Евгений Тарле - Сочинения — Том II

• Название: Сочинения — Том II
• Автор: Евгений Тарле
• Издательство: ИЗДАТЕЛЬСТВО АКАДЕМИИ НАУК СССР
• Жанр: История
• Год: 1957

---

Еще в январе 1794 г., а затем 1 марта того же года [3] были изданы декреты, касавшиеся вопроса о снабжении армии сапогами. Согласно декрету от 1 марта (14 вантоза) все сапожные мастерские, существующие во Франции, объявлялись под реквизицией, и каждый сапожник обязан был представлять местной администрации по две нары сапог в течение каждых 10 дней; в случае неаккуратности в доставке виновный подвергался штрафу в 100 ливров. Уплачивалось же ему за доставленный товар, конечно, согласно максимальному тарифу. Комитет общественного спасения поручил комиссии торговли и снабжения припасами озаботиться, чтобы сапожные мастерские имели достаточно выделанной кожи для исполнения наложенного на них реквизиционного требования. Но эта же комиссия должна была заботиться о снабжении выделанной кожей седельников и других мастеров, которые тоже должны были снабжать армию своим товаром.

Уже эти многосложные заботы ставили комиссию в весьма трудное положение, так как сырья по-прежнему было очень мало, но, кроме того, оказалось, что кожевенные мастерские вовсе не могут служить одним лишь нуждам правительства. Сама комиссия в особом докладе Комитету общественного спасения признается в своем бессилии и поясняет, в чем дело: она, комиссия, принуждена была наложить реквизицию на кожевенные мануфактуры (ибо необходимо было снабдить выделанной кожей сапожников, седельников и др.); но эти же кожевенные мануфактуры сплошь и рядом уже оказывались под другой реквизицией, а иногда и под двумя другими реквизициями. Дело в том, что депутаты Конвента, отправляемые в провинцию с чрезвычайными полномочиями, администраторы директорий дистриктов тоже имели право налагать реквизиции и, конечно, своим правом пользовались [4]. Поэтому ровно ничего из реквизиции, налагаемой комиссией, сплошь и рядом не выходило, кожевенные мануфактуры оказывались совершенно истощенными. Весьма понятно, что в этой своеобразной конкуренции преимущество всегда было на стороне местной власти, а не центральной: средства понуждения, полная осведомленность — все это было в большей степени в распоряжении местной администрации или приехавшего с диктаторскими полномочиями члена Конвента, чем в (распоряжении далекой парижской комиссии.

И беда заключалась не только в этой путанице, а в том, что в самом деле население находилось в отчаянном положении из-за недостатка кожи и кожаных товаров, и под внешней формой междуведомственной конкуренции и столкновения нескольких административных властей таилась борьба за предметы первой необходимости между армией и населением, причем представителями интересов армии были упомянутая комиссия, стоявший за ней Комитет общественного спасения и Конвент, а представителем интересов населения являлась местная власть. Но открытая борьба, конечно, была абсолютно не под силу местной власти, и приходилось пускать в ход хитрость. В своем докладе Комитету общественного спасения комиссия торговли говорит об одной такой хитрости: местная администрация умышленно преувеличивает размеры нужды в выделанной коже, когда просит ее для местных сапожников, обязанных в силу вышеупомянутой реквизиции представлять по две пары сапог в каждые 10 дней. Комиссия не может в этом отказать, ибо ведь местная администрация просит, якобы, исключительно на дело, нужное армии; в действительности же местная администрация именно затем и преувеличивает умышленно, чтобы хоть что-нибудь осталось для нужд местного населения; это делают администраторы местностей, где не существует собственных кожевенных мастерских. Обращается тогда комиссия к администрации тех местностей, где есть такие мастерские, а те тоже под предлогом, что для их сапожников не хватит выделанной кожи, значит также под предлогом общей реквизиции, наложенной на сапожников, отказываются прислать нужное количество. Проверить, где ложь, где правда, в каждом отдельном случае комиссия лишена всякой возможности [5].

Комиссия сама сознает, что тут прямо борьба за существование и что не может же местная власть оставить население совершенно беспомощным без необходимейших вещей и прежде всего без обуви. Вот почему разбираемый доклад ее так глубоко поучителен: она сообщает Комитету общественного спасения как его (и ее вместе с ним) обманывают, и не может не извинять этот обман. Вот только что мы с ее слов описали, как поступают местные власти с целью получить для сапожников больше выделанной кожи, чем нужно для изготовления каждым из них положенных двух пар сапог в 10 дней. Но не меньше обмана происходит и тогда, когда сами владельцы кожевенных мастерских требуют сырой кожи для выделки. Они просят у комиссии нужное количество сырой кожи, и комиссия должна им раздобыть, ибо кожевники мотивируют эту просьбу исключительно тем, что иначе они не могут представить выделанную кожу в нужных размерах ни сапожникам, ни другим мастерам, работающим по реквизиции на армию.

Комиссия, насколько в ее силах, раздобывает сырье и продает его (по максимуму, конечно) кожевникам. Кожевники, обманным образом с самого начала преувеличив потребное для нужд армии количество сырья и получив его по дешевой («максимальной») цене, конечно, выделывают товары для частных лиц и наживаются на этом. Местные власти видят этот обман, но не только не противодействуют, а благоприятствуют ему, и комиссия их не обвиняет, понимая, что они просто хотят удовлетворить нужде подвластного им местного населения [6]; мало того, комиссия признает, что местная администрация всецело заинтересована в том, чтобы этот обман и обход велений центральной власти продолжались [7].

Конечный вывод комиссии заключается в том, что все эти перекрещивающиеся реквизиции ничего, кроме хаоса, не создают и обессиливают центральную власть. Но что же делать? Доклад был подан уже после падения Робеспьера, в ноябре 1794 г., и поэтому можно было осмелиться предложить Комитету общественного спасения своего рода частичную уступку. Это еще не было окончательной капитуляцией пред силой обстоятельств, но уже намечался путь к ликвидации тех мер, которые до сих пор практиковались. Комиссия предлагает Комитету общественного спасения отменить полную реквизицию на выделываемую кожу и заменить ее реквизицией на три четверти всего количества, а одну четверть «возвратить торговле», т. е. позволить кожевникам продавать кому угодно. Комиссия полагает, что путем такой уступки ей удастся обеспечить за собой помощь со стороны местных властей, которые уже не будут иметь повод покровительствовать злоупотреблениям, так как потребности населения будут удовлетворены [8]. Контроль насчет действительно поступающей к кожевникам сырой кожи будет тем легче, что (как уже выше было сказано) почти вся (три четверти) сырая кожа доставляется кожевникам самим правительством.

Комитет общественного спасения принял ряд мер в желательном комиссии духе; была установлена реквизиция на три четверти, власть над всем, касающимся кожевенного производства, была сосредоточена в руках комиссии, был усилен надзор за кожевниками и усилены требования, предъявляемые к бдительности местных властей [9], но все эти полумеры остались мертвой буквой, и глухая борьба между местной администрацией и центральной продолжалась. Да и как она могла прекратиться, когда комиссия совершенно произвольно решила, что одной четверти выделанной кожи достаточно для покрытия нужд всего населения республики? Нечего и говорить, что и контроль при распределении сырья часто оказывался совершенно фиктивным [10].

Приведенные факты типичны; даже такое средство, как реквизиции, оказывалось бессильно там, где требовалось обеспечить действительное исполнение закона о максимуме.

Почти тотчас после издания общего закона о максимуме Конвент создал специально для заведования всеми делами, касающимися максимума, особую комиссию из трех членов [11]. Новая комиссия не замедлила обратиться с грозным циркуляром ко всем местным властям, требуя от них скорости, точности и неумолимой суровости в выполнении предначертаний закона и в борьбе с нечестивой лигой тех, которые вздумали бы уклониться от подчинения максимальной таксации. Хватать на месте, наказывать немедленно, грозить жезлом закона — вот что под личной своей ответственностью обязаны неуклонно делать все чины администрации на местах, чтобы преодолеть все «хитрости и обманы», которые предвидит комиссия [12].

Но все меры к обеспечению дешевизны товаров были тщетны.

Торговцы хлебом, а особенно мясом (даже в самых богатых убойным скотом провинциях) усвоили такого рода прием: они продавали все сорта по таксе, определенной для самого высшего сорта в таблице максимальных цен. Тщетно местные власти разъясняли, что «цель законодателя» была не та [13]; продавец в каждом отдельном случае стоял на своем, и так как спор шел о качестве продаваемого продукта, то уличить его в злостном обмане было нелегко. Не говоря уже о провинции, в самом Париже вся городская беднота жаловалась, что продавцы съестных припасов и предметов первой необходимости ссылаются на то, что они находятся под реквизицией, и на этом основании запрашивают с покупателей чрезмерные цены [14]. Мера дров в зимние месяцы продавалась по 30 ливров, и лес становился одним из главных предметов спекуляции [15]; мясо в хорошие дни продавалось по 1 ливру 75 сантимов, по 1 ливру 90 сантимов. Падение ценности ассигнаций до такой степени путало и сбивало с толку среднего потребителя, что предвидеть расходы не то что на неделю, а на день становилось все труднее и труднее. Рабочие не могли просуществовать безбедно даже и на 5 ливров в день, а средний заработок был ниже этой суммы. Не забудем, что сам Конвент, понимая, как страшно трудно существовать ввиду падения ассигнаций, назначил каждому своему члену ежедневное жалованье в 36 ливров; и эта цифра тоже была очень скудна, но и она вызвала горечь и нарекания со стороны голодающей массы, которая обвиняла депутатов в том, что они заботятся о самих себе [16]. Плата же за участие в заседаниях секций была определена в 40 су.