Пол Боулз - Полночная месса

• Название: Полночная месса
• Автор: Пол Боулз
• Издательство: Kolonna Publications, Митин Журнал
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-98144-090-2

В самом коротком виде содержание этой книги можно передать известной фразой о Востоке, которому никогда не сойтись с Западом. Мир Магриба в энергичных, лапидарных рассказах выдающегося американца, полвека прожившего в Северной Африке и написавшего о ней роман «Под покровом небес», предстает жестоким, засасывающим и совершенно ни на что не похожим. На узких арабских улочках честь все так же сражается с трусостью, а предательство — с верностью; просто на экзотическом фоне эти коллизии становятся более резкими и выпуклыми.

В новом столетии, когда мы вошли в нескончаемый и непримиримый конфликт с исламским миром, жизнь и книги Пола Боулза приобретают особое значение. Почти всю вторую половину XX века он прожил в Марокко. Ни один американский писатель не погружался в арабскую культуру столь долго. Подобно Джозефу Конраду и его герою Марлоу, Боулз совершил путешествие в самое сердце тьмы.

Ален Хиббард

Как все великие путешественники, Пол Боулз создал собственную страну. Хотя в его книгах она находится в Северной Африке или Латинской Америке, подлинное ее место — Тропик Магии. Для Боулза магия — это тайная связь между миром природы и сознанием человека. Отыскать ее можно только интуитивно, поэтому Боулз и провел почти всю свою жизнь, мечтая о ней, в страхе и удивлении, в надежде разгадать шифр, который подарит ему «мудрость и экстаз — а, быть может, и саму смерть».

Гэвин Ламберт

Манеру Боулза узнаешь мгновенно, поскольку она отличается от всего, что нам привычно в литературе. Среди писателей второй половины XX века у Боулза не было соперников.

Гор Видал

---

Сад

Человек, живший в далеком городке южной страны, работал у себя в саду. Поскольку он был беден, участок его располагался на самом краю оазиса. Весь день человек копал канавы, а когда день закончился, отправился в верхний конец сада и открыл ворота, которые сдерживали воду. Вода побежала по канавам к грядкам ячменя и молодым гранатовым деревьям. Небо стало красным, и когда человек увидел, что земля его сада засияла, словно самоцветы, он сел на камень и начал на нее смотреть. Земля у него на глазах разгоралась все ярче, и он подумал: «Нет в оазисе сада прекраснее».

Огромное счастье наполнило его — он сидел в саду очень долго и вернулся домой поздно. Когда он вошел в дом, жена посмотрела на него и увидела радость в его глазах.

«Он нашел клад», — подумала она, но ничего не сказала.

Когда они лицом к лицу сели за вечернюю трапезу, человек еще вспоминал свой сад, и ему казалось, что теперь, когда он познал такое счастье, оно останется с ним навсегда. Ел он молча.

Жена тоже молчала, «Он думает о своем кладе», — сказала она себе. И рассердилась, решив, что человек не желает поделиться с нею этой тайной. На следующее утро она отправилась к одной старухе и купила у нее много трав и порошков. Она принесла их домой и несколько дней смешивала и готовила, пока не получилось нужное снадобье. И потом всякий раз за едой она подсыпала немного цёхёра мужу в пищу.

Прошло совсем немного времени, и человек занемог. Он еще ходил каждый день работать в свой сад, но часто, добравшись, оказывался так слаб, что мог только сидеть под пальмой, опираясь на ствол. В ушах у него стоял резкий звон, он не успевал следить за мыслями, что носились у него в голове. Несмотря на это, каждый вечер, когда заходило солнце, и он видел, как сад сияет красным под его лучами, он был счастлив. И когда приходил ночью домой, жена видела в его глазах все ту же радость.

«Он пересчитывал свои сокровища», — думала она. Она тайком начала ходить за ним в сад и следить из-за деревьев. Когда же увидела, что он просто сидит и смотрит на землю, то опять пошла к старухе и рассказала ей об этом.

— Ты должна побыстрее развязать ему язык, пока он не забыл, где спрятал сокровище, — сказала старуха.

В тот вечер жена положила в еду человеку много цёхёра, и когда они потом пили чай, говорила много ласковых слов. Человек же только улыбался. Долго пыталась она разговорить его, но он лишь пожимал плечами да отмахивался.

На следующее утро, пока человек еще спал, она снова сходила к старухе и сказала, что он больше не может говорить.

— Ты дала ему слишком много. — сказала старуха. — Теперь он никогда не расскажет тебе своей тайны. Тебе остается только одно — быстро убежать, пока он не умер.

Женщина бросилась домой. Ее муж лежал на циновке, и рот его был приоткрыт. Жена собрала свою одежду и в то же утро покинула город.

Три дня человек пролежал в глубоком забытьи. Когда он пришел в себя на четвертый, ему показалось, что он побывал на другом краю света. Ему очень хотелось есть, но в доме нашлась лишь сухая корка. Пожевав ее, он дошел до своего сада на краю оазиса и набрал фиг. Потом сел и съел их все. О жене он даже не подумал — он совсем забыл свою жену. Когда мимо проходил сосед и окликнул его, он ответил вежливо, точно разговаривал с чужаком, и сосед ушел озадаченный.

Мало-помалу здоровье возвращалось к человеку. Каждый день он работал в саду. Когда спускались сумерки, возвращался домой, посмотрев на закат и на красную воду, готовил себе ужин и ложился спать. Друзей у него не было: хотя люди с ним заговаривали, он их не узнавал и лишь улыбался и кивал им. Потом горожане стали замечать, что человек больше не ходит молиться в мечеть. Начались пересуды, и как-то вечером к человеку домой пришел имам — поговорить.

Пока они сидели, имам прислушивался, не ходит ли где-нибудь по дому жена человека. Из вежливости он не мог спросить, но думал о ней и недоумевал, куда она делась. Из дома человека он ушел в сомнениях.

Человек же продолжать жить своей жизнью. Однако горожане только о нем и судачили. Они шептались, что человек убил жену, и многие предлагали собраться и обыскать его дом, чтобы обнаружить останки. Имам был против: он лучше сходит и снова поговорит с человеком. На этот раз он дошел до самого сада на краю оазиса, и увидел, что человек, довольный, работает там среди растений и деревьев. Имам понаблюдал за ним какое-то время, затем подошел ближе и перекинулся с ним парой слов.

День клонился к вечеру. Солнце уже закатывалось на западе, и вода на земле начала краснеть. Наконец, человек сказал имаму:

— Сад очень красивый.

— Красивый он или не красивый, — ответил имам, — ты должен благодарить Аллаха за то, что позволил тебе его иметь.

— Аллаха? — удивился человек. — Кто это? Я о нем никогда не слыхал. Я сам вырастил этот сад. Я выкопал каждую канаву и посадил здесь каждое дерево, и мне никто не помогал. Я ничего никому не должен.

Имам побледнел. Он простер руку и очень сильно ударил человека по лицу. А потом быстро вышел прочь из сада.

Человек остался стоять, держась ладонью за щеку.

«Он обезумел», — решил он, когда имам ушел.

В тот же вечер в мечети собрались люди. Между собой они решили, что человеку больше не место в их городе. С утра пораньше большая толпа мужчин с имамом во главе пришла в оазис и направилась к саду человека.

Впереди бежали мальчишки — они попали в сад гораздо раньше. Мальчишки рассыпались по кустам и, пока человек работал, начали бросать в него камни и оскорблять его. Тот не обращал на них внимания. Потом один камень ударил ему в затылок. Человек бросился на обидчиков. Когда те убегали, один споткнулся, и человек поймал его. Он хотел удержать мальчишку и спросить: «Зачем вы бросаете в меня камни?» Но мальчишка только визжал и вырывался.

А горожане, уже подходившие к саду, услышали крики и бросились вперед. Они оттащили мальчишку и принялись избивать человека мотыгами и серпами. Уничтожив его, они бросили тело головой в канаву, а сами направились в город, вознося Аллаху хвалы, что мальчик невредим.

Деревья понемногу умерли, и сад вскоре исчез. Осталась одна пустыня.

1963

перевод: Максим Немцов

Время дружбы

С тех пор как война кончилась, беспорядки только усиливались каждый год. Фрейлейн Виндлинг знала, что они есть, но с самого начала решила не обращать на них внимания. На первых порах были только слухи о массовых арестах. Люди говорили: «Тысячи мусульман отправлены во Франции в тюрьму». Вскоре начали исчезать ее друзья, такие как юный Башир и Омар бен Лахдар, почтмейстер из Тимимуна, которые однажды утром внезапно испарились — во всяком случае, ей так сказали; когда она вернулась следующей зимой, их не было, и она никогда их больше не видела. Люди просто делали вид, будто не понимают, когда она заговаривала об этом. После того, как военные действия разгорелись не на шутку, добраться через беспокойную область до ее оазиса еще было можно, хотя националисты несколько раз пускали под откос поезда и срывали транссахарские грузовые перевозки. Там, на юге, сражения были далеко, а после долгой поездки по безлюдной пустыне казались еще дальше, словно за морем. Если бы люди ее оазиса заразились вирусом недовольства с далекого севера, — а ей это представлялось почти немыслимым, — тогда фрейлейн Виндлинг оставалось только пожелать им победы, хотя она была уверена: война принесет им одни невзгоды. Они бы сражались за собственную землю, жертвовали своими жизнями ради победы. Между тем, люди помалкивали; жизнь была трудной, но мирной. Все знали о войне, идущей на севере, и все были довольны, что она далеко.

Летом фрейлейн Виндлинг преподавала в Фрайлюфтшюле в Берне и развлекала учеников рассказами о том, как живут люди в большой африканской пустыне. В ее деревне, рассказывала фрейлейн Виндлинг, люди все делают своими руками из того, что предлагает пустыня. Они живут в мире вещей, созданных из обожженной земли, плетеной травы, пальмовой древесины и шкур животных. Никакого металла. Хотя она не сознавалась детям, это было не совсем так: в последнее время женщины стали носить воду в пустых канистрах из-под масла, а не в бурдюках из козлиной кожи, как прежде. Она пробовала отговорить своих деревенских подруг от этого новшества, объясняя, что канистры могут отравить воду; женщины согласились, но по-прежнему ими пользовались. «Это от лени, — решила она. — Канистры легче носить».

Когда заходило солнце, а из оазиса к гостинице поднимался прохладный воздух с горчинкой древесного дыма, она вдыхала его в комнате и бросала все, чем бы ни занималась. Надев бурнус, она поднималась по лесенке на крышу. Там лежало одеяло, на котором она принимала солнечные ванны по утрам; фрейлейн Виндлинг растягивалась на нем, сохранившем жар ушедшего солнца, и глядела на закатное небо. Одной из радостей дня было смотреть, как свет меняет оазис внизу, когда сумерки и дым от вечерних костров постепенно обволакивают долину. Всегда наступал тот миг, когда оставался лишь размытый контур, ровный и точный, скопление глинобитных призм, образующих деревню, и группа высоких финиковых пальм у входа в нее. Вот уже скрывались из вида дома, мало-помалу исчезала высочайшая пальма, и, если не появлялась луна, оставалось лишь угасающее небо, острые края камней в хаммаде[11] и простор тумана, что стелился по долине, но не добирался по скалам к гостинице.