Джордж Шаллер - Год под знаком гориллы

• Название: Год под знаком гориллы
• Автор: Джордж Шаллер
• Издательство: Мысль
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1971

Известный американский ученый Джордж Шаллер почти два года провел в Восточной и Центральной Африке. Вместе с женой он наблюдал жизнь и поведение горилл. Эти обезьяны обитают в определенных географических зонах. Живому описанию этих зон, их природе, геологическому строению, рельефу посвящены многие страницы книги. Автор увлекательно рассказывает о различных африканских племенах, которые ему встретились во время путешествий.

---

Нам несколько раз встречались хитроумные ловушки, установленные батва для ловли лесных свиней. Они устраиваются так: сгибают молоденькое дерево и привязывают к его вершине петлю из лыка. Петлю закрепляют на земле клином, вогнанным в расщепленную палку. И палка и петля находятся в небольшой ямке, и все это замаскировано опавшими листьями. Ступив в яму, свинья задевает палку, клин вылетает и освобождает петлю. Деревце резко распрямляется, и петля затягивается на ноге животного. Такой же механизм применяется и в так называемых опадных ловушках, только там на ничего не подозревающее животное обрушивается тяжелое бревно и придавливает его к земле.

Оступаясь, скользя мы спустились в долину и попали в другой мир. На нижних склонах горы и в самой долине было мало высоких деревьев. Все заполнила буйная масса кустов, лиан и высоких трав. Батва прорубали дорогу сквозь заросли своими мачете, по временам мы просто ползли в нескольких футах над землей по сплошной колеблющейся массе растительности. В нас впивались шипы, ноги путались в лианах. Встречались заросли древовидных папоротников с черными стволами и плюмажами ваий, грациозно развевающихся на их верхушке. Здесь, в зарослях, освещение было призрачно-зеленое, словно мы находились под водой. Стволы папоротников покрыты колючками. Часто спотыкаясь, мы машинально хватались за эти стволы, чтобы удержаться на ногах. Повсюду сновали лесные тараканы. Вся атмосфера была какой-то первобытной, палеозойской, как в те далекие времена, когда на земле царили древовидные папоротники и амфибии. Небольшие ручейки пробивались почти по всем ложбинам, мы жадно пили из них и освежали водой разгоряченные лица.

Мы продолжали путь то спускаясь, то поднимаясь. Батва по-прежнему шли впереди, а мы с Доком старались от них не отставать. У батва с природой какое-то особое взаимопонимание, они как бы часть окружающего их леса. Иногда они останавливались, чтобы разглядеть следы свиньи, еле заметные в гниющей листве; или вдруг втыкали конец копья в землю, а затем принимались копать ее руками, извлекали клубень дикого растения и прятали в мешок. Однажды в подлеске что-то зашуршало, и оба батва, окаменев, застыли с поднятыми копьями, готовые к удару, но животное исчезло, так и не показавшись. Батва рассказали нам, что однажды несколько банту, вооруженных копьями, отправились в лес охотиться на свиней. Заросли зашевелились, и они метнули копья, думая, что там свинья. Но это оказалась горилла, самец-одиночка. В свалке горилла укусила одного банту за ягодицы. Батва с восторгом изображали, как он потом пытался сесть, но тут же подскакивал от боли и хватался рукой за укушенное место.

Батва любили дразнить банту, я полагаю, потому, что последние относились к ним с пренебрежением. В нашем лагере банту не желали есть вместе с пигмеями или спать в одной хижине и при всякой возможности старались командовать ими. Несмотря на это, батва оставались простодушно веселыми, жизнерадостными, в отличие от всегда угрюмых банту, с которыми нам приходилось иметь дело. Может быть, трудная, но свободная жизнь охотников вырабатывает легкий, вольный характер, который теряют привязанные к одному месту земледельцы.

Две женщины и дети из народа банту отдыхают около банановой рощи. Одной из женщин девочка бреет голову

Один банту рассказал мне, что во время охоты на горилл обезьяны перехватывают копья на лету и мечут их обратно в нападающих. Когда я спросил об этом Бичуму, он улыбнулся и ответил: «Это сказки. Мы рассказываем такие сказки хуту, и они нам верят. Гориллы боятся человека. Они лают, рычат и убегают».

В горной гилее редко встречаются дикие животные. Многие звери ведут ночной образ жизни и вообще пугливы. Хотя я часто слышал шум, производимый свиньями, убегающими при моем появлении, я ни разу не видел их. Слоны встречаются в западной части леса, но почему-то ни один из них не показался вблизи лагеря. Однажды мы видели группу лоэстовских мартышек (Автор встретил в горном лесу небольшую группу лоэстовских бородатых мартышек (Cercopithecus l'hoesti Sclater 1899) с длинной и густой темно-серой шерстью, с бурым участком на спине, со светло-серыми кудрявыми волосами на щеках, покрывающими также уши, с белыми подбородком и горлом.), кормившихся в зарослях. Эти полуназемные обезьяны ярко окрашены: у них черное тело, рыжевато-коричневая спина, белая бахрома на щеках и подбородке. Словно большие кошки, они бросились прочь по колеблющемуся пологу лиан.

Другие виды обезьян в этой местности, видимо, предпочитают опушки леса, а не его дебри. Нам встречались голуболицые мартышки, которых потом мы видели на горе Чабериму, и краснохвостые мартышки (В горной лесной гилее Шаллер видел представителей еще двух видов мартышек. Это были голуболицые (Cercopithecus cephus Linnaeus 1758), иначе муйдо, и краснохвостые белоносые мартышки (Cercopithecus ascanius Audebert 1799).) — бойкие маленькие создания с белым пятном на носу и переливчатым красно-рыжим хвостом. Самыми ярко окрашенными из обезьян были черно-белые гверецы (Черно-белые гверецы представлены несколькими видами в Западной, Центральной и Восточной Африке. В данном случае речь, по-видимому, идет о белохвостом гвереце мбеге (Colobus guereza caudatus Thomas 1885).). Небольшими компаниями, от трех до пятнадцати животных в каждой, они сидели на деревьях, объедая почки, цветы и листья. Когда я к ним приближался, самцы иногда поворачивали в мою сторону черные мордочки и раскрывали рты, издавая губами чмокающие звуки. Потом они убегали, причем длинная белая шерсть, окаймляющая их бока и хвост, развевалась по воздуху, как плащ.

Даже птицы здесь были незаметны. Многие из них сидели неподвижно среди ветвей высоко на деревьях и, только попадая в яркий свет, мелькали темным силуэтом. Изредка шлемоносная птица-носорог перелетала, шелестя крыльями, с дерева на дерево, издавая громкий, гнусавый крик: «кво-кво». Я искал гнезда птиц-носорогов, но так и не нашел. Самка обычно откладывает яйца в дупле, высоко над землей. Самец приносит в клюве комочки земли, смоченные слюной, и самка строит себе тюрьму, замазывая отверстие в дупле изнутри до тех пор, пока не останется только узкая щелка. Она сидит в дупле почти четыре месяца, линяя, высиживая яйца и выращивая птенцов до тех пор, пока они не смогут сами летать. Все это время самец кормит ее плодами, которые заботливо приносит в зобе к отверстию гнезда и отрыгивает для нее.

Однажды я заметил маленькое, похожее на змею создание, извивавшееся на земле у моих ног. Мне вспомнилось, как мальчиком я пытался ловить ящериц и в руках у меня оставался только судорожно извивающийся хвост, а само животное убегало. К моему большому удивлению, то, что я поймал, оказалось не ящерицей и не змеей, а земляным червем ярко-синего цвета. Это был самый яркий и сильный червяк, которого мне когда-либо приходилось видеть. Хотелось его сохранить, но спирт его обесцветил, и в банке осталась лишь дряблая розовая масса.

Следы горилл здесь встречались гораздо реже, чем в Кабаре. Попадались кучи кожуры от листьев древовидного папоротника, которую обезьяны обдирали, чтобы добраться до нежной сердцевины, и оголенные лианы с объеденной корой и листьями. В отличие от района вулкана Вирунга, в этой части леса не было ни бамбука, ни дикого сельдерея, и животные питались другими растениями. Всего мы собрали двадцать семь разных растений, употребляемых гориллами в пищу. Девять из них гориллы ели и в районе вулканов Вирунга.

Большинство найденных гнезд были старые, только сломанные, засохшие ветки свидетельствовали о том, что там отдыхали обезьяны. Некоторые гнезда были прямо на земле, другие — в нескольких футах от нее на кустарнике и кронах молодых деревцев. Некоторые гориллы устроили платформы на ветвях больших, деревьев, на высоте сорока пяти футов от земли, располагаясь там, как на дозорных вышках. В этом лесу я нашел 179 гнезд и около половины их было на деревьях.

Ни в первый, ни на второй день гориллы нам не попадались, но на третий мы услышали крик по другую сторону долины. Мы беззвучно подкрались и увидели животных на противоположном откосе, примерно в пятидесяти ярдах от нас. Батва нервничали, переговаривались между собой, и, в конце концов, я отослал их обратно к стоянке. Гориллы нас еще не заметили. Великолепный самец с серебристой спиной лежал среди лиан. Он неторопливо захватывал горсть растений, обрывал несколько листиков большим и указательным пальцами, запихивал в рот и лениво жевал. Солнце блестело на его обнаженной груди. Три самки и подросток кормились, временами исчезая в кустах, и только колебание ветвей выдавало их передвижение. Одна из самок забралась на дерево, футов на двадцать от земли, и села в развилке ветвей. Она притянула ко рту лиану и объела с нее листья. Потом, перехватываясь руками, соскользнула со ствола дерева и улеглась спать на боку, положив голову на сгиб руки. Около четырех часов я наблюдал, как обезьяны кормятся и отдыхают. Наконец они скрылись из виду. Пока я тихонько взбирался по откосу, стараясь не вспугнуть горилл, над моей головой раздалось шипение, похожее на змеиное. Я вздрогнул. Сверкая ярко-алыми крыльями, взлетел черноклювый турако, птица величиной с ворону, и затем, треща, как белка, запрыгал по ветке.