Геннадий Семенихин - Лунный вариант

• Название: Лунный вариант
• Автор: Геннадий Семенихин
• Издательство: Военное издательство Министерства обороны СССР
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 1968

Ни в качестве дублера, ни в качестве командира корабля старший лейтенант Алексей Горелов не был включен на очередной космический полет. Он шел по дорожкам погруженного в сон городка и думал о том, что путь к звездам начинается с этих дорожек. Он знал, что его час придет…

Так заканчивается роман Геннадия Семенихина «Космонавты живут на земле». В романе «Лунный вариант» читатель снова встретится с главным героем произведения офицером Алексеем Гореловым, его товарищами Владимиром Костровым, Андреем Субботиным, Женей Светловой, узнает, как коллектив космонавтов, возглавляемый генералом Мочаловым, готовился к сложному старту — первому облету Луны, как выполнил, задание Алексей Горелов.

Много места в романе уделено личной жизни героев.

---

Лидия оставила работу в школе и уехала с ним в далекие степи, в маленький, хорошо благоустроенный городок. На первых порах она радовалась и кафельной ванне, и просторной кухне с удобными нишами, и новой мебели, предоставленной в рассрочку, — низким фигурным креслам, шкафчикам, секретерам, дорогому приемнику на красивой подставке. В магазинах, продовольственном и промтоварном, было все, что требуется.

И люди, окружавшие их, с которыми ежедневно она встречалась, были добрыми и вежливыми. Только о работе своей, о том самом главном, ради чего жили они в этой далекой степи, они никогда не говорили.

Бакланов рано уходил из дому, а возвращался со службы поздними вечерами. В их доме эти вечера были такими светлыми и счастливыми, что пролетали совсем незаметно. Похорошевшая Лидия носилась по квартире, бурно проявляя радость. Голос ее, грудной, певучий, всегда высекал улыбку на усталом лице мужа. «Коленька, это же не квартира, а Эдем! — восклицала она. — А магазины, а библиотека, а скверик у Дома культуры! Если еще, как ты обещал, я со временем устроюсь на работу в школу, будет жизнь, о которой ни в сказке сказать, ни пером описать». — «Будет и работа в школе», — сдержанно улыбался он.

Потом Бакланова перевели в Степновск.

В большом авиационном городке нашлась для него интересная работа. Вскоре родилась Наташка и наполнила их квартиру веселым лепетом.

У Николая появились добрые друзья, охотники и рыболовы. С ними он не однажды уходил в заиртышскую пойму. Как-то в сырую осень Николай отбился на охоте от товарищей, провалился по пояс в холодную воду незнакомого болотца и поспешно стал их разыскивать, чтобы возвратиться домой. Неожиданно на косогоре увидел дикого козленка и наугад, не успев прицелиться, выстрелил. Как ему показалось, дробовой заряд просвистел в стороне. Перезаряжая на ходу ружье, Бакланов поспешил к козленку. Но тот, навострив уши, отпрянул. Николай ускорил шаги, потом бросился за ним. Козленок как-то очень тяжело и медленно уходил от своего преследователя. Видя, что расстояние быстро сокращается, Николай не стал тратить последний заряд. На его глазах козленок споткнулся о корягу, упал и больше не стал подниматься. Он только смотрел на подбегающего охотника желтым, полным ужаса глазом. «Все-таки я его задел, — азартно подумал Бакланов, — кажется, зверек что надо. На добрый шашлык хватит». Он остановился над своей жертвой, опустился на одно колено. Козленок лежал на боку, и глаз его медленно тускнел. В желтом зрачке не было теперь ни ужаса, ни отчаяния, он смотрел на Бакланова с какой-то почти человечьей апатией, словно козленок хотел сказать: я так устал, что не сделаю больше ни шага. Бакланов нагнулся и поднял агонизирующего зверька за мягкий шиворот. Несмотря на большие размеры, был козленок удивительно легким. «Кожа да кости, — подумал охот-пик, — вот тебе и шашлык!» И удивленно застыл. Весь правый бок его был голым, кровоточил ранами. Можно было подумать, козленка заживо свежевали. Лишь в трех-четырех местах торчали жалкие островки шерсти. От козленка шел неприятный запах гниющего мяса. Бакланов в раздумье провел рукой по голому боку козленка, покрытому незаживающими язвами. «И что за зверь этак его разделал? Брать или не брать такой трофей? — Остановился Николай и тотчас представил, как будут измываться однополчане, завидев в его руках облезлого козленка. — Да ну его к черту!»

Однажды под утро Бакланов проснулся от смутного тонкого звона в ушах и адской головной боли. Во рту было сухо. Рассвет уже вползал в комнату, но знакомые предметы двоились в глазах. Страшная слабость разливалась по телу, сковывала руки и ноги. «Козленок… — подумал старший лейтенант. — Как же я не вспомнил об этом сразу? Он же безумно похож на тех кроликов, свинок, овец и телят, которых я видел на плакатах, где они были представлены как разносчики страшной смертельной болезни, которую редко, но приносили из-за кордона. Значит, и этот козленок за сотни километров пришел в заиртышскую пойму, чтобы встретиться со мной». В комнате все светлело, и светлело, а боль, раскалывающая виски, становилась невыносимой. «Еще можно уберечься от смерти, — холодея, размышлял Бакланов, — надо только немедленно, сейчас же заявить о своем предположении». Стараясь преодолеть разрастающуюся слабость, он позвал плохо повинующимся голосом:

— Лидочка! Лида!

Она спала с Наташкой в соседней комнате, но спала чутким сном матери и тотчас же встала, подошла к его двери, ласково спросила:

— Чего тебе, Коленька?

Николай привстал в постели, стараясь упереться локтями в подушку, но они подогнулись, и он тяжело упал.

— Лидочка, — прошептал он сипло, — пожалуйста, не впускай ко мне Наташку. И сама тоже не подходи. И скорее вызови из санчасти врача Карлина.

Через час в машине «скорой помощи» Бакланова отправили в одну из городских больниц. Лидии не сказали, что с ним, и она едва только рассвело, покормила Наташку, оставила ее на попечение соседки и умчалась в город. В больничном гардеробе ей сразу выдали халат и назвали номер палаты. Не обращая внимания на свободную кабину лифта, она стремительно взбежала на третий этаж. У палаты под номером девять два рослых санитара попытались преградить ей путь, но она бросилась к дверям, отчаянно закричала:

— Пустите!

И отступила. Дверь палаты распахнулась, навстречу ей вышел усталый человек с худым, из одних нервных мускулов лицом. На ходу снимая ненужную теперь хирургическую повязку, вялыми, все понимающими глазами оглядел поникшую Лидию. С болью отрывая от себя каждое слово, произнес:

— Я из тех, кто имеет неприятную особенность говорить правду сразу. Уже поздно, Лидия Степановна. Случившегося не поправить…

Николая Бакланова похоронили на ближайшем от Степновска кладбище.

В сухой сентябрьский день, когда никла уже к земле паутина бабьего лета, грустно играл гарнизонный духовой оркестр. А маленькая девочка в голубеньком пальтишке с капором цеплялась за черный подол плачущей женщины, ничего не понимая, спрашивала:

— Мама, а почему листья желтые-желтые? Они же были зеленые…

— Вот и все, Алексей Павлович, — горестно вздохнула Лидия Степановна. — Теперь вы знаете печальную повесть дней моих.

Лицо ее было скорее задумчивым, чем грустным. Горелов молчал. Ему трудно было найти такие слова, чтобы они не были фальшиво-утешительными и казенно-вежливыми. И как же он был рад, когда расторопная Наташа закричала на весь пустой вагон:

— Мамочка, дядя Алеша, мы уже подъезжаем!

21

Четыре года назад Лидия Степановна твердо сказала себе, что больше никогда никого не полюбит и скоротает жизнь вдвоем с Наташкой. Но отчего же даже наедине с собственной совестью не может она повторить этого сейчас? Что случилось с тобою, Лида? Отчего ты краснеешь от каждого брошенного на тебя Алексеем неосторожного взгляда и стыдливо опускаешь глаза? Отчего проснулась в тебе снова застенчивая пылкая девушка и тянется к счастью оттаявшее сердечко, давно не знающее ласки? За что ты полюбила его? Неужели за то, что этот парень с твердыми плечами и часто робеющим взглядом серых глаз в две минуты избавил тебя от пьяных ухаживаний Убийвовка? Или за то, что с такой распахнувшейся сердечностью играл он на сломанной детской флейте и пел глупую песенку про барбосика — красного носика у постели больной Наташки? А может, за то, что когда-то на горящей машине он решил во что бы то ни стало дотянуть до аэродрома и не прибегать к надежным услугам катапульты, потому что был под ним густонаселенный город?

Все это важно и значительно, конечно, но человека далеко не всегда любят за одни его положительные или даже героические поступки. А быстрый поворот головы и огоньки в глазах, заставляющие сильнее стучать сердце, а улыбка на доверчивых, по-детски припухлых губах, адресованная только тебе, и полные немого восхищения взгляды, и сильная рука, от прикосновения которой почему-то становится трудно дышать и хочется, чтобы себя не выдать, поскорее распрощаться, а через несколько секунд тосковать и желать новой встречи? Разве не все это слагает многоэтажное здание любви?..

Привокзальная площадь после тихого Степновска оглушает их голосами пешеходов, шумом проезжающих автомашин, ревом громкоговорителей, оповещающих о приходе и отходе поездов. Как огромные маяки, возвышаются над типичными для этих мест одноэтажными и двухэтажными домиками шестиэтажные здания новой постройки. Чистое ясное небо стоит над привокзальной площадью и улицами.

— Как же мы встретимся? — озабоченно спрашивает Горелов. — На этой площади мы рискуем потеряться.

— Я, право, не знаю, — поднимает на него синие глаза Лидия. — Может, послушаемся Наташку и встретимся в городском саду у клеток с хищниками. А? — и она вопросительно и покорно смотрит на Алексея. Светлые ее волосы, тронутые забиякой ветром, выбиваются из прически, нитями сверкают на белой шее.