Дмитрий Политов - Ниже ада

• Название: Ниже ада
• Автор: Дмитрий Политов
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-53094-6

Сталинский СССР не погиб окончательно. Корни Сверхдержавы не вырваны до сих пор. У нас под ногами, по ту сторону лабиринтов московского метро, скрывается тайный Город, построенный еще в начале пятидесятых и отрезанный от поверхности после убийства Берии. Здесь продолжаются сверхсекретные исследования боевой «красной магии», начатые еще при Сталине. Здесь в самом разгаре борьба за власть между «старыми кадрами» МГБ и молодыми «волками», рвущимися наверх. Попав сюда, привыкай к любой чертовщине, распрощайся с надеждой, не верь, не бойся, не проси — потому что восстать из ада можно лишь ценой собственной жизни…

Книга также издавалась под названием «Круг доступа ограничен».

---

Айше Рефатовна неуверенно улыбалась, вытирая осторожно маленьким кружевным платочком слезы. Всплеснув вдруг руками, она вскочила и скрылась на кухне, бормоча на ходу, что, мол, надо промокнуть непременно пятно на скатерти, а то потом не отстираешь, и придется пустить на тряпки вполне еще хорошую вещь.

Андрюха оборвал свой шизоидный монолог на полуслове и повернулся ко мне:

— Видал?! — Я молча кивнул в ответ. — Во, а ты говоришь! — сказал он с непонятным удовлетворением. — Точно тебе говорю — они здесь все с приветом! — Он многозначительно повертел пальцем у виска. — Хотя странно, — задумался Подрывник, — чегой-то она так на твое имя отреагировала? — Я беспомощно пожал плечами. — Ладно, — великодушно произнес Андрюха, — ща все узнаем!

Глава 4

— Понимаете, Андрей Владимирович, — тихо говорила Айше Рефатовна, теребя машинально в руках все тот же маленький платочек, — я ужасно испугалась, когда услышала, что ваш, — она на мгновение запнулась, — друг носит эту фамилию. Вы у нас здесь, — слово было произнесено с определенной интонацией, мне пока непонятной, — человек новый — не все знаете, а между тем…

— Что «между тем»? — жадно спросил Подрывник.

— А между тем… Да, впрочем, лучше я покажу, — женщина поднялась из-за стола и подошла к серванту. Негромко скрипнула дверца, и из-за плеча Айше Рефатовны я увидел стопки каких-то бумаг, пакетов и альбомов. Вскоре на свет божий была извлечена картонная папка донельзя официального вида — с многочисленными штампами, резолюциями, выполненными разноцветными чернилами, и прочими бюрократическими атрибутами. Андрей предупредительно отодвинул чашечки и вазочки в сторону и завернул скатерть. Женщина поблагодарила его слабым кивком и аккуратно положила папку на некогда полированную, а сейчас поцарапанную столешницу. Она взялась за краешек папки, и я с удивлением обнаружил, что руки ее дрожат. Мой друг, видимо, тоже обратил на это внимание и негромко сказал:

— Позвольте мне, Айше Рефатовна?

Женщина смущенно улыбнулась и с заметным облегчением ответила:

— Да, Андрей Владимирович, пожалуй, так будет лучше. — Она села на свой стул, положив руки на колени, и отвернулась к окну.

Подрывник аккуратно раскрыл папку. Я передвинул свой стул поближе к нему, чтобы также видеть находившееся внутри. Уже первый лист заставил нас недоуменно переглянуться: «МГБ СССР» — эта «шапка» со зловещей некогда аббревиатурой наводила на смутные пока еще размышления.

— Кстати, Айше Рефатовна, — спохватился Андрей, — я же вам принес кое-что. Давайте я сейчас все отдам, а потом уже нырну, так сказать, в ваш архив — а то вдруг забуду? — Наша хозяйка очень мило покраснела и робко кивнула. Подрывник прошел к брошенному рюкзаку и, втихомолку ругаясь, принялся воевать с ремешками и веревками. Я же бегло просматривал верхний документ, не желая его переворачивать, чтобы не опережать Андрюху. В общем-то ничего особо интересного там не было — стандартная бумага, говорящая о том, что подполковник МГБ Айвазов Рефат Маметович скончался от «острой сердечной недостаточности» 11 февраля 1955 года. Но вот подпись! Взгляд мой буквально прикипел к бледно-фиолетовым машинописным буковкам — полковник МГБ Макаров А. М.!!!

— Все страньше и страньше, — прошептал я.

— У тебя, оказывается, полный тезка из этого, гм, не шибко веселого ведомства или, может быть, родственник? — спросил Андрей, начиная выкладывать из рюкзака на стол картонные пачки с чаем, пакеты с сахаром, упаковки лекарств. — Повезло тебе!

— А почему в пятьдесят пятом году еще МГБ, а не КГБ? — я заметил нестыковку.

— А что такое КГБ? — удивилась Айше Рефатовна, отрываясь от производимой ревизии врученных ей Подрывником подарков.

— Как что? — на этот раз уже удивились мы. — Комитет государственной безопасности, разумеется!

— И когда появилось это название? — заинтересовалась Айше Рефатовна.

— По-моему, в пятьдесят пятом, — задумался Андрей, — или пятьдесят третьем? Сразу после смерти Сталина? — Он посмотрел на меня с надеждой: — Ты не помнишь?

— В марте пятьдесят четвертого, — машинально ответил я. Меня сейчас гораздо больше занимал тот факт, что красивый росчерк подписи был весьма знаком — где-то я его уже видел. Но вот где? Ладно — это пока не самое главное. Мы с Андрюхой бережно отложили в сторону «похоронку» и принялись за изучение остальных бумаг.

— Здесь про это ничего не знали! — растерянно сказала Айше Рефатовна. — Дело в том, что связь с «Большой землей» прервалась летом пятьдесят третьего года. После этого руководство завода, да что там говорить — население всего города охватила паника. Прошел год, но связь не восстановилась! Стало понятно, что Родина нас забыла и нужно как-то налаживать жизнь. Вот тогда этот Макаров и стал настойчиво пробиваться к власти! Мой отец ему мешал! К тому же у Макарова были и личные причины расправиться с отцом! Полковник давно положил глаз на мою маму, Эльмиру Нуриевну — она была редкостной красавицей…

— Хм… Летом пятьдесят третьего… Это как раз после ареста Берии, — задумчиво сказал я, продолжая перекладывать, бегло просматривая, пожелтевшие листочки.

В папке находились копии официальных служебных записок, написанных подполковником Айвазовым на имя генерал-лейтенанта МГБ Н. С. Сазыкина. Текст в них разнился, но смысл сводился к одному: Айвазов докладывал, что полковник Макаров постоянно срывает работу предприятия, проверку готовой продукции военпредами и препятствует проведению «литерных» мероприятий.

Также в папке лежали копии доносов, написанных Макаровым на Айвазова. В них отец Айше обвинялся в ведении антисоветской пропаганды среди работников завода.

— Айше Рефатовна, ваш отец работал в структуре МГБ, как же он оказался на заводе? — спросил Андрюха.

— Мой отец был одним из кураторов проекта, — ответила Айше, — не знаю, можно ли сейчас об этом говорить… Хотя… Какая теперь разница… Город умирает, завод продолжает работать по инерции, кому сейчас нужны все эти тайны? Так вот, — продолжила женщина, — в окрестностях города есть рудник, где добывают минерал, на основе которого на заводе делают боеприпасы с отравляющими веществами!

— Оп-паньки! — Подрывник даже присвистнул, — ну и дела! А мне Степа говорил, что завод штампует керосиновые примусы и лампы!

— Да, сейчас часть производства, причем его самая мелкая часть, действительно переориентирована на нужды города! — кивнула Айше. — Когда прекратилась связь с «Большой землей», прекратился и подвоз топлива для электростанции! Весь наличный запас мазута пошел на обеспечение электроэнергией завода! А в город электричество теперь вообще не подается! Вот и приходится готовить пищу на примусах и освещать дома керосинками и самодельными свечами!

— С мазутом значит напряженка, а с керосином нет? — удивился Подрывник.

— Андрюха, ты думай, что говоришь! — вмешался я. — Я сам на ТЭЦ работаю и представляю, сколько мазута сгорает в топках котлов! Сотни тонн в год! Если здесь есть хранилища, то, какими бы вместительными они ни были, за шестьдесят лет баки должны полностью опустеть! И это при условиях строжайшей экономии! А керосина для бытовых нужд достаточно иметь один стандартный бак! Хватит очень надолго! Меня больше интересует, что это за минерал такой, раз из него боевые ОВ делают?

Наша хозяйка замялась, но, видимо решившись, тихо сказала:

— Я не знаю точно, что он из себя представляет, но однажды… словом, я видела у отца в документах фотографии с испытаний снарядов, заряженных отравой, произведенной из этого минерала. Поверьте, это страшно! Там, на снимках, были животные — собаки и овцы… Так они просто превращались в лужу! Да, да! Такое ощущение, что у них исчезали кости, и они становились… даже не могу правильно это объяснить! — Айше прижала ладони к вискам и зажмурилась. Было заметно, что даже воспоминание об этих снимках повергает ее в панический ужас.

…Город. 1947 год.

— Я что-то не понимаю, товарищ старший лейтенант! Что значит: «по людям стрелять не буду»? — Смуглый подполковник в чистеньком, отутюженном кителе брезгливо смахнул платком несколько хлопьев пыли, что посмели осесть на его рукаве. — Вы что же, не знаете о речи Черчилля в Фултоне?! Или вы не в курсе о реакции Советского правительства на нее?! Ах, в курсе? Тогда какого черта ты мне морочишь голову, лейтенант?! Наши ученые куют оружие победы, а ты отказываешься его испытывать? Да и не люди это — фашисты!

— Та-а-а-варищ подполковник! — почти проблеял лейтенант. — Так ведь война закончилась…

— Для тебя, старшой, она не закончилась! Ты сейчас на передовом рубеже нашей обороны! — прорычал подполковник, недоумевая про себя, почему он продолжает уговаривать этого паникера, а просто не отстранит его от командования. Может быть, тому виной были четыре золотые нашивки за ранения на груди старшего лейтенанта. Но тут терпение подполковника все-таки лопнуло, и его голос сорвался на крик. — Выполняй приказ или… похоже, ты не понял, на какое ведомство нынче работаешь? Напомнить или применить, так сказать, другие формы убеждения… гуманист хренов?! — Рука подполковника решительно рубанула воздух, словно отточенный клинок, а лицо превратилось в хищную маску.