Ольга Миленина - Вольный стрелок

• Название: Вольный стрелок
• Автор: Ольга Миленина
• Издательство: АСТ
• Жанр: Детектив
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-004316-3

Преуспевающий банкир погибает при загадочных обстоятельствах… Что следует из этого для молодой журналистки? Быть может, шанс сделать громкую статью? Ее отговаривают. Ей дают советы — зачастую больше похожие на угрозы. Но кто может остановить сильную женщину, уверенную в своей правоте? Она ищет. Ищет мотивы, свидетелей, улики. Ведь должны же существовать хоть какие-то доказательства убийства… если, конечно, убийство все-таки было. Но — было ли?..

---

Член правления банка — это ж тебе не майор Зайцев. Меня-то тут же хватятся — а он не пришел, и ладно…

Зайцев скривился, выражая свое отношение к банкирам, — хотя, судя по тону, кажется, не прочь был бы поменяться местами с одним из них, желательно с живым.

— В понедельник не появился, во вторник не появился — решили наконец узнать, не заболел ли. Я так понял, он с женой не жил — она в Москве, а он за городом, один. Начали звонить — дома никто не подходит, мобильный молчит.

Позвонили охране — там охраняемый поселок, где он жил, — а те говорят, что в субботу вечером его в последний раз видели. Вот и послали на всякий случай водилу — он его и нашел. А ты говоришь — что наши там делали? Во вторник вечером нашли, в среду проверяли там все, в четверг жену привозили — мало дел, что ли? Дом осмотреть, охрану поселка еще раз опросить, соседей опять же.

Человек немаленький — тут все надо отработать, от и до, даже если сам умер…

— А есть вариант, что не сам? — Зайцев так шумно выдохнул, так изобразил душевное страдание, что мне чуть не стало неловко. — Всякое ж бывает — я тут читала, что можно укол сделать, который сердечный приступ вызывает. И вроде сам умер — если точку от укола не заметить. А с ядом тогда была история несколько лет назад — когда банкиру телефонную трубку ядом намазали? Если бы секретарша тоже не умерла, не обнаружили бы…

— Да не было у него никаких точек, и яда в организме никакого. — В голосе Зайцева слышалась скорее усталая мольба о пощаде, чем возмущение. — И никаких следов присутствия посторонних в доме, никаких бутылок на столе и наркотиков. Ну как ты не поймешь — сам умер, не от водки или наркоты, просто сердце подвело…

Вообще-то я не спрашивала насчет наркотиков и того, был ли в доме кто еще, — но Зайцев все это выдал, словно заранее ждал подобного вопроса. Может, к разговору с «Сенсацией» готовился? И немного странно было, что он прям-таки убеждал меня в естественности смерти Улитина — так, словно я в этом очень сильно сомневалась и нуждалась в убеждении. Так, словно в этом стоило сомневаться.

— А раз в доме никаких следов посторонних, зачем тогда проверять, не пропало ли чего? — Был шанс, что Зайцев на меня обидится, но я готова была рискнуть — если разобраться, толку от него все равно никогда не было и вряд ли он мог быть в обозримом будущем. — Я, между прочим, вам пытаюсь помочь, Иван Петрович, — вот «Сенсация» на вас сейчас насядет, и другие скандальные газеты за ней, понапишут такого, что в пьяном бреду не придумаешь. А вам потом начальство предъявит — вы же за работу с прессой отвечаете. А так расскажете мне, что там на самом деле произошло и какие версии есть у следствия, я напишу быстро — и кто им потом поверит?

Зайцев посмотрел на меня внимательно, словно идея ему понравилась. А потом перевел взгляд на телефон, кажется, собираясь кому-то позвонить и решая судорожно, стоит ли это делать. Но трубку так и не снял — и после растянувшейся на пару минут паузы прокашлялся весомо.

— Юль, так это и есть все! — Голос, может, и убедительно звучал, но я ему уже не верила. Все больше склоняясь к тому, что что-то не так с этим банкиром. Но понимая, что без разрешения начальства Зайцев рассказывать мне ничего не станет — а из-за собственной трусости к этому самому начальству не обратится. — Нет никаких версий и следствия нет — раз установили, что сам умер, какое еще следствие? Ну почему ты поверить не можешь, что все тут нормально?

Мне было что ответить на этот вопрос — «потому что вы так себя ведете».

Но это мне ничего не давало, кроме прямого конфликта и прекращения беседы, — и я предпочла иной путь, оставлявший мне шанс что-то выведать.

— Разве я могу вам не верить, товарищ майор? — Слова, произнесенные с максимальной откровенностью, которую я способна изобразить, кажется, подействовали, потому что Зайцев убрал с лица напряженную озабоченность. — Умер и умер. Просто подумала, что слишком молодой, чтобы самому умереть, — вот и спросила. Я ведь не из «Сенсации» — дешевку писать не буду, вы же знаете. Да, а охрана и соседи ничего интересного не рассказали? Это я так, для себя…

— Толком не опросили — эти там из банка под ногами мешались. — Майор поморщился недовольно — все, кто был обеспеченнее его, ему активно не нравились. Настолько активно, что, когда в свое время я с ним разговаривала об убийствах разных бизнесменов, мне постоянно казалось, что он одобряет действия тех, кто их убил. — Они за репутацию свою трясутся — вот и лезут везде. Свою службу безопасности подключили, и в министерстве нашем у них связи. Даже повторное вскрытие из-за них не сделали…

Зайцев спохватился вдруг, кидая на меня подозрительный взгляд, — но я продолжала задумчиво кивать, затягиваясь «житаниной», показывая ему, что думаю о другом. Радуясь про себя, что мне удалось его расслабить настолько, что он сболтнул лишнее, — и хотя пока это самое лишнее ни о чем не говорит, но возможно, окажется зацепкой.

— Такой молодой — и от сердца умер, — произнесла, как бы не услышав, что он говорил. Стараясь выглядеть максимально абстрактной, чтобы следующий вопрос не вызвал подозрений. — А ведь, наверное, врагов у него хватало — и смерти ему кто-то желал. У них же так всегда, у тех, кто на больших деньгах сидит, — правда, товарищ майор? А умер сам…

— А то! — поддакнул майор. — Все под Богом ходим, Юль, — банкир ты или кто…

Я ждала, признаюсь, совсем другого. Но Зайцев замолчал, тоже закуривая, глядя в окно, куда утекал выпускаемый нами дым.

— А ведь наверняка и с бандитами связан был, и недоброжелатели имелись, — продолжила все так же философски. — Как думаете, Иван Петрович?

— Да кто его знает? — Зайцев пожал плечами. — У нас таких данных нет. С законом не сталкивался, ни в чем таком замечен не был. А и был бы — не наша компетенция, министерство бы занималось или прокуратура. Но между нами — чисто все у него. Проверили наши на всякий случай — все чисто. И по налоговой тоже.

Я сказала себе, что, значит, на Петровке к версии смерти от острой сердечной недостаточности отнеслись скептически — отсюда и проверка эта насчет отношений между господином Улитиным и законами Российской Федерации. Отсюда и попытка произвести повторное вскрытие. И еще это значит, что Зайцев точно что-то недоговаривает.

— А с тем, кто проверял, — с ним можно встретиться? — Вопрос, конечно, был слишком прямой — но у меня не было места для маневра. — Так, на всякий случай — вдруг что интересное…

— Да ты что, Юль, — я же сказал, что это между нами. — Зайцев посмотрел на меня с укоризной. — Да и неофициальная была проверка, понимаешь? Банк этот везде лезет со связями своими — так что все неофициально было. Да и повода-то нет — сам же умер…

— А вот, например, распечатку получить с телефонной станции и с сотовой сети, кто ему звонил на домашний и мобильный, а кому он? — Я предприняла последнюю попытку, чувствуя, что больше сегодня ничего не узнаю. — Представляете, выяснится, что он перед смертью с женой разговаривал или с матерью, — для статьи красивая концовка будет. Жил порядочный человек, герой, так сказать, нашего времени, поднялся высоко своим трудом, честно зарабатывал деньги, умер молодым. А потом концовка — «за пять минут до того, как у него остановилось сердце, он позвонил той, которая помогла ему подняться на самый верх, — своей жене. Но какими были его последние слова, мы уже не узнаем…»

Как вам?

— Красиво… Я и не знал, что такое писать можешь — человеческое… — Я чуть не сплюнула от той дешевой патоки, которую выдавила из себя только что, а вот Зайцеву она, похоже, пришлась по вкусу, и он посмотрел на меня уважительно, кажется, поверив моим неискренним речам. — Не то как читаешь тебя — тот взяточник, этот вор, третий с бандитами связан. Да не, шучу — про гаишника тогда была хорошая статья, которого ни за что посадили. И про опера, который бандита застрелил, а его чуть за решетку не упрятали. Шучу, в общем. Просто не думал, что ты про покойника писать будешь, раз ничего такого за ним нет и умер сам. Но вообще звучит. Только про распечатку забудь — дела нет, следствия нет, какие там распечатки? Ты с банком да с женой его свяжись — тебе же положительное про него надо?

— Есть пословица одна — римская, кажется, — начала не спеша, судорожно думая, о чем еще его спросить, пытаясь потянуть время, пока не придет в голову что-нибудь ценное. — О мертвых или хорошо, или ничего. Как вам, товарищ майор?

— Неплохо. — Зайцев, кажется, забыл, что о мертвых я писала не раз — но правду, которую далеко не всегда можно было охарактеризовать словом «хорошо». — А что — неплохо…

— Или хорошо — или ничего, — задумчиво повторила, маскируя этой самой задумчивостью ту лицемерность, с которой цитировала древних римлян. — Что ж, спасибо, что помогли, Иван Петрович, — не буду вас больше задерживать…

— Всегда рад! — столь же лицемерно откликнулся Зайцев, кажется, жутко довольный тем, что я уезжаю, и даже не собирающийся мне напоминать про обещанную чашку кофе. — Если что — звони. Да, и это — ты, если писать будешь, на меня не ссылайся, ладно? Не то начальству потом втык сверху сделают — пообещали этому банку, что информации никому и никакой. Да и чего тут вообще писать? Ну умер и умер — мало, что ль, народу умирает? Давай я тебе лучше какую-нибудь статью аналитическую подготовлю — по борьбе с оргпреступностью, скажем. Цифры, факты, истории про бандюков всяких, авторитетов да воров — зачитаешься. Давай?