Карл Май - Сатана и Искариот. Части вторая (окончание) и третья

• Название: Сатана и Искариот. Части вторая (окончание) и третья
• Автор: Карл Май
• Издательство: Прибой
• Жанр: Приключения про индейцев
• Год: 1996
• ISBN: 5-7041-0049-X

В этом томе завершается история восстановления справедливости, в которой силы добра олицетворяют Виннету и Олд Шеттерхэнд, а силы зла — мошенники и стяжатели. Действие происходит в Африке и Северной Америке.

---

— Стало быть, ты готов успокоить мою совесть?

— Да. Ты ничего не упустил, ты не сделал ничего такого, что изменило бы ход событий.

— Благодарю тебя! А теперь, о шейх, расскажи нам, что тебе известно о смерти Отца двенадцати пальцев. Хорошие ли у них были отношения с коларази?

— А как же! Коларази был очень приветлив с этим молодым человеком. Видимо, это входило в его план; он хотел усыпить бдительность Отца двенадцати пальцев. Мы поставили лагерь в ущелье. Позавчера после вечерней молитвы они вдвоем вышли из лагеря и направились к месту, расположенному между пленными солдатами и лошадьми. Потом мы услышали выстрел, негромкий, скорее даже слабый. Такой звук издают крохотные чужеземные пистолеты с вращающимся барабаном; они заряжены шестью пулями, но у них только один ствол. Потом коларази вернулся в лагерь и рассказал мне, что его друг только что застрелился.

— Он привел какую-нибудь причину?

— Да. Он сказал, что его друг сделал это от тоски, уныния, пресыщенности.

— А вы замечали у него тоску?

— Нет. В те немногие дни, что он у нас провел, у него было постоянно веселое лицо, и он часто вызывал у нас смех своими шуточками.

— Но ведь это совсем не подходит тоскующему человеку!

— Коларази сказал нам, что его другу уже очень давно наскучила жизнь и он не раз пытался покончить с собой. Именно по этой причине коларази старался не спускать с него глаз.

— Дальше! Что вы сделали, услышав о мнимом самоубийстве?

— Я приказал зажечь факел из пальмовых волокон; потом мы отправились на то место, где лежал труп.

— А молодой человек был в самом деле мертв? Ты в этом убедился?

— Нет, потому что наша вера учит: прикоснувшийся к трупу становится нечистым. Если бы умерший был одним из наших, это было бы совсем другое дело; но он был чужестранцем. Так почему же мы должны были марать руки, прикасаясь к нему?

— Хм! Его похоронили?

— Да, это сделал коларази.

— И никто ему не помогал?

— Никто, и по той же причине. Да коларази никого и не просил об этом.

— Когда это случилось?

— Вчера. Когда вас привели ко мне, коларази как раз подошел. Он явился прямо от могилы; он не успел закопать ее и потом отправился доканчивать свое дело, когда мы развели вас по палаткам.

— Ты видел отверстие от пули?

— Да, смертельный металл вошел прямо в сердце. Ты что, считаешь подобные вещи важными, расспрашивая меня о них?

— Исключительно важными. Я должен немедленно отыскать могилу; прошу тебя пойти со мной.

Конечно, он согласился, но перед уходом сделал несколько необходимых распоряжений по лагерю. Крюгер-бей, Виннету и Эмери тоже пошли с нами. По пути я все расспрашивал шейха:

— Разве из твоих слов не вытекает, что ты не веришь в самоубийство?

— Конечно, не верю, потому что такой жизнерадостный человек, как Отец двенадцати пальцев, не мог убить себя. И потом, коларази — это такой человек, который способен на все. Он буквально охранял чужеземца, казалось, что юноша — его пленник.

Разговаривая, мы прошли почти все ущелье, пока наконец шейх не показал нам место, где находилась могила. Собственно говоря, о могиле как таковой не могло быть и речи: это была кучка камней, прикрывавшая труп. Мелтон выполнил свою работу спустя рукава. Мы разобрали кучку за несколько минут.

— Heavens![64] — вырвалось у Эмери, когда он увидел убитого. — Какое сходство!

— Уфф! — выпустил воздух Виннету, не добавив к этому восклицанию ни слова.

— Машалла! — ужаснулся господин ратей. — Да ведь это же тот человек, которого ты привез из Туниса!

— Ты находишь сходство между ними?

— Да, и очень большое, я сам бы в это не поверил, если бы не видел собственными глазами.

— И тем не менее именно сходство позволило этому человеку выполнить свой план! Надо внимательно осмотреть его одежду!

На своем веку я повидал многих мертвецов, но этот производил на меня особое впечатление, и не только вследствие обстоятельств, оборвавших его жизнь, но прежде всего — выражением мертвого лица. На нем застыла улыбка, такая мирная, такая, я бы сказал, блаженная, словно он спал, а счастливое сновидение ублажало его душу. В какой-то момент мне даже показалось, что он жив, я потрогал его руками, чтобы убедиться, что он действительно мертв.

В его карманах я ничего не обнаружил. Но, осматривая тело, я заметил повязку на левой руке.

— Что это такое? — спросил я шейха.

— У него было пулевое ранение. Мы окружили ваших кавалеристов очень быстро, коларази практически не сопротивлялся, и мы обошлись всего одним выстрелом. А пуля, как известно, дура — попала в чужеземца, который здесь вообще ни при чем, его просто заманили сюда. Пуля почти срезала ему первую фалангу большого пальца на левой руке, так что пришлось ее откромсать ножом.

— Ах, так! Я должен на это взглянуть.

Я размотал повязку, на которую пошел кусок головной накидки, и убедился, что кончика пальца нет. Ко мне приблизился Виннету, осмотрел рану и сказал:

— Теперь мой брат мог бы обнажить сердце!

Я так и сделал. Да, как раз там, где расположено сердце, виднелся след револьверной пули; она быстро и чисто сделала свою работу, потому что и рана и кожа вокруг нее были такими чистыми, будто тело отмывали. И на одежде не было заметно пятен крови.

Виннету приложил палец к тому месту, куда вошла пуля, несколько раз нажал на него, а потом сказал:

— Мой брат Чарли позволит мне изучить след пули?

— Конечно!

Я подвинулся. Он вытащил нож. Я, по правде говоря, побаиваюсь подобных операций, но все же вынужден был ему помочь. Я понял, о чем подумал Виннету; у меня промелькнула та же мысль. Вот мы столкнулись с самоубийством, но его можно было совершить только правой рукой, потому что раненой и перевязанной левой рукой юноша не мог бы выстрелить. Значит, надо было определить путь пули, чтобы выяснить, действительно ли выстрел был сделан правой рукой.

Виннету действовал как опытный и очень умелый хирург. Он орудовал своим длинным, прочным и с виду неуклюжим охотничьим ножом так осторожно и легко, как не удалось бы и дипломированному врачу с его тончайшим инструментарием. Конечно, работа шла медленно; только через полчаса мы узнали, какой путь прошла пуля в теле покойника. Она вошла сзади, в районе верхнего левого ребра. Следовательно, направленный несколько вниз выстрел невозможно было произвести правой рукой. Апач выпрямился и протянул нам пулю, сказав при этом:

— Убийство!

— Well! — согласился Эмери. — Этот парень — не самоубийца. Такое направление было бы у пули только в том случае, если бы стреляли левой рукой, а ею-то Малыш Хантер как раз и не мог воспользоваться.

— Значит, Мелтон — убийца! — заключил я. — У меня сразу возникло такое подозрение, а теперь появились и доказательства. Теперь надо непременно установить, кем был убитый. Давайте разуем его. Нам надо пересчитать пальцы у него на ногах!

Так и сделали. В самом деле, на каждой ноге у него было по шесть пальцев: вместо мизинца по два маленьких, но полностью сформированных пальчика, только на втором отсутствовал ноготь. Больше на теле мы ничего особенного не обнаружили — ни родимых пятен, ни каких-либо других отметин, которые могли бы пригодиться при определении личности.

Потом мы похоронили погибшего, сложив камни в форме креста, и тихо помолились за упокой души несчастного, расставшегося с миром без причастия.

Как только мы закончили похоронную церемонию, шейх настоял на очищении. Церемония эта состояла в том, что мы обтерли руки и лицо песком, а шейх вполголоса пробормотал какую-то короткую молитву. Потом сказал:

— Ну вот, теперь вы снова чисты, и никто не будет бояться прикоснуться к вам. Можно возвращаться в лагерь!

— Подожди немного! — попросил я. — Могила расположена на территории, принадлежащей аярам, верховным шейхом которых ты являешься. Можешь ли ты обещать, что это место будет почитаться вами и твои люди не обесчестят его?

— Клянусь Аллахом и Пророком его! Но почему ты так заботишься о могиле чужого тебе человека?

— Я предполагаю, что через некоторое время она еще раз может быть вскрыта. Вы же представляете себе, что здесь произошло?

— Да.

— Мы должны составить документ, который имел бы законную силу по ту сторону океана, в Америке. Ты, как шейх племени, которому принадлежат эти земли, должен будешь подписать его, мы — тоже, но как свидетели, а если свою подпись поставит господин ратей, то это все, что мы можем сделать в данных обстоятельствах. А теперь, Мубир бен Сафи, я прошу тебя ответить мне на один очень важный вопрос: где сейчас находятся вещи убитого?

— Его лошадь мы пустили в свой табун. Оружие взял себе коларази, но, когда сам он лежал связанным в палатке, я приказал принести это оружие мне. Я покажу его тебе, если захочешь — забирай его.