Геннадий Семенихин - Лунный вариант

• Название: Лунный вариант
• Автор: Геннадий Семенихин
• Издательство: Военное издательство Министерства обороны СССР
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 1968

Ни в качестве дублера, ни в качестве командира корабля старший лейтенант Алексей Горелов не был включен на очередной космический полет. Он шел по дорожкам погруженного в сон городка и думал о том, что путь к звездам начинается с этих дорожек. Он знал, что его час придет…

Так заканчивается роман Геннадия Семенихина «Космонавты живут на земле». В романе «Лунный вариант» читатель снова встретится с главным героем произведения офицером Алексеем Гореловым, его товарищами Владимиром Костровым, Андреем Субботиным, Женей Светловой, узнает, как коллектив космонавтов, возглавляемый генералом Мочаловым, готовился к сложному старту — первому облету Луны, как выполнил, задание Алексей Горелов.

Много места в романе уделено личной жизни героев.

---

Капитан взмолился:

— Женька, да перестань ты меня рекламировать!

— Постойте, постойте! — перебил Рогов. — Назовите еще раз свою фамилию.

— Каменев. А что?

— Каменев? — Черные глаза Рогова расширились от удивления. — Уж не вы ли автор знаменитого прыжка с тридцати тысяч метров?

— Да, вроде бы… — неловко помялся капитан и сделал у пояса такое движение, будто хотел потуже затянуть несуществующий ремень. — Только почему же автор? Ну исполнитель — дело другое.

— Вам не нравится слово «автор»? — в свою очередь удивился Леня.

Каменев хмыкнул:

— А не люблю я эту модернизацию русского языка. Только и слышишь по радио, по телевидению, да и в газетах: автор гола, автор шайбы, автор заплыва, забега… какая чушь! Автор — это святое слово. Это Рафаэль, Куинджи, Чайковский, Лобачевский, Гоголь. А у нас сопливого мальчишку, который прорвется к чужим футбольным воротам и коленкой затолкнет мяч, важно именуют автором… Вздор!

— Однако вы интересно рассуждаете, — усмехнулся Леня.

Они оценивающе разглядывали друг друга. Один видел располневшего человека с залысинами и жидким зачесом; у него насмешливо вздрагивающие губы и умный пронизывающий взгляд. Другой же — спадающие на загорелый лоб густые каштановые волосы, продолговатые смелые глаза под прямыми стрелками бровей, прямой четкий нос и совсем-совсем по-мальчишески припухлые губы; открытый ворот армейской форменки обнажал крепкую грудь и сильные ключицы.

— О! — воскликнул Рогов. — Если вы тот самый Каменев, я с завтрашнего дня ваш покорный слуга.

— Но почему же не с сегодняшнего? — вступила в их разговор Женя. — Сегодня чудесный вечер, и мы бы прекрасно могли провести его втроем.

— Благодарю за внимание, Женечка, — вздохнул театрально Рогов, — но я весь еще в дорожной пыли. Спешу на дикий берег Иртыша.

— Будьте осторожны: Иртыш быстротечен. Рогов выразительно посмотрел на Светлову.

— Разве вы забыли. Женя, что я умею немножко плавать? Притом я не Ермак и на мне нет тяжелого панциря. Да и царя такого не было, чтобы мог мне этот панцирь подарить. Сейчас все больше короли да принцы.

Женя вспомнила, как в прошлом году всем отрядом отдыхали космонавты на берегу Черного моря и Леня удивлял их — бесстрашно бросался в пятибалльные волны и далеко заплывал.

— Нет, не забыла, — сказала она потеплевшим голосом.

— Значит, я освобождаю вас от напрасного беспокойства, — удаляясь, засмеялся Леня, и было слышно, как зашуршала сухая земля под его ногами.

— Все-таки вы на обратном пути нас не обходите! — кинула она в темноту.

— Постараюсь, — донеслось уже снизу.

При блеклом свете Женя не могла увидеть, как нахмурился и помрачнел Каменев, но она это поняла по скованности, появившейся в его голосе.

— Кто он тебе? — спросил Георгий.

— Так… старый знакомый.

— Только ли? — голос Каменева дрогнул от иронии, а Светловой вдруг стало радостно — она сознавала в эти минуты свою власть над обоими и право этой властью распоряжаться. Беззаботно расхохоталась, и так громко, что капитан с удивлением попятился:

— Чего это ты?

— Просто так. Настроение хорошее пришло.

— А ко мне вот плохое, — сознался Каменев. — Ты ведь ждала его приезда, Женька? Правда? Только не лукавь.

— Ну, допустим, ждала, — двазня, подтвердила она.

— Выходит, я здесь лишний. Только свидание вам расстроил. Не хочу играть в третьего лишнего. Уйду.

Каменев повернулся спиной и сделал шаг, но Женя цепко схватила его за плечи обеими руками.

— Постой, Жора. Чего насупился? — спросила она с издевательским смешком. — Разве ты мне отказываешь в праве иметь друзей?

— Он тебе не друг, — мрачно возразил Каменев, — я видел, какими он на тебя глазами смотрел.

Светлова вздохнула:

— Пожалуй, ты прав. Идем, я тебе все расскажу. Она взяла его под руку, шла рядом, заглядывала в лицо. Профиль Жориного подбородка внушал представление о твердости характера, но обиженно оттопыренные губы это представление тотчас рушили. — Слушай, Жора, — скороговоркой продолжала Женя, — не будь маленьким. Ты обязан понять. Леня Рогов — мой старый знакомый. Это правда. И если хочешь знать, мне чисто по-женски или просто по-человечески очень жаль его. Талантливый парепь, брошенный ветреной стервой…

— Талантливых парней, брошенных ветреными стервами, много, — язвительно прервал ее Каменев и широким взмахом руки разлохматил свои волосы так, что они упали на самые глаза. — Не можешь же ты жалеть их всех!

— Всех не могу, — согласилась Женя, — а его жалею, потому что по-своему он мне дорог. Если на то пошло, он меня давно уже любит и дважды пытался объясниться.

— А ты?

Она доверчиво посмотрела на своего школьного друга. Речной ветерок колыхнул ее короткие волосы. Женя, прижимая их, положила на затылок ладонь.

— Тебе признаюсь. Я не могла ему сказать ни да, ни нет. По-моему, настоящая любовь — это то, что невозможно планировать. А он, чудак, думает, что меня от ответа удерживает лишь ожидание космического старта.

— Так ему и надо, — быстро выдохнул Каменев. — Неужели, Женька, ты сможешь полюбить этого самодовольного дельфина? Ведь сразу ясно — этакий самоуверенный тон и покровительственный взгляд: мол, люди, я вас изучаю и наблюдаю, терпите.

— Жорка, ты сейчас злой, — остановила его Светлова, — злой и несправедливый. Я запрещаю тебе так говорить о Рогове.

— Ладно, не буду, — мягко усмехнулся Каменев, — удивляюсь лишь, как ты, собирающаяся в космос, не наберешься мужества сказать ему «нет».

— А если я наберусь мужества и скажу «да»?

— Женька! — шутливо прикрикнул на нее Георгий. — Ты уже давно не в десятом «б».

Она предостерегающе подняла руку:

— Молчи. Мне еще с тобою надо свести кое-какие счеты, — колко заметила Женя, — и выяснить некоторые подробности твоей биографии. До сих пор не могу понять, как ты стал парашютистом. Ну всему бы поверила: что ты инженер, археолог, бухгалтер, а вот тому, что ты парашютист… ей-богу, нет.

Каменев остановился и нерешительно притронулся к Жениной руке, чувствуя под пальцами ее тепло. Ему было сейчас удивительно радостно. «Она не должна связывать с ним свою жизнь, — горячо думал Каменев, — она еще такая юная. Зачем ей этот потрепанный жизнью человек?.. Но ты-то почему так близко к сердцу все это принял?» — осек он себя.

— Жора, ты молчишь, — весело сказала Светлова. — Ты не слишком внимателен к своей даме.

— Какая ты дама, ты всего-навсего моя одноклассница. А раз не успела выскочить замуж, то плюс к тому и легкомысленная девчонка еще.

— Ты этому рад?

— Тому, что ты легкомысленная девчонка?

— Нет, тому, что я еще не выскочила замуж?

— Еще бы! — горячо воскликнул Каменев и стыдливо умолк.

— Послушай, ты помнишь, как мы весною гурьбой уходили на Иртыш бросать камни? Сейчас под нами тоже Иртыш.

— Что же ты предлагаешь?

— Пойдем побросаем камни. Жора рассмеялся:

— Чего доброго, по ошибке в твоего знакомого угожу. А впрочем, пойдем!

Светлова вздохнула:

— Только вот с Леней опять встречаться придется.

— Ты этого не хочешь?

— Нет.

— Так в чем же дело? Все устраивается самым наилучшим образом. Он будет подниматься по лестнице, а мы спустимся с другой стороны по тропке. Пошли, я здесь все ходы-выходы знаю.

Они побежали вдоль цементного забора. Свет фонарей давно уже выпустил их из поля зрения.

— Давай руку, — позвал Жора, когда перелез через метровую стенку, но Женя отрицательно покачала головой:

— Пусти. Кому нужны в полночь эти светские манеры?

Правой рукой она оперлась о верх забора и легко перескочила через него, светлым пятном мелькнув в ночи. Потом деловито отряхнула с ладоней цементную пыль.

— Однако, — похвалил зачарованный Георгий.

— Что — однако?

— Ловко ты. Почти как Лариса Латынина.

— Что?! Ты бы меня в физзале на брусьях посмотрел.

— А хвастаться ты и после десятого «б» не разучилась.

— А ты? — насмешливо спросила Женя, и ее бывший одноклассник потупился.

— Женька, не будь инквизитором. Опять про тот случай? Про мост?

— Не могу забыть, как бежал ты тогда по берегу с моими босоножками в руках.

— Злопамятная…

Она уточнила:

— Не злопамятная, а памятливая. Как же ты стал парашютистом?

Каменев облокотился на стенку.

— Стоит ли? Честное слово, ничего романтического. Даже твой Рогов не сумел бы обыграть в очерке. Случайность, узаконенная диалектикой. Провалился в индустриальный институт по конкурсу. Под мамины и папины слезы пошел в армию на срочную службу. На распределительном пункте пожилой подполковник спросил: «В парашютнодесантные войска пойдешь?» Виски у него седые, а на груди синий значок с цифрой «пятьсот» на колечке. Я ему честно в ответ: «Что вы, товарищ подполковник! Я даже в реку с моста побоялся прыгнуть, а девчонка прыгнула. Куда мне в парашютисты! Совсем для десантника не подходящий материал». Он рассмеялся и говорит: «Мы и не из такого сырья десантников делали. Сам будешь потом благодарить». И знаешь, Женька, так мне стыд за тот случай щеки жег, что я уже на первом прыжке отличился. Был третьим на очереди. Двое оробели, инструктор отставить их приказал. А я сам в люк шагнул. И таким все нестрашным представилось…