Джей - О Милтоне Эриксоне

• Название: О Милтоне Эриксоне
• Автор: Джей
• Издательство: Независимая фирма “Класс”
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-86375-019-7

Знаменитость и ученик знаменитости, Джей Хейли рассказал все, что нужно знать о сути эриксоновского подхода. Биография “чародея из Феникса”, основные идеи, факты, афоризмы и даже сплетни и домыслы — какая без них легендарная личность?

Плюс интереснейшая статья о соотношении эриксоновской тера­пии и дзэн-буддизма, разбор великолепного демонстрационного наведения транса, еще одна статья о малоизвестных секретах ма­стерства Эриксона... Проведя с учителем семнадцать лет, Джей Хейли знает, что поведать читателю, и делает это блестяще.

Книга адресована всем, кто учит, лечит или по любым дру­гим причинам интересуется тем, как помочь ближнему. Она о человеке, которому это удавалось как никому другому.

---

Э.: Знаете, женщины — тоже люди. И слава Богу. Сейчас сде­лайте глубокий вдох и полностью проснитесь, чувствуя себя от­дохнувшей и свежей...

Хейли: А почему, ради всего святого, вы сейчас сказали: “Женщины — тоже люди”? В этом фильме иногда попадаются моменты, ставящие в тупик.

Эриксон: В этом месте многое вырезано.

Хейли: Но что подсказало вам, что для нее подойдет утверж­дение “Женщины — тоже люди”?

Эриксон: Фильм был не только порезан, но и неверно смон­тирован. Последовательность нарушена.

Хейли: Именно с ней, с последним субъектом?

Эриксон: Да. Последовательность неверна. И я этого не упо­мянул, потому что не помню всего. Я не могу объяснить пере­ходы в этом отрывке. Не могу ничего сказать о значимости про­исходящего, кроме того, что фильм был порезан и неверно смонтирован.

Хейли: О’кей.

(Для Эриксона типично вознаграждать субъектов, давая им полезные внушения. Иногда субъект намекает своим поведением на проблему, и Эриксон проводит терапевтическую интервен­цию незаметно для аудитории. Эриксон всегда помогал людям, просили ли они его об этом открыто или просто показывали ему проблему. На гипнотических демонстрациях Эриксон обычно да­вал субъектам полезные для них внушения и делал это так, что аудитория не узнавала ни о самой проблеме, ни о том, как он воздействовал на субъекта. Его последователи порой неверно по­нимают эту процедуру. Я помню, как один из его учеников, проводя демонстрацию перед большой аудиторией и желая по­мочь субъекту, попросил ее рассказать о своей проблеме. Жен­щину заставили открыться перед коллегами и незнакомыми людьми. Эриксон никогда так не работал. Вознаграждая субъек­тов за добровольное участие в демонстрации, он действовал не­прямо и бережно охранял тайну личной жизни. Когда для субъек­та проводились личные внушения, он одновременно помогал и тем, кто не просил его о помощи прямо.

Тем из нас, кто обучает терапевтов, часто приходится удерживать их от помощи людям, которые ее не просят. К Эриксону это никоим образом не относится. Не только потому, что он был доброжелательный и этичный человек, но и потому, что суждения его о том, когда нужно воздействовать на чело­века, а когда нет, были глубоки и проницательны. Дополни­тельный фактор, часто остававшийся за кадром,— общение с собой он понимал по-особому. Эриксон считал, что если субъект-доброволец показывает ему свою проблему, это не про­сто сообщение, а просьба о помощи. Как формулирует Грегори Бейтсон: “Каждое сообщение есть одновременно и отчет, и ко­манда ”. В этих ситуациях Эриксон воспринимал указание на проблему как команду или просьбу о разрешении обозначенной проблемы. Он и помогал, сохраняя при этом конфиденциаль­ность, так как работал с помощью метафор, и о том, что происходит, мог знать лишь субъект. Часто субъект узнавал о лечении только после появления результатов изменения.

Читатель может предположить, что реакция Эриксона на вопросы об этом субъекте указывает на что-то скрываемое. Вместо того чтобы ответить на вопрос, почему он подчеркнул “женскую тему” в данной индукции, он все упирает на сокраще­ния в фильме. Эриксон подчеркивал женственность этой гипно­тизируемой больше, чем у всех остальных. На вопрос он отвеча­ет: “Ну, женщины бывают разные — от мужеподобных до очень женственных. А поведение этой девушки было очень женствен­ным. Вот я это и подчеркиваю”. В действительности поведение этой женщины не выглядит женственным. На ней полумужской костюм, и она кажется значительно менее женственной, чем предыдущие субъекты. Даже если ее поведение и было очень жен­ственным, странно, что Эриксон это подчеркивает. Возможно следующее объяснение: Эриксон на основе поведения этой женщи­ны решил, что у нее потребность быть и чувствовать себя бо­лее женственной. И поэтому он упирает на то, что мужчина находит ее очень женственной. Это пример того, как он ис­пользует свое мужское начало в работе с клиентками. Посколь­ку Эриксон всегда скрывает проблему клиента, в данном случае он отрицает, что помогал женщине решить ее проблему. После создания тесных отношений с субъектом через подчеркивание ее женственности он затем как бы отступает, показывая ей свою привязанность к жене).

Э.: (продолжая) ...полной сил, и полностью проснитесь. (Она открывает глаза.) А сейчас ко мне на сцену выйдет самая краси­вая девушка. Вы не против, что я это говорю?

Субъект № 4: Нет.

Э.: Вы знаете, почему я это сказал?

Субъект № 4: Ваша жена?

Э.: Да, это моя жена. А у меня хороший вкус.

Эриксон: Итак, как она могла отреагировать на это заявление? Здесь не видно, как я рукой показал оператору на других субъектов, чтобы зрители могли их увидеть. Реакция этой де­вушки на слова “это моя жена” была иной. Потому что другие девушки в этот момент были в движении. Они реагировали на мои слова, обернувшись к Бетти. А эта девушка не обернулась. Я и она находились в замкнутом контексте. Моей жены в нем не было. Но для других Бетти была, и их головы повернулись. И я указал оператору заснять остальных субъектов, но из филь­ма этот момент вырезан.

Э.: И большое спасибо вам за помощь.

(В следующей части фильма Элизабет Эриксон демонстрирует самогипноз.)

Я не буду пытаться детально излагать свои соображения по поводу работы Эриксона, но, думаю, несколько общих замеча­ний будут уместны. Эриксон провел сотни подобных демонст­раций на семинарах и встречах врачей. В этой он уделял каждо­му субъекту лишь по несколько минут, но работал так, будто это были часы. Он продемонстрировал особый подход к каждо­му субъекту. Иногда он был сильным и решительным, а иногда мягким и ободряющим. Он возлагал ответственность на субъек­та и одновременно, сохраняя за ним ответственность, парадок­сально брал ответственность на себя. Со всеми субъектами он демонстрировал разные виды непроизвольного поведения, обычно используя каталепсию руки или закрывание глаз. Он работал с прямым внушением и с непрямым воздействием. Снова и снова, разными способами он внушал амнезию. То, как он использовал игру слов, мы здесь не подчеркивали, но это очевидно. Он часто показывал, что у слов много значений и что они меняют их в зависимости от интонации. Например, он мог сказать: “Вы не будете знать об этом” — так, что это значило: “Вы не будете возражать против этого”[5].

Его фразы, как правило, просчитаны, например, когда он говорит: “Вы сделаете это, разве нет?” Своим ученикам он объяснял, что когда субъектам предлагают что-то сделать, неко­торые из них думают: “Я не сделаю”. А здесь они не могут со­противляться, так как Эриксон уже забрал у них отрицание. Это наведение иллюстрирует как сложности парадокса в гипно­тических индукциях, так и постоянно присутствующую в сооб­щении многоуровневость.

Комментарии Эриксона о том, почему он сделал то, что сде­лал, как правило, межличностны и контекстуальны. Он часто подчеркивает, что обращается к социальному контексту, когда, на первый взгляд, беседует только с субъектом. Некоторые пос­ледователи Эриксона считают, что он не был межличностным в своих взглядах, а уделял основное внимание индивиду, и что я преувеличил его межличностность. Однако здесь он нередко об­ращает наше внимание на то, что его внушения направлены не только на субъекта, но и на других добровольцев или даже на зрителей. Делает он это, возможно, потому, что знает: я этим интересовался. Его комментарии были посвящены не только анализу фильма, но и его сыну, сидевшему за киноаппаратом, и Маделэйн Ричпорт.

Наблюдая за этой демонстрацией, невозможно заметить, что Эриксон был в тот момент так болен, что с трудом двигался и почти ничего не запомнил из того, что делал. Если он был так искусен во время болезни, можно только вообразить, как он проводил подобные демонстрации, когда был здоров. Я видел некоторые из них и могу только сожалеть, что работа Эриксона снималась на пленку так редко.

9. Типично эриксоновское (1993)

Когда я планировал эту статью, я осознал, насколько слож­но пытаться написать что-то новое о Милтоне Эриксоне. Я ре­шил писать о том, что о нем известно, о том, что каждый знает как “типично эриксоновское”. Я опишу некоторые аспекты его подхода и основные отличия от подходов других терапевтов. Кое-какие случаи и положения уже публиковались ранее. По­скольку новые случаи из практики Эриксона в наше распоряже­ние, к сожалению, больше не поступят, мы должны продол­жать разбирать и наслаждаться теми, что нам доступны.