Анатолий Божич - БОЛЬШЕВИЗМ Шахматная партия с Историей

• Название: БОЛЬШЕВИЗМ Шахматная партия с Историей
• Автор: Анатолий Божич
• Жанр: Публицистика
• Год: 2009

---

Однако проходит очень небольшой промежуток времени, и Плеханов, вместо того, чтобы выполнять роль «третейского судьи», кооптирует в редакцию ЦО не выбранных на съезде редакторов. Почему он сделал это?

Еще в октябре в состав ЦК были кооптированы Землячка, Красин, М. Эссен и Гусаров, — все сторонники (в тот момент) Ленина. В то же время Лигу революционной русской социал-демократии возглавили Л. Дейч, И.Г. Смидович и Ф.И. Дан, — все сторонники Мартова. Партия на глазах раскалывалась на зарубежную и чисто русскую часть, работавшую в подполье. У Плеханова еще были живы воспоминания о примерно таком же расколе, произошедшем несколько лет назад, когда зарубежный Союз русских социал-демократов обособился от остальной русской социал-демократии. Очевидно, Плеханов боялся повторения именно этого сценария. Кроме того, весьма негативные эмоции у него вызывал «якобинский настрой» Ленина.

Еще в самом начале ноября Плеханов предложил Ленину пойти на уступки и кооптировать старых членов редакции, угрожая в противном случае своей отставкой. Ленин переадресовал предложение Плеханова Центральному Комитету, а сам поспешил заявить о своей отставке. Развитие событий изложено в письме Мартова Аксельроду от 4 ноября: «Сегодня Плеханов дал ответ: ЦК не решился дать ответ, не списавшись с сочленами. Пока и Ленин не дал ответа, но Плеханов предложил послать редакции формальный запрос, дают ли они согласие на кооптацию, независимо от того, что ответит ЦК. Мы и послали такое письмо. Вероятно, Ленин не даст окончательного ответа, прячась за спину ЦК, и побудит последний отказать. Тогда — по словам Плеханова — Ленин, вероятно, согласится на кооптацию и уйдет под сень ЦК, а Плеханов предлагает нам вести (вместе с ним!) в «Искре» войну против ЦК. Как бы то ни было, Ленин разбит. «Робеспьер пал», говорит Плеханов».

Из текста письма ясно видно, что Плеханов еще примерно за 10 дней до проведенной им кооптации переходит на антиленинские позиции, мотивируя это «якобинством» Ленина. Однако делается это за спиной Ленина, что вполне соответствовало «моральным» нормам верхушки РСДРП. Разумеется, нельзя сводить всех российских эсдеков к одному знаменателю, среди них попадались люди вполне порядочные со всех точек зрения, но все же следует признать определенный нравственный релятивизм значительной части русских революционеров. Ленину приходилось убеждаться в этом не раз, отсюда, в частности, и его знаменитое презрение к интеллигенции, любящей высокие слова, но не чурающейся низменных поступков.

8 ноября ЦК кооптирует в свой состав Ленина и Гальперина. Ленин вызывает письмом в Швейцарию члена ЦК Кржижановского. 12 ноября четыре члена ЦК — Ленин, Кржижановский, Ленгник и Гальперин составляют ультиматум представителям меньшинства по поводу установления мира в партии.

Воспользовавшись тем, что пункт 1 ультиматума содержал согласие на кооптацию «четверки», Плеханов 13 ноября восстанавливает старую редакцию (без Ленина). После этого сам ультиматум теряет всякий смысл.

14 ноября Ленин вносит в ЦК протест против кооптации старых редакторов «Искры», а 16 ноября входит в Совет партии от ЦК. Поведение Ленина вполне объяснимо, если принять во внимание ту странность в его характере, которую отметил в своих воспоминаниях Лепе- шинский: «он (Ленин. — А. Б.), несмотря на свою решительность и революционность, чрезвычайно уважительно относится к конституционному методу решения спорных вопросов. «Такой-то съезд постановил…» «По такому-то вопросу резолюция съезда гласит то-то…» «Устав партии требует от нас того-то и того-то…»[155]. Поведение Плеханова Ленин счел изменой не только и не столько по отношению к себе, сколько по отношению к постановлениям съезда. Однако рвать с Плехановым, идти против Плеханова — Ленин был не готов психологически. Оптимальным вариантом в этой ситуации ему представлялся созыв нового съезда партии, о чем он заявляет уже 27 ноября.

Ленин рассчитывал в этом вопросе на поддержку ЦК. Однако Носков, Кржижановский, Гальперин, Гусаров и Красин видели за произошедшим расколом чисто психологические мотивы (борьба за лидерство и влияние). Пока Плеханов был с Лениным, они поддерживали последнего. Переход Плеханова на сторону «меньшинства» казался им вынужденным шагом к примирению внутри партии, и этого же они ожидали от Ленина. Лишь три члена ЦК полностью поддержали позицию Ленина — это были Ленгник, Землячка и М.М. Эссен. Поэтому, когда Ленин и Ленгник в январе 1904 года подняли на заседании Совета партии вопрос о созыве нового съезда — должной поддержки от ЦК они не получили. Мотивация большинства членов ЦК была предельно простой: съезд приведет к расколу партии.

М.Н. Лядов, приехавший в Женеву из Германии в феврале 1904 года, описывает сложившуюся к этому времени ситуацию следующим образом: «На Владимира Ильича очень подействовал разрыв с Плехановым, которого он ценил очень высоко. Насколько он был бодр и полон решимости вскоре после съезда, настолько сейчас у него проглядывала неуверенность в будущем. Главное, его смущало то обстоятельство, что среди нас, его ближайших сотрудников, не было литературных сил, какими были богаты меньшевики. Сам Ильич в это время весь ушел в писание «Шаг вперед, два шага назад»… Всех большевиков тогда в Женеве вряд ли можно было бы насчитать десятка три»[156].

Ленин к этому времени оказывается в изоляции в Совете партии (и даже демонстративно на время слагает с себя полномочия члена Совета), одновременно все более и более он теряет контроль над ЦК. Ему просто жизненно необходимо доказать и российским, и западноевропейским социал-демократам принципиальный характер расхождений в силу скрытого оппортунизма Мартова и его сторонников. Но поскольку теоретическая борьба как таковая ни до съезда, ни после съезда не афишировалась (все — на намеках, расстановке акцентов, полутонах), то сделать это было непросто.

В мемуарах Лепешинского имеется указание на ценнейшее признание в этом самого Ленина, сделанное своим соратникам весной 1904 года: «Но поймите же, поймите, товарищи, что это за мучение! Когда я писал свое «Что делать?» — я с головой окунался в эту работу. Я испытал радостное чувство творчества. Я знал, с какими теоретическими ошибками противников имею дело, как нужно подойти к этим ошибкам, в чем суть нашего расхождения.

А теперь — черт знает что такое… Принципиальных разногласий я не улавливаю… А все время ловить на мелких мошеннических проделках мысли — ты, мол, просто лгунишка, а ты интриганишка, скандалист, склочник — как себе хотите, а это очень невеселое занятие…»[157]

Подобное заявление Ленина вовсе не свидетельствует о том, что теоретические расхождения в тот момент не носили принципиального характера. Но выносить эти расхождения на обсуждение «партийных масс» в ситуации, когда настроения рядовых партийцев находились под вопросом, было одинаково невыгодно как Ленину, так и Мартову. Ленину, прежде всего, не хотелось окончательно рвать все связи с Плехановым, который решительно противился расколу. Во-вторых, в заграничных организациях РСДРП представители «большинства» оказались в меньшинстве, и теоретическая дискуссия, скорее всего, окончилась бы не в пользу Ленина. В-третьих, с осени 1903 года между «большинством» и «меньшинством» велась упорная борьба за овладение местными комитетами на территории Российской империи, и в этой борьбе Ленину гораздо выгоднее было апеллировать к решениям второго съезда партии, чем затевать новую теоретическую дискуссию. Поэтому он предпочел просто обвинить Мартова и его сторонников в «организационном оппортунизме», вызвав тем самым недоумение у вождей западноевропейской социал-демократии, которые не могли взять в толк — что это такое[158]. Централизм партийных структур, по мнению европейских «зубров» социал-демократии, отнюдь не свидетельствовал об ортодоксальности в идеологии. Особенно резкое неприятие ленинский «ультрацентрализм» вызвал у Розы Люксембург. Позже Ленину даже пришлось вступить с ней в полемику по этому вопросу.

Но одновременно с полемикой Ленин и его сторонники не забывали об организационной работе. Главное для Ленина было завоевать поддержку местных комитетов в России, тем более что меньшевики преследовали те же цели. Мартын Лядов свидетельствует: «Меньшевики решили завоевать Россию и двинули туда целые отряды заграничных студентов. Им давалась директива не столько работать на местах, а воспользоваться всякой случайностью, чтобы пролезть в комитет и прочно засесть в нем, пользуясь правом кооптации проводить в члены комитета только своих испытанных меньшевиков»[159]. Объективности ради, стоит отметить, что точно такую же тактику проводили и большевики, причем на них работала «смена поколений», приход в социал-демократическую партию новых кадров — главным образом из пролетарской среды. Мартын Лядов, отправленный ленинцами весной 1904 года в Россию с инспекционной поездкой, писал о новых людях, появившихся в социал-демократическом подполье: «Они очень мало слыхали про заслуги стариков. Авторитетом безусловно пользовался у рядовых партийцев происшедший съезд и все его решения. Ленин начал пользоваться авторитетом (повторяю, у рядовых партийцев) именно как защитник и блюститель решений съезда. Ему вместе с Плехановым съезд доверил руководство партией, проведение в жизнь решений съезда. Уже поэтому его линия считалась правильной, именно поэтому не могли быть правы меньшевики, подрывающие авторитет съезда, захватившие в свои руки редакцию после того, как съезд отказался их избрать. Вот именно это обстоятельство для рядовых партийцев имело решающее значение в их отношении к заграничной склоке»[160]. Поэтому идея Ленина о скорейшем созыве третьего съезда находила в этой среде поддержку и понимание.