Александр Шмаков - Каменный пояс, 1977

• Название: Каменный пояс, 1977
• Автор: Александр Шмаков
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1977

Литературно-художественный и общественно-политический сборник подготовили Курганская, Оренбургская и Челябинская писательские организации. Включает повести, рассказы, очерки, статьи, раскрывающие тему современности.

---

Хаустов смолк, а потом откровенно признался:

— Стихи-то, Анна Алексеевна, тоже, как Маркса, понимать надо…

На щеках Анюты обозначились ямочки. Она добродушно рассмеялась.

— Некрасовский стих весь на ладони.

— А может, в кулаке зажат, — Хаустов потянулся к кувшину, налил квасу, с наслаждением выпил и заботливо спросил:

— Ну что надо? Помочь чем?

— Спасибо, Валентин Иванович. Пока ничего не нужно.

Они долго сидели и непринужденно обменивались мыслями о своих товарищах по работе. Незаметно для себя Валентин Иванович начал рассказывать ей о Владимире Ильиче.

— Видел его, когда в Уфу приезжал. Но только я тогда совсем парнишка был. Слушал, что говорят, а многое не понимал. Собрались мы у Крохмаля. Якутов посмелее был, спрашивает: «А кто он, этот приезжий марксист?» — «Автор книги «Развитие капитализма в России», — пояснил Крохмаль. Мы с Иваном переглянулись: такой книги не читали…

— И Надежда Константиновна была? — перебила Хаустова Анюта.

— Да. Конечно. Она, казалось, все видела и примечала. Потом-то я узнал. Это жена — Надежда Константиновна. — Хаустов сделал паузу.

Хотелось правдивее передать свои впечатления.

— Говорил вроде бы о вещах очень серьезных, а все понятно… А потом пошла самая простая беседа. Ульянов спросил у Якутова, — не страшно, мол, будет бороться? Иван сказал: «Нам с Натальей никакая ссылка не страшна, нигде не пропадем. Руки везде прокормят». А Ленин ответил, дескать, руки-то рабочего везде прокормят. Но важно, очень важно о главной цели помнить, понимать ее… ведь новый мир надлежит построить!..

Потом Хаустов вспомнил, как жадно слушали кружковцы, когда он читал последний номер «Искры».

— Аж глаза сверкали. — И тут же доверительно сказал, что Лидия Ивановна обеспокоена, в Саратов прибыл транспорт с нелегальной литературой, и они не знают, кого послать. Нужен надежный человек. Валентин Иванович выразительно провел рукой ниже подбородка:

— Во-о как нужна нелегалка…

— А почему не поехать бы вам, Валентин Иванович?

Хаустов замялся.

— У меня тут дела, голова кругом пошла — не поймешь, что к чему.

В последние дни Анюта все чаще упрямо себе твердила: «Решай. Пора же!» И вот сейчас, слушая Хаустова, еще больше разволновалась.

— Валентин Иванович, за хорошую жизнь и свободу надо бороться каждый день, каждый час. Невыносимо сидеть дома. А сознавать это еще тяжелее…

Она хотела быть равной Герасиму во всем. Это было для нее теперь самое главное. Ее идеал — Вера Павловна из романа Чернышевского.

Лицо Анюты раскраснелось. Она сказала убежденно. Она верила в свои слова.

— Я съезжу. Я была в Саратове с Герасимом, знаю город, — с мольбой в голосе говорила Анюта. — Есть знакомые…

— Нет, нет! — вырвалось у Хаустова. Он уже ругал себя за «длинный язык».

— Я съезжу, — повторила она и так взглянула, что сказать уж нечего было Хаустову.

Где-то над рекой загремел раскатом гром. Вдоль улицы пронеслись хвосты бурой пыли. Проснулась дочурка.

Анюта подбежала к кроватке, взяла Галочку на руки, прижала к себе.

— Тебе нельзя, Анна Алексеевна. У тебя малышка.

— С Галочкой я и поеду. Меньше подозрений.

— Ох, и задала ты мне задачку, — покачал головой Хаустов, — на все четыре действия задачку!

Над Белой гремела гроза. Анюта крепче к сердцу прижимала дочурку, целуя ее в пухленькие щечки.

5

Владимир Ильич наклонился, протянул руку, пристально посмотрел на Герасима. Надежда Константиновна, стоявшая рядом, представила его:

— Азиат. Агент «Искры», помнишь, я рассказывала…

Припомнил, как писал Организационному комитету по созыву съезда, чтобы крупнейший рабочий район страны — Урал был представлен достойным искровцем. И только настойчивое требование, отправленное Надюшей в Самару, помогло: в списках участвующих появилась Уфа…

— Делегат Урала, — приветливо, с мягкой картавинкой сказал Ленин. — Из Уфы. Знакомый и милый город. — Он прикоснулся к плечу Азиата. — Дважды бывал в Уфе. Рассказывайте…

— Прежде всего, вам низкий поклон от Хаустова.

— От Хаустова? — Владимир Ильич прищурил узковатые глаза и посмотрел на Крупскую. — Запамятовал… — Он ладонью коснулся большого лба.

Герасиму стало неловко.

— Слушали вас с Якутовым…

Ленин всем туловищем подался вперед.

— С Якутовым! — повторил он и вопросительно посмотрел на жену. Лицо его сделалось огорчительным. Надежда Константиновна слегка улыбнулась:

— «Пульверизацией» Маркса хотел заняться. Брал у меня «Капитал» прочитать, чтобы популяризировать в своем кружке, а потом вернул книгу и признался — ничего не понял, не дорос до Маркса…

— Ну, как же, помню, помню! — радостно произнес Ленин. Он рассмеялся.

— Хаустов! Такой тихий молодой человек?

— Да, да! — выдохнул Азиат.

— Припомнил, Надюша, отлично припомнил. За спину Якутова все прятался. — Владимир Ильич резко повернул голову, доверчиво наклонился к собеседнику.

— Ну, как они чувствуют себя? Я об уфимцах самого отличного мнения. Здоровые и сильные люди, не так ли?

Азиат, благодарный Крупской за такую выручку, успел отметить, что Надежда Константиновна, в скромном своем платье с накинутой на плечи клетчатой кофточкой, напоминала учительницу Кадомцеву и располагала своей обыденностью. И Ленин, под стать жене, тоже был одет просто, по-домашнему, в темно-синюю косоворотку навыпуск. Она придавала его коренастой фигуре подчеркнутый «российский вид» и так не вязалась сейчас с чинным укладом швейцарского быта и с первой встречей, которую Азиат представлял совсем иной.

Герасим почувствовал себя раскованнее, свободнее.

Ответил с улыбкой:

— Уфимцы зло сделают, не каются, Владимир Ильич, добро сделают, не хвалятся. У дела стоят, руками жизнь ворочают. Измечтавшиеся люди о революции… о свободе.

— Сверхпохвально! Я за такую мечту.

— Главное, учатся в воскресных школах…

— У нас должны быть свои Бебели. Лучших рабочих обязательно вводите в комитеты РСДРП.

— А мы так и делаем, Хаустов связан с комитетом, много учится, а Якутов…

— Что с ним?

— Удалось скрыться. У нас ведь аресты были. Теперь где-то в Сибири…

Ленин задумался.

— Хороший и надежный товарищ!

Он чуть коснулся руки Надежды Константиновны.

Крупская согласно кивнула. Поправила гладкие волосы, аккуратно причесанные и собранные на затылке узлом.

— Такие на каторгу, на смерть пойдут! Он, кажется, так и сказал тогда, а? Много ли таких на Урале? В Сибири, России? — Ленин вскинул руку. — А кружки? Как работают кружки?

— Читаем «Искру», распространяем ее среди надежных товарищей, беседуем…

— Так, так! — подбодрил Владимир Ильич.

— Пропагандистские кружки действуют на заводах Миньяра, Усть-Катава, Белорецка.

— Не замыкайтесь на работе этих кружков. Нет ничего порочнее такой практики.

— Зачем же! Комитет организовал издание нелегальной литературы. Выпускаем газету «Уфимский листок». Вышло три номера. Только в Уфе напечатали и распространили сотни первомайских прокламаций. Они отосланы на заводы Златоустовский…

— Златоуст! — особенно мягко поспешил сказать Владимир Ильич. — Не бывал в городе… проезжал. Но наслышан о нем. Родич по матери жил там, врачевал рабочих… Да и детство матери моей связано с этим городом…

— Наши рудокопы прозвали Златоуст божьим урыльником, — сказал Азиат.

— Божьим урыльником, — рассмеялся Ленин.

И сразу же подтянулся.

— Простите, — он попросил подробнее рассказать о рабочих кружках. Владимир Ильич придавал огромное значение их деятельности и убежденно проговорил:

— Главная сила революционного движения в организованности рабочих на заводах, и только в ней! Каждый завод должен быть нашей крепостью.

Он стал торопливо излагать ближайшие и самые неотложные задачи.

Ленин то закладывал обе руки за поясок, то опускал в карманы брюк. Движения эти словно подчеркивали в нем избыток энергии.

Таким на всю жизнь и запомнился Мишеневу Ленин и тот домик, обнесенный палисадничком, где впервые увидел он Владимира Ильича.

Грушевые деревья протягивали через изгородь свои корявые и душистые ветки, все домики-близнецы на этой спокойной улице Сешерона были не высокие, запрятанные в зелени. Здесь, в рабочем предместье Женевы, Владимир Ильич мог свободно встречаться с делегатами, слушать их и рассказывать об обстановке в редакции «Искры», о своих спорах с Плехановым.

Все, что он говорил, было нужно, а самое главное — необходимо в работе, являлось школой. И слушать его было приятно, интересно, все покоряло в Ленине.