Фредерик Дар - Не спешите с харакири

• Название: Не спешите с харакири
• Автор: Фредерик Дар
• Издательство: Звонница
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 1994
• ISBN: 5-88524-003-5

Сан-Антонио — это псевдоним Фредерика Дара, самого читаемого во Франции автора за последние три десятилетия. Его главный герой — мужественный полицейский комиссар Сан-Антонио, от лица которого и написана огромная серия захватывающих приключенческих произведений. Настоящий супермен, неутомимый в работе и безудержный в любовных утехах, чертовски обаятельный, он знакомит читателя, по существу, с целым направлением ироничной, бурлескной французской литературы.

В данную книгу входят два романа — «Не спешите с харакири» и «Сан-Антонио в гостях у Маков». В этих новых переводах есть все — непредсказуемый, головокружительный сюжет, юмор, фейерверк каламбуров, нескрываемая эротика и живой язык французской улицы.

---

— Если он не врежется в Маркизовы острова, у него есть шанс причалить в Чили, — предполагаю я.

Я склоняюсь над старикашкой. Тот до сих пор в ауте. Думаю, он схлопотал небольшую трещину в черепушке или что-нибудь в этом роде. Так или иначе, последний зубец уже прорезался между его расквашенных губ. Никак не скажешь, что наш дорогой старичок находится в хорошей форме!

Мы присаживаемся на душистой траве чудесного сада.

— Как тебе удалось выкрутиться на почте? — спрашивает мой верный спутник.

Я рассказываю ему об этом приключении. От моего рассказа его прошибает слеза, и он прижимает меня к своей груди гладиатора:

— Значит, ты вернулся, чтобы спасти меня, Тони?! Вместо того, чтобы заложить их легавым, ты рисковал своей шкурой, чтобы вытащить из беды своего кента! Я этого никогда не забуду, дружище!

Закруглившись с сеансом слезного признания в любви, мы решаем действовать, в связи с чем проводим укороченный военный совет. Ситуация весьма туманна.

— Этот милок, — говорю я, кивая на старикана, — наверняка большая шишка со связями. Мы не говорим по-японски, и, вообще, мне не хотелось бы что-то объяснять японской полиции. Если нас там задержать, дело может обернуться не в нашу пользу. Будет гораздо лучше, если я сначала свяжусь с нашим посольством.

— Годится, — говорит Толстяк, — Иди, я присмотрю за старичком, можешь быть спокоен — он от меня никуда не денется.

В этом замечательном саду находится маленькая бамбуковая хижина, куда мы относим старикана без очков, потерянных во время падения.

— Жди меня здесь. И смотри не высовывайся! Я ухожу на разведку.

* * *

Я иду по тропинке, которая вскоре пересекается с другой, ведущей в свою очередь к еще одной, благодаря которой я перехожу через мостик, и замечаю среди рощи карликовых кедров весьма располагающее жилище, окрашенное в веселые тона. Я подхожу ближе. Вдруг дверь распахивается, и мне навстречу бросается стайка хорошеньких девушек.

Это сон, ребята! Их не меньше двух десятков, все японочки и все как на подбор! Они одеты в кимоно, переливающиеся всеми цветами радуги, и сандалии с деревянными подошвами, нежно цокающими по мелкому гравию. Эти мадмуазелечки, щебеча и смеясь, окружают меня. Они толпятся, подталкивая друг друга локтями, фыркают и трогают меня кончиками пальцев, как будто сомневаются в моем существовании, также как я сомневаюсь в их. Они задают мне вопросы, которые я не могу понять.

— Вы говорите по-французски? — спрашиваю я у них.

В ответ слышу хор красоток, напевающих:

— Фран-цусь-кх! Фран-цусь-ки! Одна из них робко выходит вперед со словами:

— Я говорю чуть-чуть…

Это самая красивая девушка. Потрясающая фигурка, атласная кожа, миндалевидные глаза, сияющие как бриллианты, на голове — огромный, черный, как смоль, шиньон, искрящийся стеклянными шариками заколок. Можно подумать, что эта красотка нарисована кистью величайшего японского художника на блюде из тончайшего фарфора.

— Откуда вы идти? — спрашивает она.

— Мы прогуливались с другом по побережью. Вдруг мы услышали стоны и вскоре обнаружили пожилого мужчину, который лежал неподалеку отсюда в бессознательном состоянии.

Она переводит мои слова своим спутницам, которые взволнованно галдят и жестикулируют руками.

— Где тот мужчина и ваш друг?

— Пойдемте…

Мы направляемся к укрытию. Для этого нам приходится выбрать тропинку, ведущую через мостик, и сливающуюся с другой, которая в свою очередь выводит нас на ту, которая ведет прямиком к хижине.

По пути я болтаю со своей маленькой спутницей, Ее зовут Мояпопанежнакаклотос, что у французов примерно соответствует имени Люлю. Дом, в котором она живет со своими подругами, является школой гейш. Но сегодня — чи-тхи-верг, и у них выходной. Они остались без преподавателей и развлекают себя сами, как могут. Если я правильно понял, то я представляю подарок судьбы для этих милых крошек. Моя Люлю учится на первом курсе. Она должна в июне сдавать дип-лом и, если ей это удастся, то ее на следующий год примут в аспиран-дуру, где она собирается специализироваться в области экстатических языков Востока; поэтому она сейчас зубрит «Камасутру» для того, чтобы отхватить первую премию — незабываемую ночь любви в кампании закоренелого евнуха. Короче говоря, это добросовестная ученица.

Берю выражает неописуемое удивление, увидев меня в сопровождении табуна резвых милашек.

— Где ты подцепил этот зверинчик? — спрашивает он.

От такого изобилия у моего Толстяка шнифты начинают сползать со своих орбит.

— Сам Будда направил к ним мои стопы, — говорю я. — Представь себе, что мы пришвартовались к школе гейш в выходной день.

— Не может быть!

— И тем не менее!

С видом завоевателя Берю выгуливает свой взгляд по моим спутницам.

— Значит, это все наше?!

* * *

Восхитительная Мояпопанежнакаклотос ведет нас в комнату, где мы укладываем старика. Он бредит, бесконечно повторяя какие-то слова.

— Что он говорит? — спрашиваю я свою солнцеликую.

— Господин говорит, что он — сын Бога, — серьезно отвечает она.

— Он бредит, моя прелесть, не стоит на это обращать внимание.

— Нужно вызвать врача.

— У меня есть прекрасный врач. Давайте позвоним ему.

Я даю ей номер телефона Рульта. Пока Берю присматривает за пострадавшим, мы идем звонить в соседнюю комнату.

Эти мадмуазельки решили угостить нас легким завтраком. Они чрезвычайно возбуждены нашим присутствием. Люлю объясняет мне, что ее подруги ужасно рады встрече с нами, так как они как раз на следующей неделе должны изучать премудрости французской любви, а тут им представилась возможность приятно удивить своих учителей, если, конечно, мы не возражаем поделиться с ними своими знаниями.

Они уже изучили элементарные виды любви — английскую и американскую; сентиментальную любовь — немецкую, русскую и польскую; дикарскую любовь — монгольскую и конголезскую, себялюбивую любовь — швейцарскую и шведскую; шуточную любовь — типа бельгийской; ну а под занавес программы им осталось лишь пройти бесстыжую любовь, то есть французскую.

— Значит, в вашей классификации французская любовь считается конечной точкой?

— Да, но в ней существуют еще свое деление.

— То есть?

— Например, порочная любовь.

— Это как?

— Так называемая «лионская любовь»…

Она спрашивает меня голосом, сочащимся страстной надеждой:

— Вы случайно не из Лиона?

— Я — нет, — говорю я, — но мой компаньон — лионец.

Мояпопанежнакаклотос радостно вскрикивает и сообщает приятную новость своим прелестным однокашкам, которые радостно хлопают в ладоши.

Не переставая болтать, мы дозваниваемся в агентство «Франс-Пресс». Трубку берет Рульт собственной персоной. Слушаю.

— Говорит Сан-А!

— Наконец! Я с самого утра пытаюсь дозвониться к тебе в гостиницу.

— С нами случилась удивительная, потрясающая и сногсшибательная история, Рульт. Срочно приезжай ко мне с машиной «скорой помощи»!

— «Скорой помощи»?

— Да, у нас тут перелом.

— У твоего друга?

— Наоборот, у моего главного врага. По понятным причинам я не могу отвезти его в больницу. Может быть, у тебя есть на примете какой-нибудь укромный уголок, где мы могли бы привести его в порядок без вмешательства стражей порядка?

— Я позабочусь об этом. Да, черт возьми! Где ты сейчас?

Я переадресовываю вопрос Люлю, после чего отвечаю:

— В специальной школе гейш «Кайфутвоя».

В трубке воцаряется тишина, и я начинаю думать, что наш разговор прервали (как говорит мой знакомый гинеколог по поводу нежелательной беременности), поэтому кричу настойчивое «Алло!».

— Да! Пощади мои барабанные перепонки, — просит меня Рульт. — Что ты забыл в этом почтенном учебном заведении? Как тебе удалось попасть туда? Это ведь школа закрытого типа.

— Что-то вроде борделя в бункере?

Он смеется.

— Наверное, тебе понравились ученицы?

— Увидишь сам!

— О'кей, сделаю все необходимое, хотя ты можешь подвести меня под монастырь. Жди меня через пару часов…

— Спасибо, чувак!

С Берю и праздником в душе я усаживаюсь за стол. Вот так завтрак, друзья! Судите сами, рис со стрекозьими крылышками, ушки майских жуков в ментальном масле и фисташковые пестики в уксусе-мускусе. Но гораздо больше всех этих изысканных блюд нас радует обслуживающий персонал. Эти лапочки с ножек до головы пропитаны ласковым вниманием к своим гостям. Они от всей души потчуют нас, делают нам массаж живота, чтобы улучшить процессы пищеварения, нежно наигрывают на мандолинах, мелодично подливая нам чай и вытирая наши губы. Берю попросил винца, но, увы, последняя бутылка портяги была выпита профессором из Лиона во время его последней командировки в этот храм знаний.