Людвик Ашкенази - Черная шкатулка

• Название: Черная шкатулка
• Автор: Людвик Ашкенази
• Издательство: Артия
• Жанр: Поэзия
• Год: 1966

«Черная шкатулка». Это книга лирических стихов, написанных в виде подписей к фотографиям. В этом ярком антивоенном произведении писатель щедро использует весь арсенал своих средств выразительности: безграничную и несколько наивную фантазию мира детей и тесно связанный с ней мягкий эмоциональный лиризм, остроту и страстность политической поэзии, умение подмечать мелкие детали человеческой повседневности и богатейшую сюжетную изобретательность. Добавим к этому, что «Черная шкатулка» не могла бы увидеть света без тех фотографий, которые помещены на страницах книги. Вместе со стихами Людвика Ашкенази эти снимки, принадлежащие крупнейшим чехословацким фотографам, образуют единое органичное целое.

---

роман

Городок наш небольшой. Местечко.

Но есть в нем все, что положено.

Окна, на подоконниках которых

проветриваются перины.

Окна, распахнутые в жаркую ночь,

ратуша, школа, почта, мясная лавка,

свежевыкрашенный жандармский участок,

гарнизон и городская кутузка,

небольшой, прошу прощения, бордель,

большой собор с башней, на башне —

колокол, что звонит по умершим,

и зеленое кладбище.

Словом, городок наш маленький,

но все чин-чином.

Все улицы — с названиями,

и ведут от ратуши к борделю,

от собора к тюрьме и обратно.

Вот недавно опять приехал один писатель и говорит:

— Тетушка, говорит, расскажите мне о себе.

Ведь ваша жизнь, наверно, увлекательный роман…

А я ему сказала:

— Начни с борделя, милый, пройди к казармам,

а потом на кладбище.

Это и есть мой роман.

прошу прощения

Мой любимый, еще не рожденный,

сейчас я тебе объясню, что такое бомба.

Однажды, перепахивая землю, возможно, вы наткнетесь на такую длинную железную сигару.

Скажем, на ней будет написано: «Бог в помощь!»

Или: «Мерри Крисмас».

Или: «Счастливого пути!»

Или: «Привет и поцелуй из Рура!»

Не думай, любимый, что мы, твои предки, не понимали шуток.

Мы были веселая шатия, разухабистые ребята.

Остряки.

Так будь здоров, потомок, «Мерри Крисмас»!

Ну, а если она все-таки взорвется, ты уж будь любезен, не взыщи. Прошу прощения!

судьба

В одном музее была современная статуя,

занесенная в каталог под названием «Судьба».

Перед ней долго стоял студент, изучавший геодезию,

и говорил про себя:

«Судьба? Этого мы еще не проходили».

Ночью он видел сон об этой редкой по красоте скульптуре.

Статуя была выше, чем небоскреб. Проходила между людьми

по широкому бульвару и то одного, то другого поднимала

над землей. Ставила его на длинную узкую бронзовую ладонь,

пристально вглядывалась холодными бронзовыми глазами и шептала:

— Это он? Нет.

И переворачивала ладонь, и человек снова падал на асфальт.

правда

Иногда от нечего делать

люди начинают спорить,

какова же она —

правда?

Один бойкий юноша,

попросивший слова в подобном споре,

сказал:

— Я знаю, где она живет, она прекрасна.

— Да иди ты… — сказали ему, — иди…

Юноша понял это буквально и пошел.

Между прочим, он и впрямь знал,

где живет правда.

Ему сказал об этом дядя,

отставной полковник, служивший прежде

в разведке и живший ныне на покое

где-то рядом.

Юноша подстерег правду на углу перед домом.

Она как раз выносила золу из печки.

Остановил ее и сказал:

— Простите, я знаю о вас все. Вы — правда,

пожалуйста, не отпирайтесь.

И пристально в нее вгляделся

и к огорчению увидел,

что она ни капли не красива.

Правда была старой, облезлой,

изрядно потрепанной жизнью.

Все ее знали в этом переулке,

названном в честь одного депутата,

и даже перестали с ней раскланиваться.

— Ах, — сказал юноша, — я оказался

в глупом положении, пани.

Если вы и в самом деле правда, то я влип!

Вот уж не думал, что правда так стара

и так обычна. Прошу прощения.

Как опишу я вас своим друзьям?

Я заключил пари, что вы прекрасны!

— А ты соври, дружок, — сказала правда. —

Скажи: «Я встретил правду,

ну и фигурка!

Какие бедра, какие икры,

упругие как сбитень!

И величавая осанка, и выступает ровно пава!

Ох, девка, братцы, пальчики оближешь,

секс-бомба, факт!»

— Ври, сколько влезет, милый, — сказала правда. —

Трави на всю железку! —

и с горечью, о боже, с такою горечью

смотрела ему вслед,

пока он проходил по переулку,

ведущему к центральному проспекту.

Он внял ее совету

и стал специалистом

по части правды.

Теперь он знал о правде все.

ладонь

Людская ладонь — это карта,

военная карта, усеянная таинственными значками.

Вот тут проходит главная дорога, внезапно обрываясь

где-то в поле —

ее называют линией жизни. Допустим…

А там — подземная река, она то исчезает, то выныривает вновь.

А вон — проселок, который, право же, не балуют ремонтом,

ведь по нему еще тряслись кареты, дилижансы, ландо из

наших детских книжек.

Вот здесь межа, там борозда, тропинка, что бежит лугами,

и если приглядеться, то увидишь, как по ней бредет,

босой и маленький, разбивший в кровь коленки,

человек.

И сплошь развилки, сколько их, развилок,

на розовой, омоложающейся вечно коже!

Тут лес с опушкой, высота, а тут церквушка,

тут мост, а там туннель, вот здесь — запасный путь,

в тупик ведущий,

и вновь скрещение дорог…

Чтобы читать эту карту,

не надо быть генералом.

Такое по плечу любому пехотинцу.

Он говорит себе: «Эх, карта, куда ты меня завела?»

Он говорит: «Карта, я был хороший тактик?»

«Я работал, — говорит он, — смотрите, вот мои руки,

вот карта всех моих дорог.

Повсюду я не мог поспеть».

картинки

Китайский крестьянин впервые ехал поездом.

Все ему нравилось.

Но больше всего — картинки в окне.

Природа, эта художница,

не знающая себе равных,

рисовала их китайской тушью:

пухленькие облачка,

округлые холмы,

миниатюрные замки,

одинокие джонки, затерявшиеся

на глади фиолетового озерца.

— Если бы я знал,

кто меняет эти картинки в деревянной раме, —

сказал себе крестьянин, — если бы я знал

того, кто меняет картины в деревянной раме,

я б ему, наверное, сказал:

«Сколько вы возьмете, сударь, за одну картинку?»

За маленькую картинку с юношей в лодке

(покачивающейся на дорожке, проложенной во мраке лунным светом),

который напрягает слух и слышит с берега далекий

слабый голос: «Любимый, ты гребешь ко мне?»

Зачем же, сударь, вы так часто меняете картинки?

Почему хотя бы одну из них, хоть самую маленькую

нельзя оставить до конечной?

пророк

Пока я тут занят починкой сети,

хочу сообщить вам новость:

снова отозвался старик Галлей,

астроном.

Он все живет на той комете,

которую когда-то сам же и открыл.

Помните, ее еще называли

«косматая»,

и «бич человечества»,

и «божье наказание».

Квартирка у него в самом низу,

в пылающем хвосте.

С центральным отоплением,

горячей водой

и газом.

У Галлея и его кометы

джентльменское соглашение:

комета будет его даром возить —

за то, что он ее открыл,

а старик Галлей

раз в семьдесят девять лет

может сверху посмотреть

на старую добрую Англию.

Такой у них, стало быть, уговор.

Значит, пока я тут занят сетью,

хочу вам сказать,

что старик прилетит в 65-м.

Смотрите,

чтобы мы еще здесь были.

Было бы глупо подвести старика.

Представляете, как он будет расстроен,

если не найдет то место, где играл в гольф,

свой клуб или Лондон?

А потом у нас снова будет время:

целых семьдесят девять лет.

коммуникации

Должно быть, особый характер был у человека. У того,

кто первым ударил в барабан. И впрямь особый характер,

ведь знал, что кто-то его услышит!

Никто не бьет в барабан просто так, для себя.

Разве что дождь и дети.

Видно, страстный был человек и страстно чего-то желал;

а, может, страстно боялся…

Видно, до этого он кричал, но джунгли поглотили его крик.

Тогда он взял палку и начал бить по дереву.

Там-там.

Тут-тут.

Многое изменилось с той поры. Погасли огни

на вершинах гор, и тамтамы гулко звенят в ритме танца,

отдавая почести английской королеве

или советскому премьеру.

Но не в этом дело, коммуникации действуют безотказно.

Точно старый горшок проволокой, свет обмотан паутиной

электромагнитных волн. В каждой каморке,

в палатках и пещерах, разливаясь, плещется море

радиопередач для женщин, музыкальных дуэтов

и репортажей с чемпионата по хоккею.

В темноте мерцают магические глаза, и пальцы радаров

ощупывают облака.

Мы слышим, как бьется сердце пса, который летает вокруг

земного шара, и знаем, в какое время ему был подан завтрак.