Винцас Миколайтис-Путинас - В тени алтарей

• Название: В тени алтарей
• Автор: Винцас Миколайтис-Путинас
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы Литовской ССР
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1958

Роман В.Миколайтиса-Путинаса (1893–1967) «В тени алтарей» впервые был опубликован в Литве в 1933 году. В нем изображаются глубокие конфликты, возникающие между естественной природой человека и теми ограничениями, которых требует духовный сан, между свободой поэтического творчества и обязанностью ксендза.

Главный герой романа — Людас Васарис — является носителем идеи протеста против законов церкви, сковывающих свободное и всестороннее развитие и проявление личности и таланта. Роман захватывает читателя своей психологической глубиной, сердечностью, драматической напряженностью.

«В тени алтарей» считают лучшим психологическим романом в литовской литературе. Он переведен на многие языки, в том числе и на русский. На русском языке роман впервые вышел в 1958 году.

---

В очередной деревне в такой день обычно происходило сущее столпотворение. Хозяева насыпали в мешки зерно и высчитывали, сколько дать на костел, то есть настоятелю, сколько ксендзу-христославу, органисту, причетнику, звонарю и возницам. Хозяйки с работницами подметали и мыли в избах, умывали и одевали ребятишек, хлопотали над угощением для ксендза и остальных христославов. Молодежь — девушки, пастушки, ребятишки — дрожали от страха, потому что ксендз сперва заставлял читать наизусть молитвы и отвечать по катехизису, а потом только оделял святыми образками и конфетами. Случалось часто, что в крайних избах не успевали кончить уборку, а вдали уже раздавался звон колокольчика, и стоявший у ворот на часах пастушок стремглав вбегал в избу с криком: «Едут!» Поднималась суматоха, и христославам приходилось наблюдать забавные сцены.

В этот день у Васариса все как будто спорилось, но ему было так противно принимать рождественские «дары» и деньги, что он в каждом доме испытывал пренеприятные переживания.

Въехав в деревню, христославы остановились перед избушкой бедного бобыля. В дверях их встретили с умильными лицами хозяева и кинулись целовать крест и руку ксендзу. Васарис покропил святой водой, органист затянул «Слава младенцу Христу», остальные стали вторить ему, и вся толпа ввалилась в сенцы. В избе, видимо, только что кончили подметать: пыль щекотала ноздри, заставляла чихать. В углу, у печи, сбились в кучку трое оробевших ребятишек в одних рубахах и испуганными глазенками следили за каждым движением ксендза.

Следовало как-нибудь вызвать хозяев на разговор, сказать что-нибудь этим детишкам, притом так, чтобы это соответствовало случаю и окружающей обстановке. Но ксендз Васарис был смущен, а хозяева стеснялись и того больше. Он пробормотал что-то, протянул детям по конфетке, положил на стол два образка и собрался уходить. Тут хозяин, поцеловав ему руку, сунул полтинник мелочью и начал оправдываться:

— Больше нет, отец-духовник… Денег негде раздобыть… Сами еле можем прокормиться. Семейство, слава богу, немалое, а люди мы неимущие…

— Не надо, не надо, — отказывался Васарис. — Оставьте себе. Я не из-за денег…

Но мужичок подумал, что «отец-духовник» не берет оттого, что мало дают, и тут он опять начал оправдываться вместе с хозяйкой:

— Ей-ей, больше нет… Не отказывайтесь, пожалуйста. Все-таки во славу господню…

Ксендз взял деньги, будто это были горячие угли, и направился к двери.

— А нам не надо дать? — закричали, пропуская его, органист, причетник и звонарь. — Знаем мы вас! Круглый год на заработки ходите, у вас побольше денег, чем у иного хозяина. А слугам церкви прикажете с голоду подыхать?

Васарис разделил между ними полученный полтинник, и все поехали дальше.

— Вы им не верьте, — поучал органист Васариса. — Деньги у них водятся, только скупятся они. Увидели молодого ксендза, вот и решили надуть. О-о, при ксендзе Стрипайтисе или настоятеле они бы не так…

Потом они заехали к зажиточному крестьянину, и там все шло гладко. Когда кончили петь, кропить святой водой и все приложились к кресту, ксендза и органиста повели в горницу, а остальных христославов в черную избу. И тех и других стали потчевать закусками и сладкой водкой. Хозяйка здесь была женщина шустрая, ловкая, и нелегко было избавиться от ее забот. Васарис попытался проверить младших членов семьи по катехизису, но хозяйка все превратила в шутку, потому что сама лезла «экзаменовать».

— Ну, сколько у нас богов? — спросил ксендз мальчика, который прошел уже весь катехизис и был у причастия.

Мальчик выпучил глаза и монотонным голосом, словно читая молитву, начал говорить вопросы и ответы:

— Сколько суть богов один бог в трех лицах бог-отец бог-сын и бог дух святой. Где находится бог на небе на земле и повсюду. Кто тебя сотворил бог отец кто искупил бог сын кто просветил дух святой, — без передышки выпалил он вызубренную наизусть первую страницу катехизиса.

Все рассмеялись над таким усердным ответом, а мать начала сама задавать вопросы:

— Казялис, а отчего гром гремит и сверкает молния?

— Илья-пророк по небу едет и трубку курит.

— А что бывает, когда ксендз во время обедни возносит святое причастие?

— Отворяются врата чистилища, и одна душенька летит на небеса.

— Казялис, — вмешался его младший братишка, — а кто в раю с хвостом?

— Святой дух в образе голубином!

Здесь опять все рассмеялись, а хозяйка, оттеснив мальчика на задний план, сама заняла его место.

— Знает, все он знает, ксенженька, и молитвы, и заповеди, и таинства, и девять добрых дел, и семь смертных грехов, как орехи грызет. Ну, хватит уже молитв! Пожалуйте подзакусить. Ведь немалый конец проехали! — И, поцеловав ксендзу руку, подтолкнула его к столу.

Если бы Васарис не вырвался с помощью органиста от хлебосольной хозяйки, на том бы и кончилась в этот день поездка. «На крест» он получил два рубля, все его спутники тоже остались довольны и дальше ехали чуть ли не с песнями.

К счастью, другие крестьяне деревни Палепяй оказались менее гостеприимными, и христославы получили возможность быстрее справляться с духовными визитами. Обедать они должны были у одного богатого крестьянина, лучшего певчего во всем приходе и хоругвеносца, который, пользовался доверием настоятеля. Но сосед его Жодялис, еще с утра узнав, что вместо настоятеля приедет ксендз Васарис, решил не сдаваться и угостить его обедом у себя. Сделать это было легко, так как христославы должны были по пути заехать сперва к нему, а потом уж направиться к хоругвеносцу.

Жодялис считался самым богатым крестьянином в деревне. Все усадебные строения у него отличались солидностью и содержались в порядке. Жилой дом был покрыт черепицей, амбар — дранкой, а рига и хлевы — железом, что было редкостью в тех краях. Землю он обрабатывал по-новому, пользовался удобрениями и не только молотил, но и косил сено и жал хлеб машинами. В хозяйственной деятельности Жодялис соперничал с настоятелем и, может быть, опередил бы его, если бы имел хотя бы половину той поддержки, которую настоятель получал от прихода. Жодялис так и говорил соседям, а иногда рассуждал об этом в Калнинай на базаре или на костельном дворе.

Разговоры эти дошли до ушей настоятеля. Он решил, что Жодялис завидует ему и подстрекает прихожан не ездить к нему на помочь и меньше жертвовать на костел. Отсюда и взялась неблагонадежность Жолялиса. Тактика и деятельность ксендза Стрипайтиса в потребительском обществе еще больше усиливали эту вражду. Палепского богача прозвали «передовым» и «сицилистом». Это задело самолюбие упрямого и самоуверенного крестьянина и в то же время раззадорило его. Прозвище «передовой», несмотря на осуждение ксендзов, звучало как-то по-новомодному, важно. Жодялис подписался на газету «Укининкас»[150], отпустил бородку, стал носить «жидовский» картуз и курить короткую интеллигентскую трубочку. Раньше он мечтал разбогатеть и отдать сына в ксендзы, чтобы сидеть за одним столом с настоятелем, а теперь, став «передовым», вознамерился сделать его врачом или инженером.

Однако осуждение со стороны приходского духовенства мучило его, точно кошмар, особенно с прошлых святок, когда Стрипайтис объехал его дом. Это была сенсация для всего прихода. Многие начали избегать Жодялиса, а женщины иногда прямо в глаза обзывали его безбожником, «сицилистом». В глубине души Жодялис оставался все таким же верующим, немного суеверным мужиком, каким был и раньше. Его тянуло к дому настоятеля, и он охотнее бы увидел своего сына ксендзом, чем инженером или врачом. Поэтому, взявшись перевезти ксендза Стрипайтиса, он хотел помириться с ним и показать всем это. Поэтому же и теперь, услыхав, что христославить приезжает Васарис, он решил во что бы то ни стало устроить обед у себя. Давать обед христославам считалось большой честью, и весь приход знал, у кого в каком селе происходило пиршество.

Когда христославы приехали к Жодялису, почти уж подошло время обедать. Васарис предполагал здесь долго не задерживаться. День подходил к концу, и он видел, что к вечеру еле управится. Однако Жодялис с женой затормошили его с первых же шагов. Ксендзу пришлось основательно проверить знания молитв и катехизиса у батрака, батрачки, пастушка и всех детей.

— Нет, нет! Поспрашивайте еще, — настаивал Жодялис. — Чтобы потом не говорили, будто мои дети не знают катехизиса. Что ж, что я передовой. Раз надо, значит, надо…

Когда было покончено с экзаменом по катехизису и всех оделили образками и конфетами, вошла раскрасневшаяся Жодялене.

— Ну, а теперь, ксенженька, после таких трудов пора и подкрепиться. Просим остаться у нас отобедать. Постарались приготовить, что получше.

— Но ведь к обеду нас ждет ваш сосед, — с недоумением сказал Васарис. — Как же теперь быть?