! Где еще можно увидеть такие глаза, черные, с милым добрым взглядом! Поднимет длинные ресницы, — огнем обожжет, ты и с места не сдвинешься — такая сила была в ее взгляде. И словно одурманивал тебя этот взгляд, казалось — из глаз ее льется прямо в сердце какая-то тихая сладость и упоение. Длинная каштановая коса была густая и мягкая, точно шелк, из-под платка выбивались на лоб кудри, похожие на крылышки ласточки.

Да, хороша была Райка, а принарядится — еще краше станет. Дед Славчо ничего не жалел для нее и наказывал матери покупать все, что полагается девушке, все, как у первых в деревне богачей. Чем они хуже? Райка у них одна-единственная. А мать и сама любила и умела одеть дочь. В праздник выходила девушка в сукмане, из-под которого виднелась белая рубаха с каймой, украшенной блестками; поверх сукмана она надевала безрукавку из тафты лилового цвета, застегивала позолоченными чопразами{89} узорчатый пояс, повязывала голову прозрачной пловдивской косынкой, отделанной монетами по краю, засучивала до локтей белые, как снег, рукава с каймой, на белые бумажные чулки надевала суконные туфельки с пестрыми кисточками. На рубашку, богато расшитую шелками и блестками, свисали ожерелье из золотых монет и красные, как огонь, бусы. Глаз нельзя было от нее отвести, когда, разодевшись так, выходила она на хоро.

Но Райка была не только красавица. Так же, как красива, была она разумна и добра. Не хуже матери умела сказать людям приятное. Придут к ним в гости родственники, она их встретит честь честью, если нет дома старших, расспросит, поговорит обо всем и так умно ведет с ними беседу, так сладко говорит, что тем хочется и в другой раз прийти к ним в дом.

А какой чудный у нее был голос, как она пела песни!

Однажды утром дед Славчо, окончив нее дела во дворе, уселся у огня; покуривая трубочку, а Райка пошла в сад поливать цветы, беззаботно напевая веселую песню. И так сладко, так хорошо она пела, что дед Славчо, старый дед Славчо, слушая ее, прослезился. Часто зимними вечерами, сидя с матерью за работой, Райка запевала: «Милен говорит Милице», или: «Любят друг друга Бале и Янка», или какую-нибудь другую песню, — так, верите ли, люди останавливались под окнами послушать ее.

При всем том Райка была скромной и застенчивой. Бывало, вечером, взяв с собой белые ведра, идет она по воду, аккуратно одетая, с цветком в волосах. У их ворот в это время собирались обыкновенно пожилые люди, потолковать о том о сем. Она, проходя мимо, всегда им поклонится и скажет: «Добрый вечер». Возле чешмы{90} и на мостике девушек поджидали парни, чтобы попросить у них напиться. Райка и им скажет: «Добрый вечер», но так тихо, что почти и не слышно, а глаз на них так и не подымет и не посмотрит ни на кого. Если какой-нибудь парень остановит ее и попросит воды, она застыдится, покраснеет. Заговорит он с ней, спросит о чем-нибудь, она тихим голосом ответит, а сама смотрит в землю.

И если бы вы знали, какой хозяйкой была Райка, как любила они порядок! Стоило войти к ним во дворик, тот, что перед томом, сразу чувствовалось: здесь трудились девичьи руки. Дворик чисто выметен, ничего не валяется на дороге, все убрано, все на своем месте. Стены вымазаны глиной, белой, как известка, чуть повыше земли красной глиной проведена прямая, словно по шнурку, полоса, рядом с ней другая, тоже ровная, как по ниточке, но желтая. По углам и возле крыльца красной и желтой глиной разрисованы, разные узоры — для красоты.