Александр Филатов - Вариант "Дельта" (Маршрут в прошлое - 3)

• Название: Вариант "Дельта" (Маршрут в прошлое - 3)
• Автор: Александр Филатов
• Издательство: М.О. "Сенте"
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 2012

Вариант "Дельта" представляет собой заключительную (третью) часть трилогии А.В.Филатова "Маршрут в прошлое". Все три части трилогии объединены главными героями - учёным Фёдоровым и руководителем советской разведки (впоследствии - главой системы обеспечения безопасности государства) Шебуршиным. Объединяет три части и и Главная Идея, которую читатель, при желании, обнаружит сам.

Третья часть посвящена влиянию на организм человека и управлению его психикой с помощью упорядоченных колебаний звуковой частоты. Результаты таких воздействий (направленность, выраженность) определяются множеством факторов. В книге широко используется фактический материал, накопленный к моменту написания книги. Используя приём жизнеописания Андрея Черкасова, автору удаётся разоблачить сущность специально разрабатываемых на Западе в целях порабощения человека "музыкальных произведений". Им автор противопоставляет исконно народные мотивы, а также созданные на основе глубоких и систематических исследований лаборатории учёного Черкасова образцы таких искусственно созданных колебаний звуковых частот, которые призваны пробуждать в человеке его лучшие, высшие качества.

Глава, посвящённая Наташе Ветровой (будущей жене Черкасова) написана В.Н.Филатовой, супругой и соратницей автора.

Книга (как и вся трилогия) рассчитана на самую широкую читательскую аудиторию, но предназначена она тем, кто осознаёт нынешнее катастрофическое положение Русского Народа и Русской Цивилизации в целом, кто хотел бы их возрождения. Космополитам и "этастранцам" читать книгу не рекомендуется.

---

Так что, в этот раз ни упрёков Наталье, ни собраний лаборатории, ни домашних ссор и разбирательств не последовало. Наоборот, Андрей Васильевич сам представил дело так, будто это он вдруг решил изменить условия эксперимента и подвергнуть хроников „деструктивной“ группы новому воздействию. Наташа, отнюдь не полностью лишённая совести, поняла и расценила поступок мужа по-своему… Дома она была тише воды и ниже травы. А наутро, перед отъездом супругов на работу, Наташа сказала, что хотела бы сменить место работы и что якобы ей обещают место младшего научного сотрудника.

Результаты идей, родившихся у Андрея Черкасова в результате серьёзной ошибки Натальи, очень скоро привели к ошеломляющим результатам. Тут сразу надо отметить, что не стоит приписывать Наталье никаких заслуг: просто каждого исследователя, глубоко погрузившегося в свою работу, на новую идею может натолкнуть, включить её в сознании, любой, самый незначительный внешний фактор. Как сон Д.И.Менделеева привёл его к формулированию знаменитого периодического закона.

Уже через несколько недель, но после ухода из лаборатории № 11 Натальи, стало ясно, что так называемая „мусорная ДНК“ (составляющая чуть ли не 99% всей дезоксирибонуклеиновой кислоты в организме) – это нечто вроде биомолекулярного компьютера, что внешние воздействия акустических частот вызывают разнообразные, но определённым образом направленные изменения, что с помощью звуковых воздействий возможно… непосредственно повлиять на наследственное вещество, и что целый ряд таких изменений этого вещества может стать необратимым. В общем, уже первые результаты исследований в этом новом направлении вели лабораторию № 11 к серьёзному открытию, а не просто к ряду изобретений. Так что, к явному удовлетворению Е.Н.Петрова, теперь уже генерал-майора, профессор Черкасов самостоятельно пришёл к соображению о недопустимости открытых публикаций вплоть до завершения работы над смутно виднеющимся, но уже различимым открытием.

У Андрея Васильевича в связи с новейшими данными исследований возник ещё целый ряд мыслей, которыми он не смел поделиться ни с кем – слишком уж они противоречили всем принципам научных исследований, включая принцип Оккама. Ведь даже из довольно специфических исследований лаборатории на уровне нуклеиновых кислот выходило, что этот пресловутый „наследственный аппарат“ не только не вмещает, не способен вместить во всех своих „генах“ информации, достаточной, для передачи потомкам всех необходимых сведений о структуре, строении органов и систем и всего организма в целом, для задачи им всем программ  их функционирования… Нет, к тому же ещё выходило, что этот „наследственный аппарат“ – нечто вроде приёмо-передатчика, который связывает „биомолекулярный компьютер“ „мусорной ДНК“ организма… с каким-то грандиозным и невидимым внешним миром. И очень похоже, что такого рода связь осуществляется с тем, что можно назвать „информационно-биологическим полем“.

К таким неортодоксальным мыслям пришёл Андрей Васильевич Черкасов. Поделиться ими он ни с кем в лаборатории и во всём институте не смел. Но отчего-то, видимо – совершенно случайно (но читатель-то знает, почему!) Петров подкинул Черкасову весьма подходящую ко всем таким его мыслям информацию: дал почитать результаты совершенно закрытых работ восьмидесятых годов профессора А.Н.Меделяновского из института патологической физиологии АМН СССР. Работы эти имели прямое отношение к „биополю“ и к тем „паранормальным способностям“, которыми обладала, в частности, Е.Д.Давиташвили, более известная как Джуна.

Как бы то ни было, но все такого рода новые исследования и необычные идеи значительно сгладили для Андрея Васильевича ту горечь, которую он испытал в связи с вынужденным уходом Наташи из его лаборатории. Этот уход и последовавшее засекречивание работ лаборатории № 11 (с невозможностью говорить о работе дома) привели ко всё большему отдалению супругов Черкасовых. Поначалу это сглаживалось той помощью, которую Андрей оказывал Наталье в её квалификационной работе на соискание учёной степени кандидата биологических наук. Да, сглаживало, но не отменяло…

Чем всё это кончилось, читателю известно. Однако, известно лишь с фактической стороны. Для лаборатории же это оказалось катастрофой: она осталась, по существу, без руководителя. Нет, Андрей Черкасов не пропускал рабочих дней, оставался всё тем же аккуратным и точным исследователем, но его исследовательский дух, его воля были сломлены. Черкасовым и его сотрудниками был собран и продолжал набираться огромный фактический материал. Но его интерпретация, но новые идеи, но обобщение и выводы… Всё это оставляло желать гораздо лучшего. Как это ни покажется парадоксальным, но именно преданность сотрудников лаборатории своему шефу, любовь и бережное отношение к нему стали одной из причин творческого застоя. Да, в лаборатории было собрано много толковых, одарённых и весьма инициативных работников. Однако никто из них, щадя и оберегая завлаба, не осмеливался предложить свои идеи шефу. Всем было известно, что произошло между Черкасовым и его женой. Не было никого, кто не осуждал бы Наталью и не сочувствовал бы Андрею Васильевичу, и все видели, в каком состоянии он находится.

Разумеется, и куратором лаборатории № 11 Петровым, и его руководством по Комитету госбезопасности принимались меры к выводу Черкасова из состояния депрессии и душевной растерянности. Побывал завлаб и на институтской медкомиссии, и на курорте. С точки зрения физического и психического здоровья Черкасов вернулся к норме примерно через семь месяцев. Но творческий дух, исчезнувший в названное тяжёлое время, так и не возвращался. В отличие от того тяжкого этапа жизни, когда Андрей утратил и всех своих родных, и научного покровителя, здесь, в Москве рядом с ним не оказалось ни его верного друга Ивана, ни кого-либо другого, кто оказался бы способным вывести чрезмерно чувствительного учёного из состояния душевной апатии и творческого застоя. Вот тогда-то в недрах ведомства, призванного обеспечивать внешнюю и внутреннюю безопасность страны в мирное время, и появились документы, которые мы представили читателю в самом начале этой книги.

________________

В институте МБП - 3. Прорыв.

Двадцать четвёртого августа две тысячи седьмого года профессор Черкасов позвонил из своей лаборатории генералу Петрову:

– Евгений Никифорович, есть ли у вас время со мной поговорить?

– Конечно, Андрей Васильевич! Подходите… скажем, минуток через пятнадцать. Годится?

– Спасибо. Буду! – ответил Черкасов, глянув на висевшие над входной дверью часы.

________________

Совсем недавно, по завершении работы в архивах он был внезапно вызван на площадь Дзержинского. Там, вопреки его предположениям, ему в считанные секунды выдали пропуск. Оформлен он был почему-то в виде красной книжицы и с фотокарточкой. Но в те минуты Андрей не обратил на это совершенно никакого внимания. Но если бы обратил, то у него появилась бы масса вопросов. И первыми среди них были бы: „Как это так? Какой такой я сотрудник КГБ? Что же, получается – без меня меня женили?!“ А произошло это нелепое событие по причине двух совпавших случайностей – внезапной инфекционной болезни его давнего институтского куратора Петрова и смерти тёщи того лейтенанта, который должен был дать Черкасову от имени генерала Петрова все подобающие случаю предложения и разъяснения. Так что, в общем-то, всё верно: Черкасова приняли в штат конторы без его ведома, хотя он и знал (уже в течение последних пары лет), в чьём ведении находится его лаборатория, и каким именно „представителем“ является Е.Н.Петров.

А здесь, в „предбаннике“ ведомства на площади Дзержинского он настолько волновался, что даже не заглянул вовнутрь книжечки, расписываясь в её получении. Да, честно говоря, и времени не было: похоже, здесь всё было расписано не только по часам, но и по минутам. Едва Черкасов успел расписаться, как предупредительный, вежливый прапорщик уже пригласил следовать за ним, „чтобы не ошибиться дверью“. А за дверью довольно просторного кабинета его ждали целых три генерала – два генерал-майора и сидящий сбоку генерал-полковник. Причём, одним из генерал-майоров был давнишний знакомый Андрея Васильевича Евгений Никифорович Петров… Другой, самый старший по званию, очень походил на Фёдорова, знакомого Черкасову по Академии Наук …

Вот тогда-то всё и разъяснилось. Тогда же Черкасову рассказали, что кроме него ещё шесть человек руководили похожими лабораториями и все шесть зашли в тупик, что лишь в „лаборатории № 11“ были достигнуты результаты, внушающие оптимизм. Наконец, Андрею было сказано, что именно его давняя заинтересованность в возможности воздействия на моральные качества человека, что его страстное желание найти способ безвозвратно пробуждать в людях Честь и Совесть как раз и являются тем, чего хотели бы достичь собравшиеся в этом кабинете руководители „конторы“.