Ноам Хомский - Новый военный гуманизм: уроки Косова

• Название: Новый военный гуманизм: уроки Косова
• Автор: Ноам Хомский
• Издательство: Праксис
• Жанр: Политика
• Год: 2000
• ISBN: 5-901574-26-5

Книга Ноама Хомского, впервые увидевшая свет в 1999 году, была написана по следам событий в Косове. Анализируя натовские бомбардировки Сербии автор ставит под вопрос «новый гуманизм». Что лежит в его основе: политические интересы или гуманитарные соображения? Оправдано ли применение силы во имя высоких принципов и ценностей?

На обширном историческом материале Хомский доказывает, что Соединенные Штаты и их союзники сражаются не за справедливый мировой порядок, а за собственные экономические и геополитические интересы.

http://fb2.traumlibrary.net

---

Несколько лет клинтоновского «неовильсонизма» убедили обозревателей в том, что американская внешняя политика вступила в «благородную фазу», приобрела «ореол святости», хотя раздаются и более трезвые голоса, предупреждающие о том, что, «позволив идеализму почти безраздельно определять нашу внешнюю политику», мы можем упустить из виду наши собственные интересы, обслуживая чужие. В основном, именно между этими двумя полюсами и протекают сегодня все серьезные дискуссии22.

Хотя по логике этой доктрины новая эра открылась с падением Берлинской стены в ноябре 1989-го, ее контуры четко определились только спустя десять лет с интервенцией НАТО в Косово, предпринятой для защиты местных албанцев от кошмара этнических чисток. Следовательно, натовские бомбардировки — это определяющий момент в мировых отношениях, это первый случай в истории, когда «ореол святости» политики воссиял так, что его увидели все — «ясно» и «воочию», как возгласили почтенные голоса23. По символичному совпадению, эта знаменательная новая эра грянула на самом пороге третьего тысячелетия христианской эры, вероятно, для того, чтобы стать темой вдохновляющей риторики о близости нового дня.

Даже скептики еще задолго до Косова признавались в том, что, «несомненно, происходит нечто значительное»24. Конечно же, это так, и поток пылкой риторики, сопровождавший натовскую интервенцию 1999 года, только подчеркивает значительность событий.

Любая попытка обращения к данной теме должна строиться на четком различении двух вопросов: 1) что надо было делать, и 2) что делается и почему. Ответы на второй вопрос имеют отношение к выбору действия, но уже не влияют на этот выбор. Совсем несложно подобрать исторические примеры того, как действия, предпринятые по циничным или еще худшим мотивам, имели весьма выгодные и, вероятно, предвиденные последствия, так что, наверное, такие действия стоило поддерживать независимо от того, какие у них были мотивы и цели. Гораздо труднее найти примеры государственных деяний, предпринятых по гуманитарным основаниям, но поскольку таковые все же существуют, они, видимо, тоже имеют (предвиденные) благоприятные или пагубные последствия. Такие различия, несмотря на их крайнюю тривиальность, следует иметь в виду, осмысляя как данный случай, так и все остальные.

Второй вопрос имеет особое значение, когда он поднимается на необычайно высоких уровнях, скажем, в современной риторике политических лидеров и комментаторов по поводу «нового гуманизма» и его воплощения в интервенции НАТО на Балканах. Именно этот вопрос и будет мне в данном случае наиболее интересен. Можно с известной долей уверенности ожидать, что события такого рода, о которых мы здесь говорим, будут не раз возникать и в дальнейшем. Исследование второго вопроса на фоне более широкого спектра вопросов, поставленных «новым гуманизмом» нового тысячелетия, позволит нам усвоить ценные уроки.

Даже при самом поверхностном исследовании становится ясно, что возвещение эры «нового гуманизма» по меньшей мере несколько преждевременно. Самый узкий фокус — только интервенция НАТО в Косово — уже достаточен для того, чтобы опровергнуть эти высокопарные заявления. Более широкий взгляд на современный мир убедительно подтверждает данный вывод и вполне отчетливо выявляет те «ценности», которые отстаиваются сегодня. Если мы еще дальше уклонимся от приказов стать в строй, которые исходят из Вашингтона и Лондона, и позволим прошлому включиться в нашу дискуссию, то сразу же обнаружим, что «новое поколение» — это старое поколение и что «новый интернационализм» — это старая и заезженная пластинка. О действиях выдающихся предков, их заслугах, равно как и о предлагаемых оправданиях этих действий мы тоже больше не в состоянии слушать. Масштабность планов на новое тысячелетие, которые хотя бы частично по плечу тем, кто выбирает знание, служит еще одним предупреждением для людей, слишком прочно приверженных ценностям, которые декларируются сегодня.

По сообщениям британской прессы, британская фаза натовской бомбардировки должна была называться «Операция „Агрикола“»25. Если это действительно так, то подобный выбор вполне соответствует британскому классическому образованию и является данью ему. Агрикола был не только главным преступником, который помог спасти страну от кельтской напасти, но и тестем Тацита, известного своим наблюдением, что «для однажды разоблаченного преступления есть одно прибежище — наглость», и знаменитой характеристикой Римской империи — «всемирные разбойники, они несли опустошение и называли это миром».

Но для начала давайте будем придерживаться правил и сосредоточим свое внимание на главном аспекте нашей темы — сербских жестокостях в Косове, которые вполне реальны и зачастую просто ужасны. Мы сразу увидим, что бомбардировки были предприняты не «в ответ» на этнические чистки и не во имя их «прекращения», как утверждали лидеры НАТО26. Полностью осознавая вероятные последствия своих действий, Клинтон и Блэр решили в пользу войны, которая привела к радикальной эскалации этнических чисток вкупе с прочими губительными эффектами.

В год, предшествующий бомбардировкам, согласно источникам НАТО, в Косове были убиты порядка 2000 человек, и несколько сотен тысяч стали внутренними беженцами. Эту гуманитарную катастрофу преимущественно можно было отнести на счет югославской полиции и вооруженных сил, главными жертвами которых стали этнические албанцы, составлявшие по некоторым сведениям, к 1990-м годам около 90% населения края.

Перед бомбежками и в течение двух дней с начала атаки верховный комиссар Организации Объединенных Наций по делам беженцев (далее Комиссар) не сообщал никаких данных по беженцам, хотя многие косовары — и албанцы, и сербы — уже несколько лет покидали край и, наоборот, возвращались в него, что являлось то прямым следствием Балканской войны, то экономических или других обстоятельств27. После трехдневной бомбардировки 27 марта Комиссар сообщил, что из Косова в Албанию и Македонию, две соседние с ним страны, переместились 4000 человек. Согласно «Нью-Йорк Таймс» вплоть до 1 апреля Комиссар не предоставлял ежедневных данных по беженцам. Пятого апреля «Таймс», ссылаясь на цифры Комиссариата, известила, что «с 24 марта Косово покинули более 350 000 человек», а между тем количество сербов, бегущих на север Сербии, спасаясь от ужесточенного насилия на земле и усиленной атаки с воздуха, оставалось неизвестным. После войны сообщалось, что половина сербского населения «покинула территорию с началом натовских бомбардировок». Существовали разные оценки того, каких показателей достигла до начала бомбардировок миграция внутри Косова. Профессор права в Кембриджском университете Марк Уэллер, юридический советник делегации косовских албанцев на конференции по Косову в Рамбуйе 1999 года, извещает, что после отзыва 19 марта 1999 года международных наблюдателей (Косовской наблюдательской миссии, КНМ) «число перемещенных лиц за несколько дней вновь выросло более чем до 200 000». Основываясь на данных американской разведки, председатель Комитета по разведке Палаты представителей Портер Госс дал информацию о 250 000 внутренних беженцах. Одиннадцатого марта Комиссар сообщил, что «внутри Косова покинули места своего проживания более 230 000 человек»28.

Третьего июня, ко времени заключения мирного соглашения, Комиссар докладывал о 671 500 беженцах, покинувших пределы ФРЮ в дополнение к 70 000 беженцев в Черногории и 75 000 человек, отправившихся в другие страны29. Сюда еще можно добавить неизвестное количество перемещенных внутри Косова: вероятно, что-то от 200 000 до 300 000 в год, предшествующий бомбежкам, и, по различным оценкам, гораздо больше в дальнейшем; а также, согласно югославскому Красному Кресту, более миллиона перемещенных внутри Сербии после бомбежек30, вкупе с теми, кто уехал из Сербии.

Данные о беженцах из Косова, к сожалению, слишком хорошо нам знакомы. Достаточно привести только два примера, прекрасно иллюстрирующих «наши ценности» в 1990-е гг.: количество беженцев до натовских бомбардировок аналогичны цифрам, в том же году приведенным Госдепартаментом по Колумбии (мы вернемся к этому поучительному сравнению); а окончательные данные Комиссариата в конце войны примерно равны числу палестинцев, бежавших или изгнанных в 1948 году вследствие иной политики, очень актуальной сегодня. Тогда беженцы составляли около 750 000 человек или 85% населения, это при разгуле насилия, когда с лица земли были стерты более 400 деревень. Зато данное сходство не ускользнуло от внимания израильской прессы, которая охарактеризовала Косово как Палестину 1948 года, только с телевизионными камерами (Гидеон Леви). Министр иностранных дел Израиля Ариэль Шарон предупреждал, что если «натовскую агрессию» «узаконить», то следующим шагом может стать требование автономии и связи с палестинским руководством для Галилеи — «малонаселенной» Галилеи (Ирвинг Хоув), в которой, иными словами, слишком мало евреев и слишком много арабов. Другие прокомментировали это так, будто «в своей кампании по разрушению деревень сербы применили почти израильскую тактику 1948 года, — конечно, с той разницей, что палестинцам не приходилось рассчитывать на поддержку со стороны НАТО» (Йен Уильяме, пылкий сторонник натовских бомбардировок)31.