Ольга Миленина - Вольный стрелок

• Название: Вольный стрелок
• Автор: Ольга Миленина
• Издательство: АСТ
• Жанр: Детектив
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-004316-3

Преуспевающий банкир погибает при загадочных обстоятельствах… Что следует из этого для молодой журналистки? Быть может, шанс сделать громкую статью? Ее отговаривают. Ей дают советы — зачастую больше похожие на угрозы. Но кто может остановить сильную женщину, уверенную в своей правоте? Она ищет. Ищет мотивы, свидетелей, улики. Ведь должны же существовать хоть какие-то доказательства убийства… если, конечно, убийство все-таки было. Но — было ли?..

---

И в общем, получилось не хуже, чем с мужчиной, — и лучше, чем могло бы быть с Димкой, — особенно если учесть, что спала я одна, и утром мне не надо было никому улыбаться и никого угощать кофе, и думать о том, что выгляжу я с утра куда хуже, чем вечером. И к тому же по утрам я ненавижу мужчин — ненавижу слышать о том, как это было ночью, и прочие разговоры, которые могут испортить все впечатление от секса. Уж если остался — так уйди тихо утром, так по-мужски, без поцелуев и слов.

Так что у меня классное настроение было с утра — и в редакцию я пришла необычайно рано, в пол-одиннадцатого, за полчаса до планерки. Купив по пути паскудную «Сенсацию», в которой не ждала ничего увидеть, — чисто на всякий случай купив. И так же на всякий случай начала ее листать, тихо ругаясь про себя, глубоко затягиваясь «Житаном». А потом сразу перепрыгнула через десяток страниц, остановившись на той, на которой, судя по анонсу, был гвоздь номера — про убегающего без трусов убийцу банкира.

«Богатые тоже хочут — а потом плачут». Так она называлась, статья.

Заголовок, конечно, оригинальный — название мексиканского сериала обыгрывалось разными изданиями раз этак девятьсот. А слово «хочут» — вполне в духе «Сенсации» — меня почему-то не развеселило, хотя по замыслу автора, видимо, должно было вызвать жуткий приступ хохота.

"Времена нонче тяжелые, но еды и зрелищ хочут все — и богатые, и бедные. И секса еще хочут — поболе, чем всего остального. Хотя плачут от него и те, и другие.

Бедные гонорею да сифилис подхватывают от дешевых проституток, или забеременевшие партнерши их в загс тащат. А богатым секс покруче аукается — потому как богатые. На презерватив да телку с Тверской бабок у них хватает — но гарантии, что не потенциальную наводчицу или засланную конкурентами шпионку, а то и сборщицу компромата взял в постель, нет никакой. А могут ведь под видом путаны и кил-лершу подсунуть. Стремно в наше время быть богатым…"

Я хмыкнула, прочитав врез. Написано бессвязно и бредово, кондовым таким, с претензией на ерничество языком. Ничего другого ждать и не следовало.

И дерьмо это покупать не стоило — стыдно даже в киоске его спрашивать.

За прикрытой мной дверью раздались шаги, и я инстинктивно сунула «Сенсацию» в стол — не хотелось, чтобы кто-то увидел, что я такую дрянь читаю.

Но никто не вошел, к счастью, и я снова водрузила «Сенсацию» на стол — говоря себе, что даже в метро, которым иногда пользуюсь, не видела, чтобы кто-то эту мерзость читал открыто.

Стесняются люди — покупают, но стесняются. В метро даже «Секс-инфо» не увидишь — а уж у тех тираж как у нас, хотя о сексе там уже много лет нет ни слова, только выдуманные в редакции письма читателей плюс плохо сочиненные любовные истории для любителей мыльных опер да весьма неоткровенные съемки полузнаменитостей.

Настроение испортилось — хотя давно пора было уже привыкнуть к тому, что существует масса уродских изданий, которые пользуются спросом. Но вот все не получалось как-то. Раньше, в конце восьмидесятых, газет в Москве было не так много, и работали в них только профи, и все друг друга знали и читали — достаточно узкий и тесный был мир. А потом стали богатые издания появляться, финансируемые банками, корпорациями и концернами — которые охотно переманивали профессионалов, суля хорошие деньги. И это тоже было нормально, капитализм ведь строили как-никак.

Но вот появление кучи намеренно «желтых» низкопробных газетенок нормальным назвать было нельзя. В журналистику масса народа пришла из тех, кого раньше на порог редакции не пустили бы, — что там говорить, если придурок, работавший у нас курьером, сейчас завотделом в одной газете, — и престиж профессии упал резко, и общий уровень, и отношение к газетам. Раньше как было — если в газете написано, значит, правда. А сейчас пиши что хочешь о ком и о чем угодно, ври, искажай факты, путай имена, фамилии и даты, демонстрируй полный непрофессионализм — все равно пойдет на ура.

И больше всего злобит, что все эти бульварные листки именуются газетами. А их сотрудники — журналистами. Так что теперь слово «журналист» означает принадлежность не к элитной профессии, но к клану дерьмокопателей.

Готовых облить этим самым дерьмом кого угодно.

Я закурила очередную сигарету, успокаиваясь, заставляя себя читать дальше.

"Сколько раз попадали политики да бизнесмены на тяге к женскому полу — не счесть. Министра вон одного даже в бане с девками голыми засняли. ан нет, урок впрок не идет — уж больно охота, аж чешется. Работа-то сидячая, в банках да кабинетах высоких сидеть, вот кровь к тазу и приливает. Ну и давай возбуждение снимать. Котлету баксов из кармана — и покупай кого душа да другие органы пожелают, опять же женский пол на большие деньги падок. А только покупка эта игрой в русскую рулетку оказывается.

Жил да был в славном граде Москве один банкир — молодой да ранний.

Фамилию его мы называть не будем, вы и сами догадаетесь — а нам жену его да детишек уж больно жалко. Ибо охоч был банкир до баб — спасу нет. Говорят, что при живой да молодой жене каждый день партнерш менял — такой был ходок. Жене квартиру московскую пожаловал, а сам давай похоть тешить на вилле загородной.

Посидел в офисе своем комфортабельном, в ресторане откушал, девку снял и домой, на виллу, в поселок, в котором такие же богачи обретаются. Чтоб всю ночь девку терзать, а утром обратно в офис свой ехать, улыбаясь сладко тому, что жисть такая вкусная.

Оно, однако, и на старуху проруха бывает. И не то чтоб дурную болезнь подцепил тот банкир или шлюха клофелином его накачала да карманы повыгребла — покруче все вышло. В позапрошлые выходные банкир наш, как всегда, с новой девкой в дом свой заявился — как еще сердешному после трудов не праведных расслабиться? А во вторник прошлый на службе его хватились вдруг — сгинул куда-то укротитель рубля и бакса. Был бы клерк рядовой — уволили бы и другого взяли. Но тут цельный зам председателя правления запропастился — да и банк не простой, а один из крупнейших в Расее-матушке. По-ученому так называется, по-гречески, дабы народ в заблуждение ввести и в надежности своей заверить.

Стали в банке думать да гадать — куда добрый молодец подевался? Может, злые чечены похитили да теперь выкуп попросят многомиллионный — а может, конкуренты в ловушку заманили и пытают, секреты выведывают? Долго кумекали — да ответа не нашли. Хорошо хоть доперли, что домой к нему надо наведаться — может, там следы какие обнаружатся? Может, весточку какую оставил перед похищением или сигнал, на злоумышленника указывающий?

Ну и наведались. А в доме дверь незаперта, а на кровати лежит банкир в неглиже, если по-иностранному, а по-русски — голяком. Вся простыня семенем мужским запятнана — .от души поразвлекся сердешный, оттянулся по полной. И порадоваться бы за него — да вот незадача: не дышит банкир-то, остыл уже несколько дней как. С того самого выходного, как с очередной девкой домой возвратился.

Глава 7

Поселок непростой, охрана имеется — и твердит в один голос, что никого постороннего тут не было, кроме той, что с банкиром заявилась. И еще твердит, что девка не уезжала никуда — на банкирской машине приехала, которая так в гараже и осталась. Только вот девки-то нет, исчезла куда-то тихохонько — а банкир на месте. Может, и рад бы был уйти — да нет уже возможности.

Скандал, в общем, получается — потому как ясный день, что убили банкира-то. Как уж там и что с ним подруга постельная сделала, это не узнать — то ли яд дала, то ли снотворное и придушила потом, расслабив и утомив ласками жаркими. Но вот что убегала впопыхах да под покровом ночи — это без сомнения.

Потому как у постели банкирской на кресле забыла кое-что — что по-русски исподним называется, трусами, если по-современному. Вот как торопилась болезная — ускакала без трусов, хотя по ночам погоды стоят холодные.

Однако сор из избы выносить кому охота — ни банку, которому имя его важнее всего, ни милиции, которая если и может что, так это алкоголиков по. улицам собирать да водителей штрафовать. Вот и объявили банкира умершим своей смертью — от болезни, которая острой сердечной недостаточностью именуется. Хотя банкиру тридцать три годка всего-то было от роду — рановато от сердца помирать.

И похоронили быстренько, дабы любопытных не смущать. А то, что не один он был той последней ночью, — об этом нам, простым людям, знать необязательно.

Но от нас, читатель уважаемый, правды не скроешь — потому как мы всегда начеку, мы ж вас информировать обязаны. Хотя милиция доблестная тот факт, что была с банкиром девица той ночью, отрицает начисто. А нас, информаторов ваших, даже на порог банкирского дома не пустили — не ровен час увидим то, что не надобно. Взашей вытолкали, если по-русски, — хорошо хоть снимок дома сделать удалось, который и публикуем. Хотя жалеем и сокрушаемся, что не дали нам заснять трусы женские, убийцей банкира оставленные, — может, кто из вас, наши читатели, и опознал бы убийцу, навел бы на след?