Лев Андреев - Янгель: Уроки и наследие

• Название: Янгель: Уроки и наследие
• Автор: Лев Андреев
• Издательство: Арт-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001

ХХ век в истории земной цивилизации будет отмечен многими достижениями человеческого гения, и среди них заслуженное место займет ракетно-космическая техника.

Эта книга посвящается людям и их делу, которые придали этому времени его ракетный облик.

Эта книга о конструкторском бюро, в котором были созданы: рекордсмен ракетной техники — ракета Р-12 (30 лет на боевом дежурстве!), первая межконтинентальная ракета на высококипящих компонентах топлива, первые разделяющаяся и орбитальная головные части, военная ракета Р-36М2, более известная в НАТО как "Сатана", мобильный железнодорожный ракетный комплекс, ракеты-носители "Космос" и "Интеркосмос", а также "Зенит", ставший на грани веков сердцевиной международного проекта "Морской старт".

Эта книга об основателе и Главном конструкторе конструкторского бюро, которое сегодня носит его имя: ГКБ "Южное" им. М.К. Янгеля — одной из ярких в истории развития ракетной техники 50–60 гг. личности, ставшей ее признанным харизматическим лидером.

---

"Я питал глубочайшее уважение к Михаилу Кузьмичу Янгелю прежде всего за то, что он был настоящим коммунистом", — констатирует ведущий проектант космических аппаратов королевского КБ известный летчик-космонавт доктор технических наук К.П. Феоктистов, хорошо знавший Главного. Один из ведущих проектантов янгелевского КБ кандидат технических наук Н.В. Гумилевский, человек очень скромный и высокопорядочный, чьи "университеты" прошли в окопах Сталинграда, как особо характерную черту, подчеркивает:

— Партийность Кузьмича проявлялась особенно при рассмотрении важнейших вопросов разработки и изготовления ракет. Любимая фраза "давайте посмотрим в свои партийные билеты" напоминала исполнителям, что они ни на минуту не должны забывать о высоком чувстве ответственности за порученное дело. Партийная позиция проявлялась во всех действиях: он выходил при необходимости на самые высокие уровни и доказывал неправомочность решений министерств и ведомств…

Содержательную, эмоционально прочувствованную характеристику дает М.К. Янгелю его друг А.А. Сарычев, которому довелось поручить молодому специалисту Михаилу Янгелю первую работу, когда тот пришел после окончания института в конструкторское бюро Н.Н. Поликарпова:

"Кузьмич был прежде всего коммунистом… Он был великолепным организатором. Закалку получил еще в студенческие годы, будучи секретарем комитета комсомола МАИ… Меня все время влекло к нему. На встречу с ним шел с каким-то особенным чувством, как когда-то в юности ходил на свидания. У него всегда было припасено много интересных фактов, мыслей, идей… Я слышал немало его выступлений на партийных собраниях в институте. Все они были деловиты, логичны, целеустремленны. Он никогда не кривил душой, предпочитал говорить правду в глаза. Мог быть и твердым. И жестким. Но вместе с тем это был обаятельный человек. Общение с ним всегда доставляло радость".

Бывший в середине шестидесятых годов секретарем партийного комитета днепропетровского ракетного завода С.П. Метлов рассказывает:

— Михаил Кузьмич воспринял как большое доверие избрание его членом парткома и очень добросовестно и ответственно относился ко всем поручениям. Показательно, что он никогда и ни при каких обстоятельствах не отпрашивался с заседаний парткома, так как хотел знать, чем будут интересоваться, что будут спрашивать. Всегда внимательно слушал выступающих, давал предложения. А если что сказал — то это всегда было весомо и по делу…

Михаил Кузьмич из эпохи, в которой "дети Октября" звучало куда сильнее, чем "родился в октябре". Как личность М.К. Янгеля нельзя представить вне системы, сформировавшей и вырастившей его, плоть от плоти, кровь от крови которой он был. Его жизнь явилась общей частицей судьбы поколения. Более того, жизненный путь Главного конструктора мог бы послужить образцом для демонстрации преимуществ, дававшихся простому человеку из народа, бедной крестьянской семьи, социалистическим укладом общества. Пятнадцатилетним пареньком из глухой деревушки Зырянова отправляется в далекую столицу Москву. И сразу попадает в водоворот событий: комсомольская коммуна, в двадцать лет (!) вступает в ряды коммунистической партии, по комсомольской путевке становится студентом Московского авиационного института, где его выбирают секретарем комитета комсомола, а затем и членом парткома института.

Всю свою сознательную жизнь на всех занимаемых постах М.К. Янгель был неразрывно связан с деятельностью партийных органов при организациях, в которых приходилось работать, являясь неизменно членом партийных комитетов — парткомов. В последнее десятилетие жизни избирался в высшие партийные инстанции — членом Центрального Комитета Компартии Украины и кандидатом в члены Центрального Комитета КПСС. И при этом никогда не был профессиональным партийным работником, партийным функционером. Впрочем, это верно лишь с одной небольшой оговоркой. После возвращения из командировки в Америку в 1938 году М.К. Янгеля собираются назначить парторгом ЦК на один из авиационных заводов на Волге. По существовавшему негласному положению этот пост был фактически выше должности директора завода. Заполнены необходимые в таких случаях анкеты, написана автобиография. Однако на этом все и закончилось. По этому поводу его никуда больше не вызывали. До Михаила Кузьмича еще не дошла тревожная весть, что в одном из сибирских городов по ложному обвинению арестован беспартийный учитель географии Константин Кузьмич Янгель. Брат не знал, а всевидящее око чекистов не дремало, оно знало все. Так не состоялась партийная карьера будущего Главного конструктора.

Судьба брата долго была и судьбой Михаила. Это были самые трудные годы его жизни. Они совпали со временем, когда М.К. Янгель в начале 1944 года ушел из конструкторского бюро Н.Н. Поликарпова. Его неоднократно вызывали в Министерство авиационной промышленности. Состоялись долгие беседы и в Центральном Комитете партии, в ходе которых было сделано немало интересных предложений, связанных с работой как в Москве, так и других городах. Но каждый раз беседы заканчивались безрезультатно. Никаких новых назначений М.К. Янгель не получал. Причина была, как говорится, на поверхности. И это прекрасно понимал сам Михаил Кузьмич:

— В таком положении не я один. Все внимание сосредоточено сейчас на разгроме фашизма. Скоро настанет время для наведения порядка во внутренних частных делах. Выяснится и вопрос о Косте. Тогда, я в этом убежден, поднимется "шлагбаум" на моем пути: меня используют с максимальным коэффициентом отдачи. А пока надо работать. Испытание временем надо выдержать с честью

Но результат, тем не менее, налицо: награды обходили "героя". Подписывая характеристику об окончании академии, бывший в то время секретарем партбюро Л.А. Гришин спросил:

— Послушай, Кузьмич, у тебя из наград действительно только одна медаль "За оборону Москвы". Я припоминаю, что видел тебя не раз в списках на представление к ордену Ленина.

— В списке-то я был, — ответил ему М.К. Янгель, — но так складывалось: то непредвиденная ситуация, то война. И потом, ты говоришь — одна медаль. А ты знаешь, как мне она дорога!

Наложила свою печать на жизнь будущего Главного конструктора и гнусная рука негодяя, безнаказанно творившая в предвоенные годы мерзкие доносы. Из сибирской глухомани в столицу в соответствующие органы пришло письмо борца с "врагами народов" о том, что отец М.К. Янгеля "кулак и скрывается".

Письмо должно было получить соответствующий ход, потому что по своей оплошности Михаил Кузьмич, оформляясь на работу в конструкторское бюро Н.Н. Поликарпова, не приложил к своему личному делу, как было положено в то время, справку о трудовой деятельности родителей.

По предложению Н.Н. Поликарпова, участливо отнесшегося к судьбе своего молодого специалиста, М.К. Янгель вынужден был взять отпуск и поехать домой в далекую родную деревню, где до последнего дня жил его отец. Зимняя декабрьская дорога оказалась тяжелейшей, в том числе пришлось переплывать в лодке еще не замерзшую Ангару — реку шириной около километра, быструю, с густой шугой, как называют сибиряки крупные и мелкие льдинки, которыми она уже успела покрыться. Опасная операция могла привести к любому финалу.

"Примерно на середине реки, — вспоминал Михаил Кузьмич, — один из перевозчиков сообщил нам об одной из грозивших опасностей. Дело в том, что в пяти километрах от Братска по течению реки начинаются большие Ангарские пороги, и при нашем медленном передвижении вперед и быстром вниз мы рисковали быть разбитыми об острые камни этих порогов. В довершение ко всему над рекой стоял густющий туман, и ничего не было видно. Началась небольшая паника, и мне пришлось (да простят культурные люди) употребить несколько крепких русских слов, чтобы привести пассажиров в себя и заставить всех правильно работать.

Все обошлось благополучно. Отнесло вниз всего километра на три. Но здесь новая беда. Противоположный берег Ангары — пустынный, и до ближнего места, где можно было бы обогреться, — маленькой одинокой рыбацкой избушки — нужно тащиться вверх по берегу реки около шести километров, а до деревни и того больше — девять километров.

Послали одного паренька за лошадью, а сами побежали скорее в избушку отогреться. Устали ужасно, перемерзли и того больше. Выручили спирт и коньяк.

И так я был зол в этот момент на автора "документа", что, казалось, попади он мне на дороге — задушил бы его своими закоченевшими от мороза руками. Мне еще предстоит с ним встретиться".

В Зыряновой Михаил Кузьмич получил справку от правления колхоза о том, что его отец в 1933 году был принят в колхоз и справку от сельсовета об его имущественном положении перед коллективизацией.

А мать отдала маленькую бумажку — документ, выданный Зыряновской сельскохозяйственной коммуной "Труд" 4 января 1934 года следующего содержания: