Елена Коровина - Великие загадки мира искусства. 100 историй о шедеврах мирового искусства

• Название: Великие загадки мира искусства. 100 историй о шедеврах мирового искусства
• Автор: Елена Коровина
• Жанр: Искусство и Дизайн
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-227-02478-7

На страницах этой книги вас ждет множество любопытных фактов о создании и «жизненном» пути величайших творений человечества. Вы узнаете главную загадку мира: какова миссия Большого египетского сфинкса? Как и почему отец-композитор оперетты Флоримон Эрве закончил свои дни в сумасшедшем доме? Как удалось Нелл Гвин, нищенке с лондонских улиц, стать примой театра «Друри-Лейн» и любовницей самого короля Карла II? Почему современники Тициана обвиняли его в убийстве? Как и по какой причине радиоспектакль по пьесе Герберта Уэллса напугал всю Америку? И много-много других загадок и поразительных явлений мира искусства, которые по сей день заставляют ученых, писателей, искусствоведов размышлять, спорить, предлагать свои версии.

---

«Сюда, мессир!» Паж распахнул в стене замка тяжелую, обитую медными полосками дверь. Арчимбольдо шагнул внутрь, но дверь вдруг зловеще заскрежетала и захлопнулась. Художника обступила тьма. Он что – пленник?! Арчимбольдо поднял руку: та уперлась в низкий каменный потолок, осклизлый от влаги и грязи. Видно, он в тайном подземелье королевского замка… Но кто посмел заточить в подземелье известнейшего художника Европы – Джузеппе Арчимбольдо, любимца всесильного императора Рудольфа II?!

Глаза художника, привыкающие к темноте, различили вдали слабый свет. Осторожно ступая, Арчимбольдо побрел вперед. Коридор круто повернул, и ошарашенный узник увидел прикрученный к стене факел. За ним вдали – другой и третий. Факелы словно заманивали в глубь подземелья. Идти – не идти? Но не стоять же здесь, эдак и замерзнуть можно. Художник побрел вперед. Подземный ход сделал крутой поворот и вывел к каменной лестнице. Ступени уперлись в приоткрытую кованую дверь. Художник толкнул ее плечом и замер на пороге.

Перед ним был вовсе не мрачный каземат, а небольшая, но вполне светлая комнатка с оконцами поверху. В центре стояли стол, стул и… мольберт с натянутым холстом. Джузеппе кинулся к нему, как утопающий к спасительному кругу. На столе разложены кисти и краски. У стены на лавке в бадьях цветы – те самые, что он рисует на своих картинах. Что за черт?! Выходит, кто-то похитил художника, чтобы заставить его рисовать? Арчимбольдо повернулся к мольберту. Как же он не заметил сразу? К холсту была приколота записка: «Пока не напишешь прекрасную Йошку в виде нимфы, отсюда не выйдешь!»

Да кому понадобилось таким идиотским способом заказывать портрет дочки дворцового садовника?! Ведь если о похищении узнает Рудольф, любому, даже самому высокопоставленному поклоннику «прекрасной Йошки» несдобровать! Впрочем, любовь творит и не такие безумства. Уж он, Джузеппе, знает об этом не понаслышке – сам был влюблен по уши.

Это случилось 12 лет назад – в 1574 году. Джузеппе был тогда в расцвете сил и неравнодушен к женскому полу. Юная Каролина, дочь мелкого судейского чиновника, вскружила ему голову. Девушка и впрямь была хороша: щеки – как розы, губы – алые гвоздики, глаза цвета васильков, а волосы – золотистые пряди льна. Хоть сейчас пиши портрет. Арчимбольдо и написал. Отец Каролины пришел в восторг – лучший императорский художник рисует его дочь. Девушка же от портрета как-то скисла: «Неужели у меня вместо волос – пакля, а вместо груди – два кочана красной капусты?»

Джузеппе тогда отшутился, заплатил судейскому папаше 200 флоринов отступного и взял Каролинку в домоправительницы. Накупил платьев, чепцов, драгоценностей. А когда вечером вошел в ее спальню, грезя о жарких любовных ласках, случилось странное… Он дотронулся до теплой девичьей груди, а почувствовал упругую крепость кочана капусты, провел рукой по шелковистому податливому телу, а там – охапка цветов. Да и волосы Каролинки действительно показались паклей на ощупь. У Джузеппе голова пошла кругом, к горлу подкатил ком тошноты. Жуть какая-то, мистика, колдовство! Неужто в погоне за метаморфозами он разложил бедную Каролинку на цветовые составляющие?! Заменил живую девушку на поддельную растительность и теперь воспринимает как клумбу или огородную грядку? Неужто он разрушил единство человеческого Целого?..

В ту ночь Арчимбольдо так и не притронулся к Каролинке. Правда, потом дело поправилось. Но еще долго Джузеппе помнил дьявольское ощущение, кошмарную трансмутацию: живая девушка превращалась в бездушную охапку овощей и цветов…

Впрочем, сейчас об этом нечего вспоминать. Больше Каролина ему не позировала, зато родила прелестного сына Бенедетто. Арчимбольдо добился от императора разрешения признать ребенка. Рудольф, и сам умелец по женской части, только гоготнул и подписал бумагу. Еще бы не подписать – он тоже прижил шестерых незаконных детей. И с кем? С дочкой аптекаря – Марией де ла Страда. Двор дивится: аптекарша и император?! Но Рудольф только захихикал: «Хочу – сплю с аптекаршей, хочу – с садовницей!»

Однако сейчас не до чужих проблем. Самому бы выйти живым из этого заточения! Художник начал торопливо смешивать краски. С портретом Йошки он управится быстро: розы – на щеки, сливы – на темные глаза, смородинка – на родинку у виска. Кисть привычно скользила по холсту, выписывая округлости лепестков. Арчимбольдо работал, не замечая времени. Опустился на стул и… заснул. Проснулся от какого-то скрипа. Оказалось, пока спал, принесли еду: хлеб и воду. Ну точно – узник!

Есть он не стал, а принялся заканчивать работу. Когда последним взмахом кисти проставил подпись, перед глазами уже все плыло. Выпил воды и провалился в темноту.

Очнулся от тряски. Его куда-то тащили. Хотел вырваться, но сил не хватило. Рядом кто-то захихикал – противненько, но знакомо. И Арчимбольдо вновь погрузился в темноту.

Очнулся он дома на Златой улице. Над ним со свечкой в руке (значит, уже ночь) склонилось испуганное лицо Каролины. «Почему ты так кричишь, Джузеппе? Ты проспал два дня. Тебя принесла стража, говорят, упал в обморок на рыночной площади». Джузеппе отвернулся к стене. Выходит, страшное подземелье ему просто приснилось. Да и портрет «нимфы Йошки» по чьему-то тайному приказу он тоже писал во сне. Но тут дверь распахнулась, и тоненький одиннадцатилетний Бенедетто бросился к отцу: «Где ты был два дня, папа?» Арчимбольдо обнял сына и перевел укоризненный взгляд на Каролину: «А ты говоришь, я два дня спал дома!» Каролина смутилась: «Так велели сказать стражники, что принесли тебя час назад. И ты тоже так считай. Это высочайшее повеление».

Художник откинулся на подушки. Высочайшее повеление… Какой же он осел! Сам ведь недавно видел, как император Рудольф выходил, отряхиваясь, из темной аллеи сада. А минут через пять оттуда выскочила розовощекая Йошка и дала стрекача. Только такой наивный дурень, как он, Джузеппе, мог не понять, что произошло в этой уединенной аллее! А хихиканье, которое он слышал, когда стража грузила его, обессиленного, на носилки, – разве оно не показалось знакомым Арчимбольдо? Конечно, это же был Рудольф!

Однако хороша шуточка – запихнуть его в зловещее подземелье, чтобы тайно получить портрет?! И почему тайно? Наверное, потому, что, если о новой любовнице проведает Мария де ла Страда, беды не миновать. Недаром придворные шепчутся, что Мария хоть и незаконная спутница императорской жизни, но поколачивает Рудольфа похлеще законной супруги. Да и сам Рудольф хорош – его шутки над придворными давно приобрели садистский характер. Правда, по отношению к Арчимбольдо император жестокостью никогда не отличался. Но все имеет свое начало… Вот и случилось подземелье. Только что будет в конце – настоящая тюрьма, пытки под веселое хихиканье? Предупреждал же императорский лекарь – наследственная душевная болезнь Рудольфа прогрессирует…

«Каролина, – тихо сказал художник, – завтра же начинай собираться. По семейным делам мне нужно съездить в родной Милан». – «Мы вернемся в Прагу?» – взволнованно спросила Каролина. «Всем говори: да. Но сама знай: нет. Никогда!»

Родной город встретил блудного художника неласково. Но неунывающий Арчимбольдо бодро взялся за кисть: как только миланцы увидят его необыкновенную живопись, от заказчиков отбоя не станет. Но вышло иначе. Уже через пару недель к художнику пожаловал местный аббат Игнаций Поцци. Он долго рассматривал начатые работы и наконец процедил: «Император может позволить себе свободомыслие, но мы нет. Вот это что?» Палец аббата уперся в почти законченный диптих «Адам» и «Ева».

«Это наши святые прародители! – объяснил Арчимбольдо. – Мы все вышли из них, поэтому я и нарисовал их тела, состоящие из множества еще не родившихся детей. Это философская аллегория!» Аббат скривился: «Это ересь! Коверканье человеческого обличья. А ведь оно дано нам по образу и подобию Божьему!»

«Все мы – творения Его! – выпалил Арчимбольдо. – Я хочу создать «метаморфозный» портрет Христа. Ведь если признать, что все сущее на земле – Его творение, значит, Он состоит из всего: из добрых и злых людей, красавцев и уродов, из цветов и фруктов, домов и деревьев, солнца и луны, небес и бездны». И тогда аббат не сдержался. «Это кощунство! – завопил он. – Тебя отлучат от церкви и проклянут настоящие художники! Ты совершаешь преступление!»

После разговора с аббатом Арчимбольдо долго бродил по Милану. Какой недобрый и холодный город, не то что Злата Прага! Ночью у художника начался озноб, потом дикие боли. Врачи сказали: это камни в почках. Между приступами художник думал: раз не суждено написать Христа, может, написать портрет своей болезни? Камни в почках – какие они? Теперь он весь, кажется, состоит из этих камней…

Через месяц начался бред. В беспамятстве Джузеппе звал старых мастеров – Леонардо, Рафаэля и Боттичелли – и пытался оправдаться перед ними: «Я не хотел расчленять человека на составные части! Я только искал новые пути в живописи!»