М. Борисов - Кратеры Бабакина

• Название: Кратеры Бабакина
• Автор: М. Борисов
• Издательство: Знание
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1982

В книге рассказывается о жизни и деятельности одного из видных инженеров-конструкторов, активного участника реализации советской программы изучения и освоения космического пространства, члена-корреспондента АН СССР Г. Н. Бабакина, чье имя навечно записано на картах поверхности Луны и Марса. Под руководством и при его участии были созданы прославившие советскую науку и технику космические станции для исследования Луны, Венеры и Марса, в том числе знаменитый луноход. Особенность и ценность книги в том, что она, во-первых, документальна, во-вторых, написана человеком, в течение ряда лет работавшим бок о бок с Г. Н. Бабакиным.

Книга предназначена для широкого круга читателей.

---

Георгий Николаевич объясняет Мстиславу Всеволодовичу не очень громко, чтобы не мешать работающим:

— Малонаправленная антенна имеет коэффициент усиления меньше, чем парабола, в несколько сот раз. Скорость передачи информации через нее всего 1 бит в секунду.

И вдруг в совершенно другой тональности, доверительно восклицает:

— Сейчас сориентируемся, перейдем на параболу, вот тогда посмотрим, какой пойдет сигнал!

Станция занимает в пространстве такое положение, что ее параболическая антенна с узкой, как игла, диаграммой излучения теперь смотрит на Землю — ромбик растет на глазах, становится огромным. Кажется, что он готов выскочить за обводы осциллографа. Оператор уменьшает амплитуду. Но реально-то она огромна! Скорость передачи поистине бесценной информации — никогда еще отсюда не было прямой передачи — резко возрастает.

— Порядок! — Бабакин не скрывает радости. — Вот это уровень!

Георгий Николаевич отходит к двери, украдкой закуривает сигарету и в образовавшуюся щель выпускает тонкой струйкой голубой дым.

— Пойдемте, Георгий Николаевич, на улицу. Отвлечемся. Подышим воздухом. Время еще есть. — Это Мстислав Всеволодович.

— Нет, я побуду здесь, посмотрю, что баллистики насчитают, — отвечает Бабакин. Да разве он может отлучиться сейчас хоть на минуту!

Он впитывает в себя все, что происходит вокруг, — голоса операторов, баллистиков, управленцев. Конечно, он и не подумает отсюда выйти, хотя даже один глоток свежего утреннего воздуха взбодрил бы его, уставшего неимоверно за эти дни. И ночи.

7 часов 25 минут. По радиокоманде включено бортовое программно-временное устройство. Теперь вмешиваться с Земли в дела борта нельзя — все сделает бортовая автоматика. Как там она?

Станция приближается к планете. До ее поверхности несколько сот километров… Телеметрия по-прежнему работает четко.

7 часов 34 минуты. Идет подготовка к разделению, программа предусматривает срыв ориентации станции… Так… Выполнено… Теперь параболическая антенна уже не смотрит на Землю. Ромбик исчез с экрана. Сейчас должен отделиться спускаемый аппарат… Отделился? Не отделился? Если отделился, то почему снова не появляется этот так нужный зеленый сигнал?

Неужели в этот раз не все учтено?

Да, такие мгновения укорачивают жизнь.

Сигнала от спускаемого аппарата нет. Ну что ж, хоть орбитальный отсек на этот раз выполнил задачу. Присутствующие собираются возле Келдыша и Бабакина, поздравляют их, друг друга — станция подошла к планете и впервые вела из ее района передачу научной информации.

Сердце отсчитывает секунды… пять… десять… пятнадцать… И вдруг:

— Есть сигнал! Есть сигнал!

Начал работать радиокомплекс спускаемого аппарата — теперь идет прямая передача характеристик венерианской атмосферы, измеряемых на участке снижения.

— Высота… давление… температура… — Информатор, прильнувший к микрофону системы громкой связи, взволнован, он и не старается скрыть это… — Высота… давление… температура…

И опять волнение. Проходят минуты, а давление и температура не изменяются. Почему?

— Завис он там, что ли? — Георгий Николаевич идет в комнату к телеметристам. — И ты со мной, — говорит он Константину Михайловичу, ответственному за участок спуска. — Непонятно, — на ходу раздумывает он. — Может, при большом давлении атмосферы вообще не нужен парашют? Как ты думаешь?

Через сутки после того, как спускаемый аппарат «Венеры-4» прорывался сквозь раскаленную толщу атмосферы Венеры к поверхности, в окрестностях планеты побывал американский автомат «Маринер-5». С расстояния более 4000 километров он исследовал верхние слои ее атмосферы.

После успешного завершения полета «Венеры-4», в конце которого спускаемый аппарат станции совершил снижение в атмосфере Венеры и впервые в мире провел прямые измерения ее характеристик, в репортажах об этом выдающемся эксперименте уже упоминался главный конструктор станции. Без имени и фамилии. Просто, главный конструктор. Именно с этого времени журналисты ведут свой отсчет знакомства и сотрудничества с Георгием Николаевичем, которое не прерывалось вплоть до его кончины.

Журналисты В. Губарев, Б. Коновалов, А. Смирнов, Г. Остроумов, Л. Нечаюк, В. Головачев, Г. Кудрявцева и другие побывали не раз в КБ, в Центре дальней космической связи, на КВЦ. Профессиональное мастерство, острый глаз, точные определения, умение разговорить собеседника не раз помогали им в своих публикациях достоверно выразить то или иное мнение главного конструктора по вопросам, связанным с создаваемой им техникой.

Эти интервью в какой-то степени раскрывают «кухню», в которой «варились» станции, и являются отображением мыслей, мнений, наконец, установок главного конструктора.

Первое интервью Бабакин дал буквально сразу же, через считанные часы после того, как стало ясно, что полет «Венеры-4» ввиду полученных данных стал общепризнанным научным достижением.

Тогда, в 1967 году, он сказал: «Успех космических полетов закладывается на Земле в процессе изготовления и последующих испытаний созданных аппаратов и сомнений не вызывает». И вот поэтому, добавил он, мы стремились провести на Земле максимально тяжелые разносторонние испытания «Венеры-4».

Ту же мысль о необходимости тщательных наземных испытаний он повторил и в другом интервью:

«Мы должны заранее знать, как поведет себя космический аппарат во время полета. Поэтому приходится здесь, на Земле, создавать эти условия, разумеется, как их представляет сегодня современная наука, и испытывать в них объект. Только тогда можно быть уверенным в его надежности…»

Более подробно о наземных испытаниях космических аппаратов он рассказал в «Неделе».

«Обычно в самом начале, — писал он, — испытывают корпус машины отдельно, без внутренней аппаратуры. Проверяют машину на нагрузки, которые будут при ее транспортировке, во время старта, при воздействии больших ускорений, при увеличении внутреннего и внешнего давления… Затем идет проверка всех систем на вибростенде. В вибрационных испытаниях проверяют полный дубль станции со всей ее аппаратурой. Его подвергают тем режимам вибрации, которые будут вызваны двигателем при выводе станции на орбиту Земли, при старте с орбиты, при коррекциях. Производят открытие солнечных батарей, антенных систем, проверяют работоспособность всех механизмов: выдержат ли они такую тряску? Эти испытания идут уже после проверки отдельно взятых механизмов — скажем, передатчика или приемника.

Нужно убедиться также, что станция выдержит все температурные режимы. В частности, аппараты, которые идут к Венере, проверяются и на космический холод, и на венерианскую жару, и на способность регулировать температуру в зависимости от меняющейся обстановки. Термопроверку проходит полный дубль, со всей аппаратурой.

Обязательно нужна и машина для так называемых огневых испытаний. Комплекс двигательной установки проверяют на огневых стендах. Испытания эти многократны, здесь может понадобиться не один дубль.

Иногда делается еще так называемая технологическая машина. Она нужна, когда разрабатывается совершенно новый комплекс аппаратуры — бортовой и наземной. Важно проверить, как стыкуются летный комплекс различных бортовых систем, исключено ли их взаимовлияние друг на друга…

Следует тщательно изучить и работу антенн. Для этого создается еще один макет… Он похож на машину только внешне, геометрически… Зато тут стоят настоящие антенны. Этот объект позволяет снять на специальных стендах диаграммы всех антенных систем.

Наконец, создается и машина, цель которой — проверить, как работают оптические датчики, не примут ли они какие-нибудь случайные блики. В датчики должны попадать только нужные лучи, как бы ни проворачивалась в полете машина, как бы ни падало солнце на ее сверкающие части… Если блики попадут в датчики, машина будет гоняться за ними, как собака за собственным хвостом…

Нужно было проверить вход в атмосферу аппарата (речь идет о спускаемом аппарате. — М. Б.) лобовой частью. Проверяли и другие варианты, когда аппарат выпустит парашют, находясь боком к вектору скорости, скажем, под 90 или 180 градусов. Аппарат крепили к самолету в сетях… Когда они открывались, аппарат оттуда вываливался в проверяемом положении.

Общий смысл всех предварительных наземных испытаний в том, чтобы не трогать саму летную машину. Ни в коем случае не дорабатывать ее, не улучшать, делать сразу такой, как надо».

Из рассказа Георгия Николаевича видно, насколько программа наземных отработок грандиозна как по масштабам, так и по номенклатуре. Вспомните, мы удивлялись огромному количеству станций, созданных КБ всего лишь за шесть лет. Но тогда мы перечислили лишь станции, которые, преодолев силы земного притяжения, вышли в космические дали. А для того чтобы полностью оценить вложенный коллективом КБ и его главным конструктором вклад, отдачу за эти годы, к тем пятнадцати станциям нужно приплюсовать еще не один десяток аппаратов, испытанных, но не полетевших.