Иэн Дуглас-Гамильтон - Жизнь среди слонов

• Название: Жизнь среди слонов
• Автор: Иэн Дуглас-Гамильтон
• Издательство: Издательство "НАУКА" главная редакция восточной литературы
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1981

Авторы — молодой биолог и его жена — прожили пять лет в Танзании, изучая жизнь слонов в национальном парке Маньяра. Целью их работы было выявление особенностей поведения животных под влиянием «человеческого» фактора.

Книга заставляет пересмотреть многие воззрения на этологию слонов. Она дает развернутую картину природы Танзании, рисует разнообразные портреты африканцев — энтузиастов изучения фауны своей страны. Есть в книге и приключения, и переживания, и радости открытий.

---

Мы взобрались на холм, осмотрелись: никаких следов человеческого присутствия. На одном из отрогов сохранилась громадная плоская скала, опирающаяся на массивную плиту. То была превосходная естественная площадка, с которой просматривалось все вокруг. Там мы обнаружили пучки сухой травы и угли, оставленные, по-видимому, вандеробо — охотниками на слонов. Майлс сказал, что эти люди — обычные охотники, занятые поиском пропитания; они практически не влияют на окружающую среду и численность животных. Иное дело вакуриа, которые передвигаются большими группами, начисто опустошают какой-либо район, используя ловушки из стальной проволоки, затем вялят мясо на солнце и продают его. Вакуриа превратили охоту в коммерческое предприятие.

Мы сидели на площадке, обозревая бесконечные просторы саванны. Девственный пейзаж навевал удивительное ощущение безмятежности и спокойствия. Вдруг мне послышалось какое-то бормотание. Я был готов поклясться, что различаю голоса, и сказал об этом Майлсу, но тот ничего не слышал. Голоса послышались вновь. Я убедил Майлса послать смотрителя и носильщика на разведку в лес, лежавший под нами по другую сторону холма. Они наткнулись на извилистую тропинку, петлявшую среди деревьев, но не могли определить, кто ее проложил — животные или люди.

Едва смотритель скрылся в лесу, я вновь совершенно отчетливо услышал голоса.

— Майлс, это явно люди, — сказал я и бросился вслед за ушедшими. Мы углубились в лес. Вскоре тропинка расширилась и превратилась в протоптанную тропу. Голоса становились все громче, а лес все больше и больше походил на бойню: повсюду белели кости животных, часть костей была раздроблена — из них извлекли костный мозг.

Теперь мы двигались с особой осторожностью. Судя по гомону, впереди было много людей. И действительно, едва тропа свернула, мы очутились перед бомой (загородкой) из колючек, окружавшей лагерь. Человек тридцать отдыхали под соломенными навесами — курили, спали, переговаривались. Их копья, луки, стрелы были свалены под деревьями. На деревянных козлах вялились широкие полосы мяса, а в траве за оградой виднелись еще большие куски мяса: в лагере места не хватало.

Все наше оружие — одна винтовка да ракетница с тремя осветительными ракетами. Признаюсь, я не испытывал особого восторга от встречи со столь превосходящими силами противника. Однако не успел я сказать, что хорошо бы дождаться подкрепления, как смотритель (здоровенный парень с усами, похожими на велосипедный руль) сделал мне знак следовать за ним и бросился прямо в центр лагеря. Что тут началось! Несясь по пятам за смотрителем, я попал в водоворот; браконьеры прыгали через бому во все стороны. Я схватил одного за шею, и мы вместе рухнули на колючую изгородь.

Пленник завопил:

— Мими хапана пига Ньяма, Бвана (Я не убивал дичь, господин).

Я велел ему замолчать. В тот же миг над головой у меня пролетел еще один браконьер.

— Стой! — заорал я.

Куда там. Я выстрелил из ракетницы, ракета описала дугу и подожгла траву метрах в двадцати перед удиравшим злоумышленником. Подавив желание захватить еще одного браконьера, я поднял пленника, отвел его в наш лагерь и бросился назад, но лес уже был пуст и безмолвен.

Вскоре появился Майлс, он очень расстроился, что не смог принять участия в атаке. Огонь, зажженный моей ракетой, быстро приближался к боме. Следовало поскорее собрать все ловушки, копья, симе, луки и колчаны с отравленными стрелами, брошенные хозяевами после первого выстрела. Оружие нельзя было оставлять: им могли воспользоваться другие браконьеры. Наконец появился и Мюррей Уотсон. Его огорчение было еще большим, хотя ему и удалось поймать одного беглеца. Едва мы успели вынести последние мешки с вяленым мясом, как бома вспыхнула и превратилась в огненную стену.

Какой богатый событиями день! Я почти не стыдился охоты на человека, ибо она удовлетворила мой первобытный охотничий инстинкт — защищать свою территорию. Но вечером, по возвращении в лагерь на реке Мара, когда я разглядел пленников, их потухшие, несчастные глаза и следы «столкновения» со смотрителями, меня охватили угрызения совести. Особенно они усилились после слов Майлса, что им дадут по пять месяцев тюрьмы: независимая Танзания безжалостно расправлялась с нарушителями законов и расхитителями народных богатств. Конечно, было поздно что-то менять в их судьбе, а кроме того, справедливость наказания не вызывала сомнений, ибо фауна нуждалась в действенной охране. Не мог я осуждать и смотрителей, не очень нежно обращавшихся с браконьерами. Однако в душу мою запало сомнение, является ли сегодняшнее мероприятие лучшим средством борьбы с браконьерами. Да, мы имели дело с бандой, которая охотилась незаконно и преследовала корыстные интересы. Но, живя по соседству с парками, эти люди могли превратиться после подобного инцидента в наших непримиримых врагов. Хорошо ли это?

Приключения, пережитые за два месяца в Серенгети, так завладели моим воображением, что я мечтал лишь об одном — войти в здешнюю элиту исследователей. Казалось невероятным, что до сих пор никто не проводил серьезных работ по изучению поведения и экологии основных видов крупных животных. Я решил по окончании учебы в Оксфорде выбрать себе для изучения какое-то животное, а поскольку еще никто не изучал львов в их естественной среде обитания, выбор напрашивался сам собой. Пока же я читал все, что имелось по технике радиослежения, и мечтал применить этот метод ко львам.

Глава II. Дилемма в Маньяре

В начале 1965 года я поделился своими планами с Джоном Оуэном. Затем мне удалось договориться о встрече с ним во время его короткого отпуска. Он принял меня в своем крохотном ухоженном садике в Суссексе, где жил, наезжая в Англию.

Оуэн яростно мешал мусор в костре, дым которого лениво поднимался вверх и смешивался с осенним смогом, грозя окончательно скрыть от нас бледное английское солнце. С явной неохотой оторвавшись от своего занятия, он пригласил меня сесть и зычным голосом попросил жену Патрицию приготовить нам чай. Маленькое кресло еле вмещало большое тело Оуэна, а в его голубых бесстрастных глазах не удавалось прочесть никаких мыслей. Посасывая трубку, он внимательно слушал, как я излагал свою программу изучения львов. А потом сказал:

— Очень жаль, Иэн, но это невозможно. Львами будет заниматься другой человек.

Этим другим человеком оказался Джордж Шаллер, американский зоолог, снискавший себе известность изучением горилл, живущих на вулканах Вирунга в Руанде и Уганде[1]. Я намекнул, что ему, дескать, нужен помощник.

— Боюсь, что нет. Вы же знаете, какие индивидуалисты эти ученые!

— Но чем бы я мог заняться?

— Увы, сейчас в Серенгети никто не нужен.

Он задумался и вдруг обронил:

— Очень нужен человек, который занялся бы изучением слонов в Маньяре.

И он начал расписывать мне озеро Маньяра и узенькую полоску земли по северо-западному берегу озера, где расположился национальный парк. Это один из самых маленьких танзанийских парков, но плотность звериного населения в нем чрезвычайно велика. Львы, леопарды, гиппопотамы, носороги, а также громадное количество слонов и буйволов. Туристов туда привлекают в основном лазающие по деревьям львы, и парк пользуется наибольшей популярностью в Восточной Африке. Джона Оуэна беспокоило то обстоятельство, что с недавних пор слоны стали обдирать кору с деревьев, служивших убежищем для львов в самые жаркие часы. Деревья начали погибать. Никто не знал, зачем слонам понадобилась эта кора и что произойдет, если слоны будут продолжать свою вредительскую деятельность.

Деревья с ободранной корой торчат среди леса словно скелеты

Экология слонов была для меня совершенно новой темой. Моей заветной мечтой был Серенгети, но, потягивая чай, я с интересом слушал Джона Оуэна, излагавшего мне то немногое, что было известно о слонах Маньяры.

Их точное количество не установлено. Смотритель парка говорил ему, что во время засушливого периода, с июня по сентябрь, слоны покидают парк и перебираются в бескрайний влажный лес, который лежит на гребне отвесного склона рифтовой долины за пределами парка. Джон Оуэн хотел знать причины этой так называемой миграции, если она действительно существует.

Свой рассказ он закончил словами: «Но если вы займетесь этой работой, Иэн, то фонды вам придется добывать самому. У нас нет денег. Мы предоставим вам старенький „лендровер“ и разборный домик, который вы сможете поставить в парке, где вам заблагорассудится, но подальше от туристских глаз».

Предложение жить в национальном парке и путешествовать вместе со слонами выглядело крайне соблазнительным. Я согласился, вернулся в Оксфорд к учебникам, готовясь к сдаче экзаменов, и одновременно приступил к поискам фондов для моей исследовательской программы.