Павел Автомонов - Каштаны на память

• Название: Каштаны на память
• Автор: Павел Автомонов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: О войне
• Год: 1985

Герои нового романа украинского писателя, участника Великой Отечественной войны, разведчика-парашютиста, известного всесоюзному читателю по книгам «Когда разлучаются двое», «Так рождались звезды», — пограничники, первыми отражавшие вероломное нападение фашистских войск 22 июня 1941 года на советскую землю. Напряженные бои на границе, горький путь отступления, героическая оборона Киева, партизанские действия на Полтавщине, выход советских войск и украинских партизанских отрядов на правый берег Днепра — вот основные этапы описанных в романе событий. Книга рассчитана на массового читателя.

---

— Ты живой?

— Как там командир? — не терпелось узнать Андрею.

— Пошел куда надо, с тыквой. Сказал, чтобы ждал.

— А что за веселая команда в вашей хате?

— Говорят, с фронта прибыли.

— Сколько машин на улице?

— Пять… Одна с проводами, — сказала Арина Кирилловна. — К нам зашли вроде поспокойнее тех, что в других хатах. Тебе поесть надо…

— Обойдусь, еще заподозрят вас, — отказался Андрей.

Арина Кирилловна вышла. Когда открывала дверь, из хаты вновь долетели слова теперь уже другой песни: «Вольга-Вольга, мутер Вольга…»

«Прямо-таки артисты посетили хату Зарубы!» — со злостью подумал Андрей. Ему приказано ожидать. Как долго? Что затеял Опенкин?.. Наверно, он уже получил полные данные о подразделении, прибывшем в село. В лесу недалеко стоит лагерем местный партизанский отряд, хлопцы знают каждую тропку, каждое дерево, из-за которого можно ударить по машинам, если незаметно подобраться к селу. А пока Андрею остается только ждать… И он ждал.

В обеденную пору, когда одни солдаты снова сели за столы, а другие улеглись спать после долгого путешествия от фронта в свои тылы, внезапно на улице один за другим раздалось несколько взрывов и тут же ударили пулеметы, как определил на слух Андрей, — «дегтяри».

Удар партизан был внезапным, как снежный смерч, неожиданно налетевший на село. Больше сидеть на чердаке Андрей не мог. Решительно спрыгнул вниз и, пригибаясь, бросился к хате. Он понимал, что «гости» Зарубы сейчас кинутся к двери, и потому молнией пересек им дорогу.

— Хенде хох!

Солдаты от неожиданности упали на пол. Андрей быстро снял со спинок стульев их широкие ремни, на которых висели гранаты, похожие на наши «лимонки», но с гладкой поверхностью.

— Встать! — приказал Андрей.

В это время в хату влетели Гутыря и Рубен.

— Свейке! — поздоровался комиссар, тряся Андрея за плечи.

— Считай, Андрей, этот налет ради тебя, — сказал Гутыря.

— Спасибо.

— О… У тебя, комиссар, сегодня будет дипломатия… — кивнул Гутыря на пленных. — Во какой рыжий попался!

В сенях снова затопали, и в хату ввалились Мукагов и Колотуха с трофейными полевыми сумками. Мукагов обнял Андрея.

— Как ты тут?..

— Попили из меня крови, — шутливо мотнул головой Стоколос, — эти два типа. Можно было бы пустить их в расход, но я на всякий случай взял их в плен! А наши как?

— Порядок! Объединились с местным отрядом и ударили по их радиорубке. Теперь Рубену хватит работы на неделю! — засмеялся Шмель.

— Потери есть?

— Несколько раненых… Зато фрицев всего с пяток унесло ноги, — ответил Максим Колотуха. — Остальные…

— А с этими что? — вдруг спросила Арина Кирилловна, которая незаметно вошла в хату.

— К аллаху на небеса! — махнул рукой Мукагов.

— Зачем же так? — не согласился Рубен. — Мы должны узнать, что это за птицы. — И что-то спросил у пленных на немецком.

Пленные, бывший командир саперного батальона 68-й дивизии гауптман Гейден и ефрейтор Броер, которых разжаловали и послали на фронт, отвечали на все вопросы, как показалось партизанам, вполне откровенно. Выяснилось, что именно Гейден и Броер колдовали в Харькове над радиоминой, заложенной группой полковника Веденского.

Арина Кирилловна подошла к Андрею и потихоньку сказала:

— Пока вы тут, схожу к учительнице. Может, придет ваша чернявая.

— Идите, — кивнул Андрей и снова прислушался к допросу.

— А не врут, что эсэсовцы расстреляли своих саперов? — засомневался Мукагов. — Все они фашисты!

— По-моему, не врут, — комиссар показал солдатские книжки Гейдена и Броера. — Это они имели дело с нашими минами.

— И надо же! — удивился Устим Гутыря и сказал Гейдену не без гордости: — Не досадуйте, вам бы все равно не удалось разминировать главный заряд. Секрет Гутыри!

— Да, мы в Харькове поняли, какой ужас — эти ваши мины, — сказал Гейден. — Генерал Браун трясся, как в лихорадке… Вы нас расстреляете?

— А как ты думаешь, фашист? — вмешался Мукагов. — Ты сжег хату Марины, издевался над Маланкой Гутырей под Уманью! Ты…

— Что ты сказал?! — вдруг выкрикнул Гутыря, словно пораженный громом. — Ты, Шмель, назвал имя Маланки Гутыри из села под Уманью?..

— Да, Устим, — удивленно ответил тот. — Нам с Рябчиковым дали приют две молодицы, Марина и Маланка… А потом, когда мы ушли, ворвались немцы и подожгли хату Марины. Мы увидели пожар уже издалека. Рябчиков не пустил меня поквитаться с поджигателями.

Мукагов весь дрожал, кулаки его сжимались. Как он ненавидел сейчас и этого рыжего Гейдена, и толстомордого Броера.

— Так ты был у моей сестры? — горячо спросил Гутыря. — Чего ж ты молчал как рыба?..

— А откуда я знал, что ты Гутыря? — спросил Шмель. — Ты же до нашего прихода уже был законспирирован, как выдающаяся в минно-подрывных операциях особа. Тут сам аллах кабардинский, ингушский и чеченский вместе с осетинским Иисусом не разберутся, кто есть кто на самом деле.

— Это правда, — согласился Устим. — Ну а как она, Маланка-то?

— Я ей век буду благодарен, эта женщина — воплощение преданности и душевности, — горячо ответил Шмель, и все поняли: никакого сомнения в правдивости этих слов не может быть. — А этих к стенке! За муки и слезы матерей!.. Не будем же мы возиться с таким «ценным грузом».

— Не надо горячиться, Шмель, — остерег Рубен. — Мы еще не говорили с командиром.

На улице командиры обоих отрядов стояли в окружении партизан и крестьян. Связной из миргородского партизанского отряда, тоже оказавшийся тут, передал Опенкину от имени секретаря Полтавского обкома партии приглашение прибыть с группой партизан на совещание. Опенкин догадывался, что главным вопросом совещания будет объединение отрядов на время оборонительных боев против карателей. Этого требовала обстановка: выпал снег, и небольшими отрядами стало трудно маневрировать, не оставляя следов.

— Поедем, Устим? — обратился Иван к Гутыре. — Пленные останутся пока что в отряде. Ждите нас, товарищи! — поднял он руку, а потом ловко вскочил на коня, которого подвел местный партизан.

Гутыря, Мукагов и еще несколько бойцов тоже были на конях. Еще минута — и всадники галопом помчались мимо старого Успенского собора, над которым каркало воронье, всполошенное недавними взрывами и стрельбой.

Арина Кирилловна вернулась с женой начальника заставы капитана Тулина. Маргарита Григорьевна была одета в теплое пальто с серым воротником, укутана большим темным с яркими цветами платком. Лицо ее исхудало, а глаза глубоко запали и смотрели, словно из глубокого колодца, печально и потухше. Где и делись те живые огоньки, открытая ласковая улыбка, так знакомая всем с заставы…

Первым Маргарита Григорьевна узнала Колотуху и бросилась к нему в объятия, не скрывая слез.

— Наконец-то! — вырвалось у нее.

— Успокойтесь, Маргарита Григорьевна.

— И ты тут? — заморгала длинными густыми ресницами Маргарита Григорьевна, увидев Андрея.

Тот машинально снял шапку. Женщина обхватила голову Андрея.

— Как ты вырос за эти месяцы! Как возмужал, раздался в плечах.

— На этой войне с узкими плечами долго не протянешь, — философским тоном ответил Андрей. — А вам привет от Леси!

— Леся осталась там, — поспешил сообщить Колотуха, указав рукой на восток. — Хотя собиралась сюда с нами.

— Родные мои! — готова была обнять целый свет Тулина. — Собиралась сюда? Вот я задам этой Лесе! — погрозила она, словно было это в мирное время и дочка не послушалась мать, надев не то платье, которое она советовала. — Я ей… Хорошо, что она там. И много вас с пятой заставы?

— Четверо, — грустно доложил старшина Колотуха. — Терентий Живица погиб в Бессарабии под немецким танком, Ваня Оленев без руки остался в тылу у врага, а лейтенант Василий Рябчиков погиб недалеко от Харькова, когда прорывались из окружения. Раненого политрука Майборского вывезли в тыл. А тех, кто полег на берегу Прута вместе с нашим капитаном Тулиным Павлом Германовичем… — Старшина Колотуха будто делал перекличку бойцов своей заставы и сам содрогнулся от того, сколько пограничников уже нету в живых. — Но, Маргарита Григорьевна — продолжил он, справившись с волнением, — наш отряд так и называется «ЗСТ-5». Может, и не очень громко, зато справедливо.

— Я знаю, что Павел погиб, — заплакала Маргарита Григорьевна. — Считайте и меня бойцом нашей заставы! Я с вами. И не думайте перечить. Я умею стрелять, ездить верхом. Старшина! Максим! — умоляюще взглянула она на Колотуху. — Меня уже вызвали в комендатуру в Гадяч. Комендант отпустил лишь потому, что предложил на них работать. Но об этом потом. Кто у вас командир?

— Опенкин. Но он поехал на встречу с командирами отрядов, а комиссар у нас Артур. Да что там думать? Двух фрицев с собой берем, а вас разве оставим? Не будет этого. Вы с нами! — решительно отрубил старшина Колотуха.