Валерий Золотухин - Знаю только я

• Название: Знаю только я
• Автор: Валерий Золотухин
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9697-0336-0

Книга народного артиста России Валерия Золотухина построена на основе его дневников, которые актер ведет на протяжении всей своей жизни. По сути это — «театральный роман», охватывающий три с половиной десятилетия. Среди персонажей — Владимир Высоцкий, Юрий Любимов, Анатолий Эфрос, Леонид Филатов, Николай Губенко, Алла Демидова, Борис Можаев, Юрий Трифонов, Андрей Вознесенский, Евгений Евтушенко, Белла Ахмадулина — те, без кого немыслимо представить русскую культуру XX века

---

25 декабря. Пятница

10 утра — почему они все веселы и уверены в себе? Сегодня уверен в себе Шопен. Завтра будет уверен Бортник, а вчера был уверен Феликс. Когда же буду уверен в себе я?..

Любимов все ищет предлога, причины, исходящей от вы-деленцев, чтобы закрыть театр. «Все видно на сцене, они выключены, они нагло ведут себя, нет, в такой обстановке нельзя работать, надо закрывать театр». Под каким предлогом? Под каким соусом? Этого ведь могут и не понять. «К 1 января 1993 г., — гласит рещёние президиума Моссовета, — раздел произвести». На наши телеграммы и факсы реакции пока никакой.

31 декабря. Предновогодний четверг

Ю.П. на старой сцене:

— Нация погибнет, если нет традиций. У нас есть традиции — 30 лет я прихожу первый, дверь моя закрыта, секретарей нет. У доски расписания долго стоит вперившаяся Славина. Через полчаса я вижу ее там же — что-то она с доски списывает. Что может она там списывать — в театре для нее выходные дни. Она все еще играет в хозяйку театра, а сама ждет не дождется, когда наступит раздел театра и она похозяйничает в худсовете у Губенко, который первый же ее и отстранит. Сон видел. Вызывной лист: «Записывайтесь в Государственный театр на Таганке под руководством Губенко!»

С шефом надо идти до конца. Год Сергия Радонежского, и я заложил фундамент храма Покрова Пресвятой Богородицы. Это было главное дело минувшего года. И я благодарю тебя, Господи!

1993

1 января. Пятница

Денис:

— Пап! А ты не хочешь рукоположиться? Представляешь, какая реклама: протодьякон Валерий Золотухин! Представляешь?

23 января. Суббота

Вчера мы вышли на сцену — шеф в прострации, не знает, что делать. Нужно понять следующее: если Альфред[333] не написал музыку, положим, к «Гамлету» или другому какому стихотворению, — он не забыл или пропустил, значит, ее нет в нем или он считает, что у него не получилось. И нечего сочинять за него и что-то самодеятельно придумывать. Это надо понять и из сего исходить. Но если замысел через поэзию — стало быть, стихи звучать должны; на немецком языке — во ход! — а есть ли перевод романа на немецкий, особенно перевод стихов? Был бы номер! Это для меня была бы находка. Не выход из положения, но находка…

24 января. Воскресенье

В «Независимой» в рубрике «Слухи» иронические намеки насчет «Живаго» от Любимова. Если доктора будет играть Валерий Золотухин, то кто же тогда Лара? Здесь все — и то, что мне 100 лет от роду, и то, что я крестьянский сын и Бумбараш. Будет страшно, если их хихиканья подтвердятся и злобствования оправдаются, — надо спасаться и что-то придумывать. А пока — одеваться и заводить машину.

26 января. Вторник

Молитва и зарядка.

Какой был вчера подарок Володе ко дню рождения! Пел гениальный Градский, а я читал письмо Т.Н.Журавлевой[334] и говорил о курточке от Высоцкого. Был, как мне сказали, маленький спектакль.

30 января. Суббота

Рано встал, но не завелся — мороз на дворе. На душе дрянь. И все, думаю, из-за грудной правосторонней боли. Хотя на сцене, на репетиции одно и то же желание не покидает — скорее бы закончилось. Кажется, я возненавижу Шнитке, Пастернака, Любимова и себя. Глаголин такое утещёние выдвинул: «Делается это все для Запада, для доллара. Поэтому тебе надо найти несколько опорных точек, которые бы оправдывали тебя в твоих глазах, твое существование в этом».

Вот и всё. И не заниматься самоедством, а относиться к этому именно с долларовой кочки…

Губенко вновь собрал рассеянное войско и нам со страниц «Коммерсанта» угрожает. Какой-то чиновник документ, мной подписанный, положил под сукно, он попал в тот лагерь и вызвал очередной переполох.

31 января. Воскресенье — отдай Богу. Кухня

Любимов каждый день по нескольку раз напоминает, что мы репетируем христианский роман.

4 февраля. Четверг

Вчера Тамара развивала чью-то мысль о Высоцком. Кто-то говорил о его характере: двойной стандарт, что можно одному, нельзя другому. Даже зная, что он не прав, он продолжал спорить и добиваться, чтоб было по его сделано. И я… подумал о разгадке некоторой. Ведь это же надо — выпросить у Любимова Гамлета! А с какой (ведь ни одно слово не подходит — «самоуверенность», «настырность», «нахальство») силой, безапелляционностью (Тамара называет это ограниченностью, отсутствием тонкости, душевной интеллигентности — «а как будет партнеру?»), в конце концов, он буквально выколачивал роль Воланда в уже подмалеванном рисунке из-под Смехова. Это было на моих глазах — он выходил на сцену, примерялся, разгуливал с тросточкой — без тени сомнения, что Любимов скажет: «Начинай, Володя!» Я был потрясен до восхищения. И оправдывал его!! Что это?!

Я читаю Ремарка — мне неинтересно, но приятно.

7 февраля. Воскресенье — отдай Богу

Я отдам его «Живаго» и рекомендации Шифферса в кинематографический Союз.

Часто открытие не принадлежит автору, и, естественно, им начинают пользоваться как задачником, учебником. Когда в 1967 г. в Театре на Таганке стали поговаривать о «Преступлении и наказании», меня прочили на роль Раскольникова. В театр на заседание худсовета пришел Ю.Ф.Карякин. Я отчетливо запомнил его фразу, адресованную мне (речь шла о Наполеоне):

— В своей жизни я встретил и знаю одного гениального человека — Шифферса!! Вам необходимо с ним познакомиться, чтобы понять, что поражает Раскольникова в идее сверхчеловека. Прочитайте его роман «Смертию смерть поправ».

Я прочитал. От кумира того времени А.И.Солженицына (пусть простит меня этот замечательный художник!) не осталось и следа. Работа актерская Е.Л.Шифферса в «Интервенции» и по сей день остается для меня наиболее точной и не разрушающей жанр, по мнению некоторых коллег, а подтягивающей этот жанр на другую высоту, на новую точку отсчета. Жаль, что, по условиям нашего уродливого времени, роль была переозвучена посредственным актером, а фамилия исполнителя просто выброшена из титров по причине его диссидентства. Ну и время! Ну и страна! Ну и жизнь! Золотухин дает рекомендации, пропуск в ряды кинематографистов Шифферсу! Но… надо, Федя. И наконец после долгих лет кинематографического молчания и как бы отсутствия на наших собраниях и неучастия в нашей творильне Шифферс показывает нам «Путь царей». Убийство царя!! Кинематограф будущего, настоящего и прошлого. Присутствие искусства (перефразируя Пастернака) в кадрах этой ленты, скромно означенной опытом, учебным пособием, поражает, потрясает больше, чем само преступление большевиков!!

Уважаемые господа, коллеги, которые будут рассматривать этот вопрос! Извините меня, если вместо рекомендации или характеристики я написал нечто в духе любовной записки. Рекомендую. И думаю, что срочно или скоро нужно организовать, попросить Шифферса прочитать для студентов Института кинематографии несколько лекций по искусству, философии, религии, живописи, которые лягут в основу хорошего пособия — капитального, универсального учебника по воспитанию, образованию всякого мало-мальски художественного организма.

13 февраля. Суббота

Что меня поддерживает и дает силы — дневник. Единственное живое существо, с которым мне не тесно, не грустно, не тяжко.

14 февраля. Воскресенье — отдай Богу

День нашей с Шацкой регистрации 30 лет назад.

Любимов хочет сделать спектакль — или, как он говорит, схему. Кажется, он начинает склоняться, что все петь невозможно, нельзя и преступно по отношению к Шнитке — скажут: «Что же он такое написал?! Что за неорганизованную чушь?»

Так мы не договаривались, Ю.П., дорогой!

Любимов:

— Кто разваливает спектакли? Артисты. Не я же их разваливаю! Ничего у них, — отделенцев, — не получится…

15 февраля. Понедельник. Гр. № 307

Нельзя изменять своим привычкам — дневник должен писаться во что бы то ни стало.

Вчера Любимов как бы невзначай и как само собой разумеющееся промолвил:

— Я ведь не случайно делал эти перекрестья (перекрещения): Настя — Аня, ты — Родион, чтобы была полная взаимозаменяемость. Мало ли что может случиться…

— Все правильно, замечательно, — сказал я. — Это прекрасно. Корона ни у кого с головы не упадет, если она есть. Как ни странно, мне стало легче дышать. Во-первых, меньше ответственности, и спектакль в Москве может выйти с Овчинниковым[335] — он молодой, музыкальный, хваткий и спортивный. Но в Вене и Германии нельзя отдать ему марки, поэтому надо что-то загвоздить неповторимое, уникальное. Все, что пока делает артист Золотухин, к сожалению, вполне доступно любому, а уж Родиону и подавно. И вот тут опять, что называется, дуракам везет: может, и хорошо, что Шнитке не написал вокал Юрию? Так, глядишь, я проскочу и наберу музыку для себя удобную. В эти 10 дней партитура должна быть окончательно скомпилирована.