Арлен Блюм - От неолита до Главлита

• Название: От неолита до Главлита
• Автор: Арлен Блюм
• Издательство: Издательство имени Н. И. Новикова
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-87991-078-0

---

Идём по алфавиту дальше… Андрей Белый с очерками «Ветер с Кавказа», воспоминаниями «Начало века» и книгой «Мастерство Гоголя»: первая попала в спецхран только за то, что автор упоминает о встречах в Тбилиси с грузинскими поэтами Паоло Яшвили и Тицианом Табидзе (первый покончил с собой накануне ареста в 1937 году, второй расстрелян тогда же), а также с погибшим Всеволодом Мейерхольдом; вторая и третья — за предисловия к ним Л. Каменева. Рядом — книга «Говорит Ленинград» Ольги Берггольц, конфискованная за «чувство обречённости и пессимизма»: изображённые в стихах страдания, голод, повальная смерть ленинградцев — всё это не вписывалось в парадно-фанфарный героизм, предписанный начальством.

За книгой Ольги Берггольц обнаружит читатель первое издание сборника статей Александра Блока «Россия и интеллигенция. 1907–1918», вышедшее в Москве в 1918 году. В дальнейшем, надо сказать, эти статьи печатались более или менее свободно (по крайней мере — в полных собраниях сочинений), но книгу, по-видимому, погубил гриф эсеровского издательства «Революционный Социализм», помещённый на титульном листе вместе с лозунгом этой партии: «В борьбе обретёшь ты право своё!».

Рядом — книга прозаика Н. В. Богданова «Первая девушка. Романтическая история» с пометкой Главлита: «Все издания» (она выходила дважды в издательстве «Молодая гвардия» в 1929 и 1933 годах). В ней затронута уже упоминавшаяся очень модная в литературе конца двадцатых годов тема половой распущенности в комсомольско-молодёжной среде. В начале тридцатых партия приказала эту вечную тему «закрыть» и объявить несуществующей. Читатель, может быть, вспомнит слова некоей дамы, уже в годы «перестройки» авторитетно заявившей по телевидению: «Секса в нашей стране нет!» Между прочим, это не было её открытием: в конце двадцатых годов, когда вышла книга Богданова, Луначарский заявил на одном из писательских собраний, что половой вопрос в СССР «окончательно решён», в связи с чем появилась забавная эпиграмма:

Луначарский сказал
Так, что ахнул весь зал:
«Нет у нас полового вопроса!»,
А вопрос половой
Покачал головой,
Не поверил словам Наркомпроса[140].

Идём дальше и видим на полках все зарубежные издания книг нобелевского лауреата Иосифа Бродского: до эмиграции он не смог выпустить на родине ни одной. Наконец, завершают этот ряд книги другого (и первого по литературе) русского нобелевского лауреата — Ивана Алексеевича Бунина, выходившие некоторое время в советской России в двадцатые годы, но главным образом — в русских эмигрантских издательствах Парижа и Берлина.

В этом ряду не упомянуты ещё десятки книг писателей, фамилии которых начинаются на ту же самую букву. Среди них, в частности, однотомник Эдуарда Багрицкого, изданный в 1934 году и конфискованный всего за одну стихотворную строчку: «кони Примакова», так как комкор В. М. Примаков был арестован и расстрелян в 1938 году по делу так называемого «военно-фашистского заговора»; «все произведения» (такова резолюция Главлита) Григория Белых, погибшего в ГУЛАГе в 1938 году, автора (совместно с Л. Пантелеевым) знаменитой в своё время «Республики Шкид». Не избежала такой же участи даже вполне безобидная крошечная книжечка Л. Ю. Брик «Щен. Из воспоминаний о Маяковском» (Молотов, 1942, запрещена в том же году местной цензурой) — маленький рассказ о любимой собаке Л. Ю. Брик и В. В. Маяковского, адресованный, скорее всего, детям. Цензоры, должно быть, увидели в этом невинном рассказе «принижение образа великого поэта», поскольку в нём опубликованы шутливые записки, письма и забавные рисунки Маяковского. Тем самым они предвосхитили случившийся спустя шестнадцать лет, в 1958 году, разгром редакции «Литературного наследства», выпустившей 65-й том серии под названием «Новое о Маяковском» с включением упомянутых писем и рисунков. По мнению Отдела пропаганды ЦК КПСС, «содержание тома вызвало возмущение советской общественности, (…) чувство протеста у читателей, любящих Маяковского как великого поэта революции», а «буржуазная пресса использует эту книгу в целях антисоветской пропаганды…»[141]

Излишне, по-видимому, говорить, что в этом ряду читатель обнаружит все без исключения книги писателей трёх волн русской эмиграции. Знакомство с другими буквами алфавита общей картины принципиально не изменит…

* * *

Мартиролог убитых режимом произведений русской (и не только русской!) литературы с трудом поддаётся исчислению. Запрет тех или иных произведений порождал постепенно эффект цепной реакции, или снежного кома. Политика тотального «библиоцида», неуклонно проводившаяся с 1917 года, привела к поистине ужасающим результатам: её последствия чувствуются до сих пор и, возможно, будут сказываться ещё долгое время. Замечательно сказал об этом Иосиф Бродский в предисловии к тому «Избранной прозы» Марины Цветаевой, вышедшему на русском языке в Нью-Йорке в 1979 году:

«Теоретически достоинство нации, уничтоженной политически, не может быть сильно унижено замалчиванием её культурного наследия. Но Россия, в отличие от других народов, счастливых существованием законодательной традиции, выборных институтов и т. п., в состоянии осознать себя только через литературу, и замедление литературного процесса посредством упразднения или приравнивания к несуществующим трудам даже второстепенного автора равносильно генетическому преступлению перед будущим нации».

«Микробы коммунизма», или «Давайте прыгать, девушки!»

В главных библиотеках страны секретные фонды насчитывали до полумиллиона «единиц хранения». В подавляющем большинстве случаев (думаю, процентов на 80–90) ничего «антисоветского» или «контрреволюционного» в запрещённых книгах не содержалось. Как раз наоборот: авторы изо всех сил старались убедить власти предержащие в своей преданности и благонадёжности, к месту и не к месту цитируя речи и высказывания вождей. Это зачастую их и губило.

Начнём с книг, давших название этой главке. Итак:

Микроб коммунизма. (Производство крупнейшей в СССР газеты «Известия ЦИК»), М., 1926. 14 с.

«Микробом коммунизма» вполне серьёзно и даже горделиво названа советская пресса. Особенно впечатляют такие слова: «В случае войны „Микробы Коммунизма“ полетят через фронт в агитснарядах с газетами, литературой. Врагам Советского Союза тоже придётся „лететь“ (внизу помещены карикатуры на летящих вверх тормашками врагов. — А. Б.). Недалеко то время, когда „Известия ЦИК“ станут Известиями Мирового Союза Советских Социалистических Республик». В конце тридцатых годов «Микроб коммунизма» оказался в спецхране, но вовсе не за, как можно подумать, название, которое звучит, мягко говоря, провокационно и скорее бы подходило для сочинения какого-нибудь западного «злобствующего антикоммуниста»… Нет, «политический дефект», как выражались цензоры, обнаружен в помещённой на форзаце галерее портретов «Политические деятели СССР». Среди них — портреты разоблачённых и расстрелянных в годы Большого террора «врагов народа»: А. С. Бубнова, А. И. Рыкова, Л. Б. Каменева и других.

Давайте прыгать, девушки! Рассказы девушек-парашютисток. М.; Л.: Молодая гвардия, 1936.

Девушек подвела ссылка на статью «Гордые соколы!», опубликованную в «Комсомольской правде» 6 августа 1935 года. Автором её, к несчастью, был А. В. Косарев (1903–1939), генеральный секретарь ЦК ВЛКСМ, арестованный в 1938 году и вскоре расстрелянный.

Провинились две книги, посвящённые наводнению в Ленинграде в сентябре 1924 года — второму по силе (после изображённого в «Медном всаднике»): подъём воды 369 см над ординаром:

Наводнение в Ленинграде. 23 сентября 1924 г. Л.: Кубуч, 1926. 24 с.

Ленинград в борьбе с наводнением. С портретами вождей, иллюстрациями и схемами в тексте. Л.: Редакция и издание Ленинградского комендантского управления. 1925. 215 с.

В первой книжечке, изданной в миниатюрном формате, внимание цензоров, должно быть, привлекло имя Г. Е. Зиновьева, возглавлявшего тогда ленинградскую партийную организацию и также расстрелянного в годы Большого террора.

Вторая книга — серьёзный сборник, в котором помещены различные инструкции, приведена полная диспозиция на случай повторения стихийного бедствия: указано, кто и что должен делать, какие принимать меры, распределены обязанности между военными и пожарными частями и т. д. Очень колоритны сцены разрушений, зафиксированные на множестве фотографий Карла Буллы — знаменитого фотолетописца Петербурга. Весь сборник пошёл под нож из-за единственного упоминания «Пожарной части имени Рыкова» (А. И. Рыков после смерти Ленина стал председателем Совнаркома, расстрелян в 1938 году). Замечательна концовка сборника — статья «От редакции», в которой борьбе с наводнениями придан, в духе времени, отточенный классовый характер: «Трудящиеся Ленинграда — очага пролетарской диктатуры, трудящиеся города Ленина, бесстрашно вступив в борьбу, вышли из неё победителями и ещё более закалёнными и снова готовыми на борьбу с врагами Рабочего Класса и со стихией». Если, как писал Пушкин, «с Божией стихией царям не совладать», то, по мнению редакции, это вполне под силу победившему пролетариату…